У смерти твой голос - Лин Ка Ти

Комплимент я проигнорировала, и Чон Мин продолжил:

– Мы к тому времени почти забыли, как человеческая жертва поддерживает наши силы, и, когда мы впервые забрали себе каждый по человеку, это было… Мы ощутили могущество, какое было у нас давным-давно. Тэ Мин придумал потрясающую вещь: мы забирали человека своей стихии, и стихия в нем поддерживала нас особенно сильно.

– Вы убийцы, – тускло сказала я. – И Хо Тэ Мин тоже. Он от лица людей согласился отдавать каждому из вас по девушке раз в сто лет. Подлец.

– Не обязательно по девушке. Энергии инь и ян нерушимо связаны, а у стихии нет пола. Раз в столетие мы пополняем энергию инь, а в следующий раз – энергию ян.

– Вы и парней убиваете?!

– Только когда пополняем энергию ян. – Он пожал плечами. – В этот раз мы пополняем энергию инь, поэтому мы все – мужчины, а жертвы – женщины. Ничего личного, в следующий раз будет наоборот. Инь и ян – это круг, бесконечное повторение. Небесные стволы и земные ветви от пола не зависят, древесной Обезьяной или огненным Драконом может быть и мужчина, и женщина. Был тысяча четыреста двадцать четвертый год, первый год договора, и Тэ Мин попросил судьбу выбрать нам жертвы, которые не нарушат баланс Вселенной. И она сделала это – для него не было ничего невозможного, его упорство стены пробивало.

Я подтянула колени к груди, не зная, как еще согреться. Шансы на спасение, по ощущениям, снизились с одного шанса из ста до нуля. Если история Чон Мина – правда, все это тянется так давно… Что такое жизнь Ли Юн Хи по сравнению с масштабом всего этого? Эта история стара как мир – юношей и девушек приносят в жертву чудовищу, чтобы племя процветало. Принесенных в жертву никто не помнит. Историю пишут победители вроде Хо Тэ Мина. А меня даже некому оплакать, кроме родителей.

Чон Мин смотрел на меня так, будто тоже об этом думал, и желание обнять его стало невыносимым. Я всю жизнь гадала, в каком обличье ко мне придет смерть, – и вот оно. Не так уж плохо. Мысль заняться с ним любовью и от этого умереть постепенно переставала казаться ужасной.

– Хочешь сказать, сама судьба меня приговорила? – Я криво улыбнулась.

Он кивнул:

– Она выбирает тех, кому суждена ранняя смерть. Так в жертве будет еще достаточно сил, чтобы напитать нас, но ее смерть не нарушит баланс мироздания, потому что ее линия судьбы все равно скоро оборвется.

– Ты сказал, вы заняли тела умирающих, – нахмурилась я. – При чем тут жертвы?

– Мы вселяемся в тех, кто близок к смерти, и этим ненадолго продлеваем им жизнь. Судьба сама выбирает нам тело и жертву – того, кто тоже не жилец. В этом суть договора.

Я сглотнула. «Когда человек близок к смерти, его человеческая природа слабеет и тело становится легче занять».

– Настоящий Чон Мин… Значит, он чуть не умер. Тот взрыв в ресторане «Гаксан»!

Он кивнул.

– Ми Рэ там тоже была… – поняла я. Мне не хотелось всего этого понимать, но я поняла. – Ей тоже суждено было погибнуть там?

Чон Мин с облегчением кивнул, будто я наконец его поняла.

– То место должно было стать могилой всем троим: Чон Мину, Гилю и Ми Рэ.

Я вспомнила невесту, которая чуть не попала в аварию и боялась за свою жизнь так, что даже заказала особые сережки, и почувствовала робкую надежду.

– Но со мной ничего такого не происходило! Может, твоя жертва все-таки не я?

Чон Мин посмотрел на меня с жалостью:

– С тобой все было наоборот. Я только в отеле это понял, когда ты сказала мне, что сделала твоя мать. Она сама когда-то призвала к тебе смерть. Предсказания часто создают будущее: не они отразили то, что должно случиться, а что-то случилось, потому что человек заранее верит, что это произойдет. Поселить в сердце человека смертельный страх – сродни проклятию. Ты готовилась к смерти, умирая по капле, и действительно умерла бы, когда влюбилась. В глазах судьбы твоя мать тебя приговорила.

– Зачем она это сделала?

– Наверно, чтобы защитить тебя от чего-нибудь, что казалось ей ошибкой. Теперь уже неважно. То, что она сделала, непростительно. Опасность пророчеств в том, что они имеют свойство сбываться. Когда кто-то говорит тебе, что знает твое будущее, он выбирает его за тебя. – Чон Мин осторожно протянул руку и коснулся одеяла у меня на плече. – Все людские традиции не бессмысленны. И проклятия, и пожелания доброго здравия имеют силу. Грустно, когда родители насылают проклятие из любви, не понимая, что делают. Говорят ведь, что, чего боишься, то и происходит. Человек своим страхом будит силы, которым лучше не просыпаться.

– Бред.

– Интересно слышать это от предсказательницы.

Мы помолчали. Я немного успокоилась, и меня охватило странное чувство: в этом безумном мире он все равно казался мне родным. И я сдалась – гордость уже значения не имела. Я откинула край одеяла, набросила его на Чон Мина и придвинулась ближе. Я была парализована ужасом от того, как все повернулось, и в то же время меня завораживало, что Чон Мин впервые не врал. Маски сброшены, карпы выпрыгнули из воды, и она больше не скрывает их. В ненависти нет никакого смысла. Если уж умирать, так лучше с нежностью.

– Так жалко, – тихо сказала я и коснулась лбом его плеча. – Я тебе даже не нравилась, судьба просто свела двух умирающих.

– Нет! Нет. Обычно я просто знаю, кто мне предназначен, завораживаю его, и всё. Но в этот раз все пошло не так.

– Как – не так?

Я вопросительно подняла лицо, и подавленный взгляд Чон Мина немного просветлел.

– Иди ближе, я покажу.

«Куда уж ближе», – подумала я, но все же придвинулась еще немного.

– Моя стихия есть и в тебе, – тихо сказал Чон Мин. – Тэ Мин был прав, те редкие дети, которые полностью принадлежат одной стихии, родившись в ее год, месяц, день и час, имеют с ней самую сильную связь. Поэтому в условиях договора он и проговорил, что судьба должна выбрать нам человека полностью из нашей стихии. Я могу увидеть мир глазами того, в чьем теле нахожусь. Я знаю все, что он знает, помню все, что он помнит, поэтому никто не замечает подмены. Я могу позволить тебе увидеть мир моими глазами, я так однажды делал, лет триста назад. Это экономит время, а его у нас немного, чем бы все ни закончилось. Можно? Хочу, чтобы ты поняла меня.

Я кивнула. У меня все внутри болело от тревоги, но Чон Мин коснулся лбом моего лба, и тревога исчезла. Выражение «раствориться в другом человеке» всегда было просто словами, но сейчас именно это и произошло. Я увидела. Увидела мир его глазами.

Глава 12

Стихийное бедствие

Среди камней было тяжело дышать. Мысли, человеческие мысли, сама способность рассказывать в своей голове истории ощущалась чужой, как и всегда. К ней нужно было привыкнуть. Мир видится совершенно другим, и приходится думать о нем людскими словами. Каждый раз, когда это происходило со мной, я приходил в тела умирающих, так что привык к понятию боли. Людям боль не нравится, и я их понимаю, и все же я никогда не приходил в их мир по-другому. Это обжигающее, мучительно неприятное ощущение значило, что приключение началось.

Я открыл глаза, медленно осваиваясь в теле. Оно мне сразу понравилось. Мысли ощущались уютно, и я сразу понял: это седьмое приключение будет лучше всех.

Было темно, вокруг какие-то обломки, – похоже, я стал жертвой завала. Вот только в этот раз я был не один, рядом, весь засыпанный мелкой каменной пылью, лежал молодой мужчина, и я опознал его даже в этом незнакомом обличье. Мы, все пятеро, связаны, мы составляем одно и везде узнаем друг друга. И вот сейчас Вода смотрел на меня опухшими полузакрытыми глазами моего соседа по завалу. Мы оба были бесконечно удивлены – обычно в мире людей какое-то время уходит на то, чтобы найти своих братьев. Впервые с того первого раза с Хо Тэ Мином мы очнулись в одном месте. А потом Вода перевел взгляд на третьего человека – молодую женщину, которая неподвижно лежала на боку рядом с ним.