Арестантка: Тюрьма Рая (СИ) - Вайшен Нина

— Так это и хорошо, — парировал отец. — С императрицей Принс мы приобретем лояльность некоторых групп населения, враждебных нам до сих пор.

— Она притащится на приём в камуфляже? Или в шахтёрской робе?

— Какая разница?

— А как же наши порядки?

Я искренне хотел встрять в перепалку. Сказать, а разве мы здесь не для того, чтобы нарушить порядок? О чем вообще этот «пингвин» говорит?

— Наши порядки должны немного измениться, чтобы мы остались в выигрыше, — сказал отец и почему-то покосился на нас с Кали.

Мы как раз стояли отдельно и просто слушали разговор.

— Киборг состоит у вас на службе? — как-то недоуменно спросил Гриндерс, разглядывая Кали. — Сканирование нейросети показало металлический скелет руки.

— Вы позвали меня прибыть раньше только ради этого разговора? — спросил отец.

— Беседа, чтобы успокоить нервишки, — ухмыльнулся Гриндерс. — Хотелось, чтобы это было так. Но есть данные, что СИБ вынюхивают, что у нас здесь происходит. А вчера поступил запрос на повторный просмотр налоговой документации станции от их экономического отдела.

— Плохо, — произнёс отец. — Стоило бы отменить мероприятие! Есть опасность лазутчиков, уверен, что их уже полно по станции.

Кали вдруг придвинулась к моему отцу.

— У меня для вас сейчас будет сюрприз, — сказала она ему шепотом, затем с грохотом пробила своим протезом металлическую стену, как тонкую жестяную банку, хватая там, судя по сдавленному крику, кого-то за горло.

Вадовцы отца тут же помчались к люку в техническую нишу стены. Буквально через минуту перед нами, с кляпом во рту, стоял поджарый мужчина.

Отец посмотрел на Кали, прищурился. Его прошлое пренебрежение к ней словно рукой сняло.

— Шёл за нами, — сказала Кали. — Вероятно, что слышал всё.

— Проверьте на наличие передатчиков, — приказал своим людям отец. — И в допросную. Выясните, какого чёрта он здесь делал и кто его послал.

Двое охранников кивнули. Они явно были уязвлены тем, что Кали обнаружила возможного шпиона. А я был ужасно горд. Надо же. Просто ошарашила меня. Как она пробила стену! Просто фурор! У меня сердце остановилось.

— Какая у вас хорош-ш-шая сотрудница, — с оторопью в голосе произнёс Гриндерс. — Надо вызвать бригаду ремонтников, чтобы дыру заделать…

Отец ему что-то ответил, а я воспользовался моментом, пока никто не смотрит, встал к Кали на расстояние меньше шага. Улыбнулся, смотря ей в глаза. Восхищаясь. Ещё день назад меня бы такое действо напугало. Вызвало бы оторопь: «Такому чудовищу не место среди людей!».

— Тебе не больно было? — тихо спросил я.

Она мгновение молчала, как-то резко выдохнула, будто до этого задерживала дыхание.

— Было. Отдача в плечо плохо компенсируется, протез старый, — сказала Кали и осторожно коснулась пальцами моих пальцев.

Какой там страх всевидящего ока отдела Целомудрия. Он мелькнул и сгорел в огне момента. Я взял её руку. Из плоти и крови. Она дрожала. Меня пронзило… не разрядом… а неприятным чувством, что Кали больно. Намного больнее, чем было видно по её всегда спокойному выражению лица. Я прикоснулся губами к каждой костяшке. И тут же опустил наши сцепленные руки, когда спиной почувствовал чей-то суровый взгляд. Отца.

— Видишь, пап, хорошо, что ты не отключил ей протез, — сказал я, и ощутил, как Кали приятно сжала мою ладонь.

— Неплохо, — отозвался отец, и повернулся к Гриндерсу, заслоняя собою нас, чтобы тот не увидел, что я держу свою охранницу за руку. — Попрошу Гомера поторопиться, он слишком самоуверен. Надо скорее лететь на Броссар.

3112

Я не видела больше никого. Только ухмыляющиеся лицо надзирателя. Кажется, сердце замерло. Дыхание застряло в горле. К колену, будто прямо сейчас, прикоснулась непрошенная ненавистная рука, липкими поглаживаниями она поднялась вверх на бедро. Сдвинула в бок ткань трусов.

Уши заполнил скрип железных нар, в промежности вспыхнула фантомная боль. Затхлая вонь заползла в ноздри. Мой самый чёрный скарб. Пожирающее изнутри бессилие. Постыдное желание превратиться точку, ничего не чувствовать и не помнить.

Трой показал мне, что я всё ещё живая, всё ещё могу рассчитывать на что-то хорошее.

А вот тот тип, чуть выступивший из толпы, снова окунал меня мешком, набитым камнями, в самое протухшее болото. Окунал и радовался, собака. Ухмылялся. Как и Гомер. Сюрприз удался. А я всё никак не могла выбраться из обвивших меня щупалец оцепенения. Где-то внутри закопошилась ярость.

Трой же просил меня быть милой и улыбаться. Улыбаться, твою мать! Сказать спасибо за унижение и подставить вторую щёку? Может, Гомер ещё посадит этого урода рядом со мной? Чтобы я помнила, с каким дерьмом меня смешали.

Женщина из четверки встречающих нас официальных, видимо, лиц начала говорить, но я выставила руку, призывая её замолчать. Она увидела мой жест и непонимающе посмотрела. Ярость обжигающей лавой заполняла меня изнутри, разливалась в каждую клеточку, мучительным жаром ударила в пальцы. И как Трой не старался, гладя мою руку, огонь, захвативший меня, не затухал.

Я впилась ногтями в ладонь Троя. Так сильно, что он тихо зашипел и вопросительно посмотрел на меня. Я молчала, не в силах выдавить из себя хоть слово. Женщина своей речи не прервала. Приветствовала нас.

Трой сжал мою ладонь крепче, стараясь успокоить.

Я глядела на русоволосого. Его звали Икабод Стравинс, старший смены надзирателей на Пегасе. Перед глазами стало темно. Я будто воочию слышала мерзкие шлепки. Как я не хотела их помнить! Нет.

— С тобой всё в порядке? — спросил Трой.

И только он это спросил, ярость сорвалась с цепи. Перед глазами пронеслись образы, в которых я бью Икабода по лицу кулаками, пока оно не превращается мешанину плоти и крови. Алые брызги теплом летят мне в лицо.

Огромных усилий мне стоило не побежать к Икабоду и не претворить подпаленные бешенством мечты жизнь.

Я осталась стоять, не отпуская руку Троя. Я здесь ради будущего. Ради нашего с Троем будущего. Ради будущего своих людей. Я посмотрела на Сантьяго и Матео, ища силу и в них. Они оба казались удивительно собранными. Нельзя их подвести. И я улыбнулась, спрятав боль и злость.

— Рада вас всех видеть, — громко сказала я, подходя к женщине, которая только закончила приветственную речь. — Это честь для меня. Надеюсь, мы вместе построим новый прекрасный мир.

Женщина с неуверенной улыбкой поклонилась нам с Троем. Я бросила на Икабода короткий взгляд через её плечо и поняла. Что хоть мне и ужасно больно, хоть отвращение бурлит внутри вперемешку с яростью, я сильнее этого. Я сильнее того, что со мною было на Пегасе. Даже самых страшных и грязных событий.

— Напомните, как вас зовут? — спросила я у женщины, чувствуя тонкий отзвук радости. — Немного волнуюсь.

— Мира Гаус, — отозвалась женщина. — Начальница станции «Новый Копенгаген». Мы все взволнованы…

Мне показалось, что она была искренней. Это даже немного успокоило меня. А Трой тем временем о чём-то говорил с Гомером. И после этого разговора я больше не видела в толпе Икабода. Его увели двое офицеров.

Вместо «спасибо» я почти незаметно потёрлась головой о плечо Троя. Гомер же пялился на меня пристальнее обычного. Задумывал какую-то новую подставу? Я едва сдерживалась, чтобы не показать старому козлу средний палец. Но на меня смотрели официальные лица, работники станции. И я улыбалась, но не потому что мне кто-то сказал улыбаться, а потому что Гомер не получил желаемого. Я ликовала.

Да и потому что я жива. Потому что у меня есть будущее, и ради этого будущего я готова ждать подходящего часа, чтобы выколоть Гомеру глаза. Я подмигнула ему.

— Сейчас мы проводим вас в ваши комнаты, и через полтора часа организуем торжественный ужин в честь вашего приезда — обратился к нам с Троем темноволосый мужчина в чёрном пиджаке. — Что из еды предпочитаете, Ваше Величество?

— Очень люблю картофель, — сказала я.