Карен Монинг - Кровавая лихорадка
Не знаю, что именно он имел в виду, то ли говорил о моем горячем выступлении в свою защиту, то ли сработала моя попытка использовать ши-видяшую часть мозга и пихнуть его. Не важно, что сработало, но он начал расковывать меня. Через несколько мгновений цепи, лязгнув, упали на бетонный пол.
— Вы победили. В этот раз, я не стану татуировать вас. Не сегодня. Вместо этого, вы сделаете кое-что для меня. Откажитесь, и я сделаю татуировку. И, мисс Лэйн, если сегодня я прикую вас еще раз, разговоров уже не будет. Я заткну вам рот.
Тут он расстегнул манжету рубашки, закатал рукав, снял широкий серебряный браслет с запястья, и протянул его мне. У меня возникло мгновенное дежа-вю, я вспомнила В’лэйна и Браслет Круса, хотя этот браслет очень от того отличался. Я видела его на Бэрронсе много раз. Я приняла его и стала рассматривая вертеть в руках. Браслет был горячий от его кожи. Толстый, серебряный, витиевато украшенный кельтскими узорами, рунами и символами, слегка черненный, похоже древний, будто только-что из музея.
— Оденьте. Никогда не снимайте его.
Я посмотрела вверх. Бэрронс находился слишком близко. Мне необходима дистанция. Я отступила от него и от стены, перешагнув через груду цепей.
— Что он делает? — спросила я.
— Он позволит найти вас, если вы снова исчезнете.
— Ты и правда смог бы меня найти в Эльфийской стране, если бы у меня была татуировка?
Он посмотрел куда-то вдаль и ничего не ответил. Потом произнес:
— Я хотя-бы знал жива ты или нет. А так, была полная неизвестность.
— Почему ты мне сразу не предложил браслет, а попытался меня татуировать?
— Потому что, мисс Лэйн, браслет, в отличие от татуировки, можно снят или забыть. Я предпочитаю татуировку. Браслет — это уступка, и ее я делаю, только потому что вы наконец-то подняли голову и начали изучать свои… таланты. — чуть улыбнулся он.
Ага, значит то, что я пыталась сделать с этой странной частью мозга, как-то повлияло на него! Это уже что-то. Конечно, это еще не завязывание узлом ложек силой мысли, но уже начало.
— А разве нельзя срезать тату с меня? — насколько глубоко чернила въедаются в кожу?
— Рискованная и чрезвычайно болезненная процедура. Я планировал скрыть ее.
Я осмотрела себя.
— И где же это ты собирался ее спрятать… — я резко отскочила от стены — не желаю даже знать.
Я продолжала изучать браслет.
— А что-нибудь еще он делает?
— Ничего того, из-за чего вам следовало бы переживать. Одевайте. Сейчас.
Я видела разные степени не обсуждаемого в его глазах и я знала, что он точно татуирует меня, а мне придется уйти, и несмотря на мою браваду я не была готова оказаться одна одинешенька в этом темном мире. Я одела браслет на запястье. Он был огромный. Я подтянула его повыше, но он все равно съехал вниз и упал с руки. Бэрронс перехватил его прежде, чем он ударился о пол, растянул браслет пошире и одел его мне повыше бицепса, затем сжимал его до тех пор, пока концы его не встретились. На этом месте браслет не съедет.
— Что вы с В’лэйном делали в Эльфийской стране? — обычным тоном поинтересовался он. Я пожала плечами, не было у меня настроения рассказывать про Алину, и подозреваю, что рассказ о моем самом насыщенном оргазме на пляже под эльфийским солнцем, он воспримет не слишком радостно. Я опустила глаза на пол. Сегодня ночью гараж был тих. Я задумалась, спит ли то чудовище? Бэрронс видел как я вломилась в это помещение по своим видео камерам. Он знал, что я знаю.
— Бэрронс, что ты держишь там, под гаражом? — вопросом на вопрос ответила я. То, что он ответил, я проговорила вместе с ним, слово в слово.
— Ничего такого, из-за чего вам следовало бы беспокоиться. — холодно посмотрел он на меня. — Если вы уже заранее знаете ответ, мисс Лэйн, не нужно зря тратить мое время. Вы только что потратили целый месяц.
— Отлично, Бэрронс, держи свои секреты при себе, но знай одно: я буду доверять тебе настолько, насколько ты доверишься мне. Ты держишь меня в темноте, и я не буду включать свет, и знаешь чем это грозит? Мы оба кружим в темноте. По-моему очень глупо.
— У меня прекрасное ночное зрение. Сожгите бикини, мисс Лэйн. Не доверяйте ничему, что он дает вам.
Я фыркнула и махнула рукой на которой был одет браслет.
— А твоим подаркам, значит, я могу доверять? Перестань.
— Если вы думаете занять позицию между В’лэйном и мной, и играть двойную игру, учтите — вас разорвут на куски. На вашем месте, мисс Лэйн, я бы выбрал сторону и побыстрее.
Следующим утром я начала наводить порядок в магазине: подметать, вытирать пыль, выкидывать сломанные сувениры, и складывать книги. Бэрронс предложил не открывать магазин, но мне он был необходим. Иллюзия это одно лечение, смысл и рутина — другое.
Он не сломал мой iPod и док-станцию к нему, к счастью я надежно спрятала их в шкафчике под кассой, так что во время уборки я слушала старые хиты Бич Бойс. Подпевала «Sloop John B.», а вернее громко орала: Хочу домой. Это самое ужасное мое путешествие.
То и дело я посматривала на бушующее за окном осеннее небо, и пыталась свыкнуться с тем фактом, что пока я вместе со своей псевдосестрой грелась под эльфийским солнышком, здесь, лето кончилось и настала осень, в буквальном смысле, на дворе стоял октябрь месяц. Утешалась я только тем, что за месяц в Дублине я всего то и получила бы что 6 солнечных часов.
К обеду магазин приобрел почти приличный вид и, я обратила свое внимание на кипу газет, накопившихся за время моего отсутствия, их доставляли но так и не продали. Я приготовила две коробки и начала рассовывать в них газеты, чтобы позже выкинуть все это в мусор, но через несколько мгновений оставила свое занятие, мой взгляд приковали газетные заголовки.
За время моего отсутствия, Дублин переживал невиданный разгул преступности, и СМИ распинали Гарду за это. (Лично я надеялась, что это означало большую занятость инспектора Джейни другими делами и он наконец-то оставит меня в покое). По сравнению с прошлым годом, нераскрытые изнасилования и преступления на сексуальной почве возросли на 64 процента, убийства на 142 процента. Но это лишь половина того, что писали в газетах, в тех же процентах выросла и жестокость всех преступлений.
Я читала газету за газетой, вчитываясь в одну тревожную новость за другой. Это были не просто обыкновенные убийства, все преступления были совершенны с ужасающей злобой и садизмом, словно самые страшные человеческие пороки вырвались наружу и расплескались вокруг. Каждые несколько дней в газетах появлялись новые сообщения о пугающем росте массовых убийств и самоубийств имеющих сексуальную подоплеку.
