Елена Острикова - Проводники судьбы (СИ)
Игорь Николаевич больше не появлялся, очевидно, занятый опытами, ставшими краеугольным камнем его жизни. Антона тоже не было видно. За дверью стояли Петр Сергеевич и еще двое из его подчиненных, один из которых служил курьером. Когда в ответ на очередное требование Вера ответила, что она уже взяла предельно допустимую для донора норму и кровяное давление стало падать, она лишь получила холодное указание продолжать в том же духе. Это не было угрозой, на нее никто не кричал, не ставил ультиматумов, и все же, что‑то подсказывало, что ей стоит подчиниться. Страх все больше завладевал девушкой, холодные белые стены сдавливали ее, как решетки клетки, к горлу подкрадывалась предательская тошнота. Делая свою работу, Вера не переставала поражаться, что за странные эксперименты с таким количеством крови проводит безумный профессор вместе с поклонниками его идей.
Пятьсот миллилитров крови спустя девушка подумала, что ее собственное сердцебиение участилось ровно на столько, на сколько ослабло у ее пациента.
— Ты убиваешь меня, — прошептал Александр. Держать глаза открытыми стало для него практически непосильной задачей.
И Вера поклялась самой себе, что больше не причинит ему вреда. Впрочем, она не знала, что в действительности губит его, а рассказать эту чересчур длинную историю Александру уже стало не под силу.
В очередной раз выйдя из палаты, девушка обнаружила, что Петр Сергеевич покинул свое место и теперь разговаривает с Сукровцевым в другом конце коридора. Около палаты остались стоять лишь двое мужчин: оба — скорее военные, нежели медики. В то время как один принял из ее рук наполненную пробирку, другой отдал распоряжение:
— Внутрь!
Вера покорилась. По крайней мере, им больше не требовалась кровь. Бросив последний взгляд на профессора, что‑то оживленно доказывающего хозяину клиники, она подумала, что мечта всей жизни Игоря Николаевича так и не исполнилась. Во всяком случае, пока.
Глава 27.Последний поцелуй
Вера подошла к зарешеченному окну (и это на втором этаже!). Отсюда открывался хороший обзор на дорогу, ведущую к медицинскому центру, и даже видно было то место, где она отходила от шоссе. Там старенький навес обозначал остановку. В этот момент у него притормозил автобус. Вера подумала, что, может быть, с него сошла ее подруга, но зеленеющие кроны деревьев не позволяли определить, насколько это соответствует истине.
В голове девушки созрел план. Вероятно, план не самый блестящий, но как‑никак лучше, чем в тот раз, когда она в столовой родной академии подкинула таракана в суп нелюбимому преподавателю.
За дверью палаты по — прежнему стояли лишь двое, и оба, как видно, не были особенно заинтересованы в наблюдении за ней, хотя, может статься, им было отдано именно такое распоряжение.
Вера сняла косынку, сунув ее в карман халата, и тряхнула головой, давая отросшим черным прядям упасть на лицо. Это, конечно, против правил, но разве есть тут хоть кто‑то, кто действует согласно правилам? Памятуя о камерах, вмонтированных по всему зданию, девушка нагнулась над кроватью, так чтобы густые волосы скрывали движения ее губ, и, делая вид, будто протирает спиртом изгиб руки молодого человека, заговорила:
— Как только представится возможность, беги. Я расстегну ремень на твоей руке, — ее проворные пальцы следовали за словами, — с остальным справишься сам. Будь осторожен: охрана хорошо вооружена.
Скрыв следы своей диверсии краем простыни, Вера отошла в сторону и уже собиралась заново повязать косынку, когда в палату вошел Антон.
— Выйди, пожалуйста, — голос аспиранта был как всегда совершенно спокоен, и Вера не переставала задаваться вопросом, что должно произойти, чтобы встревожить его.
Девушка подчинилась, и уже на пороге ее догнало сознание того, что именно этот момент может выбрать Александр, чтобы вернуть себе свободу и наброситься на ничего не подозревающего Антона. Но почему‑то она не боялась за аспиранта. Не то, чтобы судьба его не волновала ее в принципе, но она отказывалась поверить в то, что Антон в силу тех или иных обстоятельств может оказаться в беде.
В коридоре Вера была встречена недоброжелательными взглядами «надзирателей», но оба промолчали, а это уже было немало. Петр Сергеевич по — прежнему что‑то оживленно обсуждал с Сукровцевым. Теперь беседа велась на повышенных тонах: они о чем‑то спорили. До Веры доносились лишь обрывки фраз. Что‑то про метаболизм, недостаточно быстрый метаболизм. Девушка подсознательно ощущала, что, как будущий медик, должна понимать такие вещи с полуслова, но мысли почему‑то путались.
Отвернувшись от своего научного руководителя и его коллеги, Вера взглянула в палату. Кровопролития там не происходило, что было уже неплохо. Мужчины молчали — она могла судить об этом лишь по тому, что их губы не двигались. Но на лице Александра застыл такой ошарашенный, даже испуганный взгляд, что ей стало не по себе. Его прежнее спокойное и мужественное поведение лишь усугубляло контраст.
Потом Антон что‑то произнес. Александр не ответил, но выражение страха в его глазах стало постепенно растворяться, хотя изумление по — прежнему оставалось на месте.
Не выдержав, Вера вошла внутрь. Первым, что привлекло ее внимание, был отчаянный писк аппаратуры. Пульс, который был за минуту до этого настолько слаб, что это внушало опасения за жизнь Александра, теперь не просто окреп, а усилился настолько, как будто он только что пробежал марафонскую дистанцию. Вера поспешно подошла к кровати и положила руку на лоб пациента, ожидая, что кожа его будет холодна как лед. Значительная кровопотеря вполне могла вызвать шок. Но температура тела была нормальной. Вера облегченно вздохнула: значит, это просто от волнения.
— Ты мог бы отсоединить все эти электроды, раз уж ты свободен, — обратился Антон к Александру. — Как видишь, весь этот писк пугает твою благодетельницу.
Вера вспыхнула и поспешила собственноручно отключить всю аппаратуру. Непонятно, как об этой ее выходке узнал Антон, но она очень надеялась, что те двое мрачных типов за дверью не в курсе и будут пребывать в неведении еще очень долгое время.
— Как продвигаются опыты Игоря Николаевича? — спросила Вера у Антона, пытаясь перевести разговор в другое русло.
— Безуспешно, как я и предвещал, — ответил аспирант. — Клетки крови вопреки всем ожиданиям не делятся с ожидаемой феноменальной скоростью, лишь чуть быстрее, чем обычно.
— В этом нет ничего необычного, — спокойно произнес Александр; Вера отметила, как быстро он успокоился и взял себя в руки. — Какой смысл тканям обновляться с феноменальной скоростью, если нет никакой угрозы. Если бы у меня был настолько быстрый обмен веществ, мне приходилось бы есть по двадцать раз в день. Скорость деления клеток будет увеличиваться лишь в том случае, если организму нанесен ощутимый ущерб. Укол шприцем — это еще не ущерб. Изберите другую тактику, и тогда, вероятно, все получится.
