Ольга Грибова - Реквием. День гнева
Из-за поворота показался широкоплечий мужчина. При их виде он притормозил. По мере того, как выражение его лица приобретало воинствующий вид, сжимались и его кулаки. С ревом бешеного носорога он бросился на Алекса.
Позволив, охраннику приблизиться, Алекс выбросил вперед руку и поймал его за горло. Хватка была не крепкой, и охраннику ничего не стоило вырваться. Впрочем, Алекс не планировал придушить его голыми руками. Глядя в глаза жертве, он хищно улыбнулся и с нежностью, граничащей с болезненным наслаждением, провел указательным пальцем по его щеке.
Даже сквозь золотистый загар было заметно, как побледнел охранник. Он судорожно вдохнул, но воздух не наполнил легкие. Еще вдох и еще. Безрезультатно. Бедняга задыхался, словно под толщей воды. Скрюченными пальцами он вцепился себе в грудь − туда, где должно было биться сердце, но там стояла мертвая тишина. Пошатываясь, он, как и замок за пару минут до этого, рухнул к ногам Алекса.
— Ты его убил? — раздалось из-за спины.
— Вообще-то я всадник по имени Смерть. Убийство моя прямая обязанность.
Ева обогнула Алекса и склонилась над трупом. Попытка нащупать пульс провалилась.
— Мамочки, ты, в самом деле, его убил. Он не дышит!
— А как ты себе представляла побег? — Алекс не на шутку разъярился. — Мы с твоими тюремщиками сядем за стол и разложим пасьянс. У кого первым сойдутся карты, тому ты и достанешься. Так?
Ева открыла рот и тут же закрыла. Алекс хмыкнул. Его устраивало отсутствие ответа. Не желая развивать скользкую тему, он повел Еву к выходу. Промедление могло стоить им жизни.
— Как тебе удалось? — Ева, придя в себя, возобновила допрос.
— Удалось что? — минуя очередную балку, переспросил Алекс.
— Убить того мужчину прикосновением руки.
— Для непонятливых поясню еще раз, — ответил он на ходу, — я всадник по имени Смерть. Единственное, чем я владею в совершенстве — это искусством отнимать жизнь. Для этого мне нужно лишь коснуться жертвы.
Алекса позабавила поспешность, с которой Ева выдернула руку из его ладони. На другую реакцию он и не рассчитывал.
Около люка их ждали Вика и Рома. Последний накинул на плечи Евы плащ, и все вместе они ринулись прочь из амбара. Поначалу их четверку игнорировали, но стоило им приблизиться к главным воротам, как их засек охранник. Вика ударом в солнечное сплетение вызвала у него остановку сердца, но перед смертью он успел поднять тревогу. И вот уже за ними гналась вся братия.
Добравшись до машины, они на ходу запрыгнули в нее. На этот раз Алекс занял место водителя. Лихо крутя руль, он вывел «Фольксваген» на дорогу, но поздно — к ним на хвост село четыре автомобиля. Погоня по проселочной дороге грозила неудачей беглецам.
— Нам не уйти! — выпалила Вика. Она и Ева делили между собой заднее сиденье и наблюдали, как быстро сокращается расстояние между ними и преследователями.
— Твои предложения? — Алекс не отрывал взгляд от дороги.
— Почему мы вообще убегаем? — удивился Рома. — Вы же всадники Судного дня. Что вам стоит расправиться с горсткой людей?
— А я-то думал они твои друзья, — поддел его Алекс.
— Так и было, — мрачно ответил парень. — До недавнего времени.
— Легко же ты меняешь союзников.
— Сейчас речь не обо мне, — оборвал его Рома.
— Мы не можем ничего поделать, — вмешалась в разговор Вика. — Наши силы ограничены.
— Мне казалось, вы всемогущи, — настал Евин черед изумляться.
— Теоретически да, — кивнул Алекс, — но на практике все сложнее.
— Пока не сорваны печати, наша нынешняя сила всего-навсего отголосок той мощи, которой мы должны обладать, — пояснила Вика.
— Давайте, ближе к сути, — перебила Ева. — То есть вы беззащитны перед братьями света, и все из-за каких-то печатей, которые почему-то никто не удосужился сорвать?
— В целом, верно, — согласилась Вика.
— Так в чем проблема? Сорвем их и дело с концом!
— Если бы все было так просто, — сказал Алекс, выворачивая руль.
Машина вошла в крутой поворот почти идеально. Только люди в салоне завалились на бок.
— Ясно, — Ева села ровно. — Печати сорвать нельзя, от преследователей уйти тоже. Что делать-то будем? — вопрос повис в воздухе.
Алекс сосредоточился на управлении «Фольксвагеном». С тех пор, как они выехали на оживленную трассу, дела пошли лучше. Но машины братства по-прежнему сидели у них на хвосте. Преследователи отражались в зеркале заднего вида. Они, как королевская свита, неотступно следовали за «Фольксвагеном».
Лишь в черте города появилась надежда на спасение. Одна из машин братства на первом же перекрестке, застряв на светофоре, отстала. И все благодаря Алексу. Он с детства обожал автомобили, ради них он не единожды поднимался на Землю. Вот и пригодились навыки гонщика. Сворачивая в узкий проулок, он проскользнул перед мусоровозом. Второй машине братства повезло меньше: она с разгону врезалась в кузов грузовика. Третья машина потеряла их в хитросплетении улочек, в которых Ева, как коренная жительница, прекрасно разбиралась. Теперь за ними гналась всего одна машина, но они снова выехали на окраину города.
Автомобиль братства разогнался и ударил «Фольксваген» в зад. На высокой скорости легкого толчка хватило, чтобы обе машины потеряли управление.
Небо поменялось местами с землей. Вскоре они перемешались друг с другом, так что невозможно было разобрать, где верх, а где низ. Алекса затошнило, его словно засунули в блендер и взболтали. Круговерть продолжалась до тех пор, пока «Фольксваген» не встретился с препятствием, преодолеть которое был не в силах.
От удара разбились стекла. Осколок оцарапал Алексу левую скулу, но боль от пореза была ерундовой по сравнению с обжигающей резью в груди. Ему будто воткнули раскаленный прут в солнечное сплетение. От страданий его спасла, засосав как в воронку, всепоглощающая тишина.
Глава 8. «Умри, но не сейчас»
Голова раскалывалась, в виски точно вбили гвозди, и при любом движении их острые концы царапали мозг. Ева разлепила веки, потратив на это большую часть скудных сил. Она лежала на спине. Было тесно и неудобно, что-то вонзалось в поясницу, но на смену позы требовалась энергия, которой не было. Взгляд упирался в крышу автомобиля. Ева по-прежнему была в «Фольксвагене», зажатая между передним и задним сидениями.
Постепенно в голове прояснилось. Боль отступила, изредка напоминая о себе скрежетом на задворках сознания. К конечностям вернулась подвижность, и Ева смогла пошевелиться. Кое-как она выбралась из тесного промежутка между сидениями, стряхнула с себя осколки и осмотрелась.
