Ольга Мигель - Принц на белом кальмаре
Договорить Флайк не успел. По той простой причине, что человек, который целенаправленно нарывается, в конце концов может доиграться.
— Не слишком-то вежливо, — прошипел Флайк, согнувшись пополам от удара кулаком в живот.
— Какой привет, такой ответ, — бросил принц, быстро схватил меня за руку и потащил по коридору.
— Но ведь я же всего лишь сказал правду! — через силу выкрикнул Флайк.
Брайн не ответил ему. Просто сильнее сжал мою руку, услышав эти слова, и ускорил ход.
— Вот наглая рожа, — раздраженно пробормотал принц несколько минут спустя. — Похоже, он в самом деле тебя преследует. Ишь как пристал! Так настырно флиртовать после того, как совсем недавно получил по своей вконец обнаглевшей морде!..
— Брайн! — перебила я и резко остановилась, уставившись на цветную мозаику, которая переливалась в свете люминесцентных рыбок, плававших в маленьких клеточках на стенах.
— Все в порядке? — обеспокоенно спросил парень, обернувшись ко мне.
— Просто… — прошептала я, не справляясь с волнением.
Страх встретиться с ним сейчас взглядом был настолько сильным, что я, не выдержав, неуклюже высвободила руку из его ладони и поспешила выйти на небольшую террасу, уютно увитую высоко тянущимися водорослями.
— Что случилось? — переспросил Брайн, зайдя следом.
Я чувствовала его рядом с собой, прямо за спиной, и от того дрожала еще сильнее.
— Просто я не могу понять… — снова попыталась заговорить я, глядя на плавающую над садом стаю светящихся медуз. Каждое слово приходилось вытаскивать из себя через силу. — Флайк ведь сказал правду. Из-за чего же ты так разозлился? Не подумай, я действительно не собиралась принимать его ухаживаний… но твоя реакция мне тоже непонятна. Ты очень добрый, и столько делаешь для меня, вот только неужели я заслуживаю такого количества твоей доброты, Брайн?
Я крепко сжала руки на украшенных ракушками каменных перилах. Как же мне трудно говорить! Но я должна сказать ему это. Ведь если он не поймет, что все эти его жесты делают мне только больнее, я сойду с ума прежде, чем сумею вернуться в свое тело. Потому я, тяжело вдыхая воду, продолжала:
— Я всего лишь проблема, неприятность. И вся та забота, которую ты мне даешь… мне очень трудно от этого. Только труднее с каждым днем. Почему ты всегда рядом, всегда готов помочь? Почему приходишь на выручку, в какую бы беду я ни попала, и помогаешь мне, как бы это опасно ни было и чего бы для тебя ни стоило? Почему… почему ты, сбежав с бала, танцевал со мной под музыку, которая должна была стать твоим четвертым танцем с законной невестой? Почему ты делаешь все это, Брайн?
— А разве ты еще не поняла?
— Не поняла чего?
— Того, что я люблю тебя.
Сильные руки обняли меня со спины, и я ощутила, как его щека прижимается к моей.
Мне это… ведь не послышалось, нет? Правда?
— Брайн… — задыхаясь, шепнула я, едва не теряя сознание.
— Да, я полностью осознаю, что значат мои чувства, но ничего не могу с ними поделать, — проговорил парень, зарываясь носом в мои волосы. — Проблемы, скандалы, война с дурацкими вековыми традициями и отцом, который отказывается принять то, что я, его сын, не буду их жертвой точно так же, как когда-то их жертвой сделали его самого. Но знаешь, что? Я готов ко всему этому. Так же, как готов защищать тебя в этой войне. Защищать так, что никто, никогда, ни при каких обстоятельствах не причинит тебе вреда. Ира, я собираюсь сражаться со всем этим до победы… только… что ты сама чувствуешь ко мне? — с трудом прошептал Брайн сиплым голосом.
— Но ведь я никто! — горько прошептала я. — Пришелица с поверхности, которая находится в теле темной чародейки. Разве у меня есть право что-то чувствовать к тебе?..
— Есть, — перебил принц дрожащим голосом. — И я хочу услышать правду о твоих чувствах. Ты… любишь меня? Или нет?
Несколько секунд я молчала, стараясь совладать с онемевшим горлом. Мне не удавалось даже сделать вдох, не то что вытолкнуть хотя бы слово. Я ведь могу соврать? Сказать, что нет? И тогда… а вдруг для Брайна все встанет на свои места? Вдруг, получив отказ, он избавит себя от изнурительной борьбы? Еще можно остановиться, повернуть назад и навсегда отпустить это тепло его объятий, эту нежность и эту крупную дрожь, которая сейчас бьет его сильное тело. Тогда все закончится. Навсегда.
— Люблю, — всхлипнув, тихо-тихо прошептала я. — Я люблю тебя. Очень люблю. Просто с ума схожу! Так люблю, что самой страшно!..
Сильные руки Брайна развернули меня, прижимая к себе. Губы ощутили мягкое прикосновение, от которого мое тело разомлело до последней чешуйки. Они захватывали меня, раз за разом — такие нежные, одновременно робкие и настойчивые, будто сорвавшиеся с цепи. И, отвечая на каждое движение этих губ, я улетала, не в силах с собой совладать… Как вдруг поняла, что мы и правда немного взлетели! Увлекшись, мы с Брайном оторвались от террасы и всплыли на пару метров.
— Ой! — засмеялся Брайн.
И я рассмеялась в ответ. Не выпуская меня из объятий, парень опустился обратно, а потом снова накрыл мои губы игривым поцелуем. А потом еще одним. И еще.
Стоя на уютной террасе, в свете проплывающих рядом светящихся медуз, мы целовались очень долго, просто потеряли счет времени. Мне не хотелось ни на миг выскальзывать из его объятий. Потому спать я легла совсем поздно, но при этом была счастлива как никогда в жизни. И когда голова коснулась подушки, улыбка до ушей не сходила с моего лица.
— Что? — кашлянув, выдохнул Рибер, выпучив глаза.
— Только не говори мне, что тебя это удивило, — хмыкнула Зайла, глядя на нож, который ее хрупкие руки вонзили в грудь чародея.
— Но ведь… я же обучал тебя… — прохрипел мужчина, прижатый спиной к каменной стене пещеры.
— О, ты очень хорошо меня обучил. У меня и вправду не осталось никаких привязанностей. Только вот сердце не зачерствело, оно все так же обливается кровью. И холодным камнем не стало. Я по-прежнему испытываю эмоции… гнев, злобу, ярость, отвращение и самую искреннюю ненависть! — зашептала Зайла с жуткой улыбкой. — Ко всем им, и к тебе в том числе. Хотя нет, тебя я ненавижу больше всех остальных, причинявших мне боль. Потому что никого из них, в отличие от тебя, я не любила.
Зрачки чародея расширились так сильно, что почти полностью закрыли радужку… в следующий миг его тело обмякло, а искаженные предсмертным ужасом глаза остекленели.
Но Зайла не видела этого — она отпустила рукоять ножа и, изгибаясь дугой, всплыла почти под самый потолок. Казалось, все вокруг поглотил безумный водоворот, которым двигал единственный звук: рев. Рев такой яростный, ужасающий, злобный.
