Марина Суржевская - Грань Теней (СИ)
Второй эльф тронул его за плечо, словно хотел остановить, но говоривший уже вытащил из узкого футляра свирель. Я удивилась, когда по харчевне прокатился вздох, даже вышибала застыл, с благоговением уставившись на инструмент.
Эльф любовно пробежал пальцами по тонкой трубочке, чуть помедлил и поднес к губам. И я поняла, почему застыл вышибала. Почему тихо сели на свою лавку гномы, позабыв наполненные элем кружки. Почему беззвучно плачет в углу грузная суровая подавальщица, вытирая глаза углом фартука.
Потому что это было волшебство. Тихие звуки, сплетались, как сплетается на закате солнечный и лунный свет, как сплетаются руки влюбленных, и колосья пшеницы на летнем поле. Они ласкали, как ласкает дитя мать, и волновали, как ожидание чуда.
Собственно, они и были чудом.
И я боялась дышать, пока лились эти чарующие звуки, боялась даже неслышным вздохом нарушить гармонию волшебства.
Когда свирель умолкла, в харчевне повисла тишина. Эльф спокойно убрал инструмент обратно в футляр и сел на свое место.
Гномы переглянулись, вздохнули, и молча спрятали шувыр под лавку. И даже разговаривать стали тише, словно боясь вспугнуть что-то повисшее в воздухе. На остроухих они больше не смотрели. Впрочем, как и эльфы на них.
Ксеня вдруг резко сдернула с лавки свой кожух и вышла из харчевни. Я вскочила за ней. Но меня схватил за руку лорд Даррелл.
— Не уходи, — сказал он, глядя на меня снизу вверх. В его ореховых глазах застыло ожидание, усиленное хмелем и такой бередящей душу музыкой. Он прижал мою ладонь к губам, и я выдернула ее, краснея от неловкости и досады.
И не оглядываясь, бросилась к дверям, чувствуя, как прожигают спину взгляды.
Ксеню я нашла в конюшне. Она сидела на тюке соломы, уткнувшись щекой в деревянную перегородку, и смотрела перед собой сухими блестящими глазами. Я молча села рядом и обняла ее, прижала к себе, гладя по голове как маленькую. Плечи у Ксеньки были такие острые, как у птицы и быстро-быстро колотилось сердце. Словно эта птица попалась в силки и никак ей из них не выбраться…
Так нас и нашел Данила. Потоптался рядом, посопел и опустился на солому.
— Девчонки, а я вино принес… — пробубнил он. Ксеня выбралась из-под моей руки.
— Ну, хоть какая-то от тебя польза, остолоп, — почти нормальным голосом сказала она, — а кружки ты не додумался захватить? Ладно, давай так, что ли…
Они с Данилой по очереди приложились к бурдюку.
— Вы тут что, напиться решили? — возмутилась я.
— Ну да, — удивился моей непонятливости Данила, — да ты не переживай, тут на всех хватит! А нет, так я еще принесу…
— Ну уж нет! — я решительно встала, — а ну поднимайтесь!
— Не-а, — отозвались они, — нам и тут хорошо…
Я растеряно на них посмотрела и села обратно. Вино горчило. Когда Данила хрипло затянул песню про деревенскую девку, которую отдают родичи нелюбимому, а Ксеня принялась подпевать, не зная слов, я не выдержала и ушла в комнату спать. Глаза слипались…
* * *… Мне снился сон. Или нет? Странная полуявь, полусноведение, с чуть размытыми красками и приглушенными звуками… Чужие эмоции и взгляд со стороны…Такое уже было. Тогда, когда мое сознание вдруг оказалось среди Черных Песков, где Арххаррион сражался со змеемонстрами.
Только сейчас Черты не было. Была комната с камином и широкой постелью под красным балдахином. А в ней двое. У Арххарриона голая спина исчерчена шрамами и под смуглой кожей двигаются напряженные мышцы. Его правая рука держит за горло светловолосую девушку. А левая скользит по женскому телу… Ее глаза расширенны, а белая грудь в красных отметинах высоко вздымается, словно ей не хватает дыхания. И в первый момент, мне кажется, что от страха, но… В ее голубых глазах дрожит не ужас, в них плещется наслаждение… И тонкие руки, что теребят пояс его штанов не отталкивают, притягивают… Торопят.
На девушке нет одежды, она совершенно обнажена. Нетерпеливо прижимается голыми ногами к его сапогам, закидывает их ему на спину… Выгибается дугой, не понимая почему он медлит… Молочно — белая кожа так резко контрастирует с его- темной. Это даже красиво…
Он резко вскидывает голову, словно прислушивается. И во мне разливается пустота. Холодная злая пустота его чувств, чуть приправленная любопытством исследователя, который смотрит на пришпиленную к дереву бабочку. И сразу обжигает ярость…
Я глухим стоном я просыпаюсь. Или не просыпаюсь, а просто выныриваю на поверхность яви, жадно хватая пересохшими губами воздух. Воздуха почти нет, он как-то резко закончился в окружающем меня пространстве, и в груди разливается боль. Только бы… вздохнуть.
Не знаю, сколько прошло времени… слишком мало. Он вошел без стука, уже одетый и даже спокойный. Почти. Обхватил мой подбородок, заставляя смотреть в глаза.
— Я тебе говорил, чтобы ты не лезла в мою голову? — ласково спросил Арххаррион.
Я попробовала отстраниться, но он держал крепко. Как ту…за горло…
— Я не хотела, — сказала я. И удивилась, что голос почти не дрогнул.
— И все же сделала, — еще мягче, только в глазах уже дрожит Бездна.
— Я. Не хотела. — четко повторила я и, не сдержавшись, почти крикнула, — думаешь, я добровольно захотела бы смотреть на… это???
— Тогда почему ты была там, тьма тебе забери?
— Потому что ты думал обо мне! — выкрикнула я и отступила, испугавшись.
Пару мгновений у него был такой взгляд, словно он меня сейчас убьет. Поэтому я вздрогнула от неожиданности, когда он обхватил ладонями мое лицо так мягко, словно боялся дотронуться.
— Ты меня мучаешь, понимаешь? — со странной интонацией спросил он. И я вдруг поняла, что Арххаррион пьян. Сильно. Сколько же надо выпить, чтобы огонь Хаоса не выжег до тла хмель? Много…
— Мучаешь… — с болезненным наслаждением повторил он, — зачем? Хотя я заслужил… — усмехается сам себе, — Тьма посмеялась надо мной… Им говорил, за все придется платить. Ненавижу это озеро… — он склоняется совсем близко, так что темные волосы касаются моих щек и шепчет прямо в губы. Так ласково шепчет, что смысл слов не сразу доходит до моего сознания.
— И тебя я тоже ненавижу… Такая чужая…холодная… Ускользаешь, как ветер из пальцев… Улыбаешься…Всем…Только меня… Мучаешь. Даже не смотришь…
Он выпрямился, со странным любопытством пропустил сквозь пальцы мои волосы. Улыбнулся.
— Ты такая беззащитная. Несмотря на всю свою магию…Я могу убить тебя одним движением… Может, мне станет легче? Скажи? Мне станет легче? Ты ведь не простишь, того что было… Никогда.
