Наследие Богини (ЛП) - Картер Эйми

Я моргнула.

— Что? Нет, конечно…

— Если он опять не в духе, просто оставь его в покое и не трогай, пока не успокоится, — продолжила Персефона. — Потом он сам к тебе придёт.

— Мы здесь не за этим, — сказала мама, присаживаясь рядом с моей сестрой. Стоило ей прикоснуться к тюльпанам, как их охватило золотистое свечение, и цветы вернулись в прежний вид. — Вот и всё.

— Мне не нужна помощь, — проворчала Персефона, перенося вес на пятки. — Просто не надо было топтать мои цветы.

Я уже открыла было рот, чтобы сказать, куда она может запихать себе эти цветы, но Джеймс меня опередил:

— Ради всего, что ты считаешь святым, Персефона, не могла бы ты заткнуться хотя бы на две секунды и дать нам высказаться?

Мы втроём уставились на него. Он расправил плечи, явно стараясь выглядеть величественно. Но с его лохматыми волосами и ушами, торчащими как на карикатуре, он был похож на бога не больше, чем Микки Маус.

— Хорошо. Так что у вас? — спросила Персефона. Её голос всё ещё был резок, но выражение лица смягчилось.

— Кронос вот-вот покинет остров, — сказала мама. — Битва начнётся в течение часа. Я хотела попросить тебя присмотреть за Кейт, когда всё это закончится.

Мы с Пересефоной одновременно уронили челюсти.

— Ты бросишь меня тут? — воскликнула я.

— Я тебе нянька, что ли? — с таким же ужасом в голосе спросила Персефона.

Мама сначала развернулась ко мне.

— Кейт, милая, я знаю, что ты хочешь помочь, но лучшее, что ты можешь сделать, так это остаться в безопасности, чтобы я не переживала за тебя.

— Но… — начала я. Она подняла ладонь, чтобы меня остановить, но я продолжила: — Мам, пожалуйста. Я же не ребёнок.

— Ты сама прекрасно знаешь, что не можешь сражаться наравне с остальными, — прямо заявила мама.

— Разве я в этом виновата? Ты обещала меня тренировать. Я могла научиться.

— Но не за два месяца же. Мы и так прыгнули выше головы. А даже если бы я и научила тебя всему, ты всё равно не стала бы одной из первоначальной шестёрки. Ты просто недостаточно могущественна, чтобы повлиять на ход битвы с таким противником. — Она коснулась моей щеки. — Прошу тебя, это единственный наш шанс на успех. Останься в безопасности.

Мои ногти вонзились в ладони.

— Ты не сможешь меня здесь удержать.

— Да, но я верю, что ты примешь правильное решение. Майло нужна мать, ты не можешь так собой рисковать. Когда придёт время, ты понадобишься ему. А он тебе.

— То есть ты предлагаешь мне просто спрятать голову в песок, пока всё не закончится? — напряжённо уточнила я. — Как ты можешь такое говорить? Ведь ты сама учила меня бороться до конца.

Она обхватила меня руками, и я растаяла в её объятиях.

— Иногда борьба заключается в том, чтобы выжить несмотря ни на что. Я прошу тебя об этом. Что бы ни случилось, живи.

Я всхлипнула на её плече, вцепившись пальцами в её рукав.

— Пожалуйста, останься со мной.

— Если бы могла, осталась. Больше всего на свете я хотела бы остаться здесь с вами обеими.

Она протянула руку Персефоне и ждала. Спустя несколько секунд сестра всё-таки пошла навстречу и обняла её.

— Впервые за несколько сотен лет ты пришла ко мне и просишь взять на себя роль няньки, — пробормотала она. Мама поцеловала её в лоб.

— Прости, дорогая. Обещаю, что буду приходить чаще.

Она не сможет сдержать это обещание, если умрёт. Персефона вздрогнула, как и я. Неужели это наша последняя встреча втроём?

Этого не может быть. Я этого не допущу. Должен быть выход.

— Я пообещаю остаться с Персефоной, если ты пообещаешь не рисковать своей жизнью, — поставила я условие. Оно мало что изменит, но пока у меня нет плана получше, сойдёт и это.

— Ох, Кейт. — Мама поцеловала меня в макушку. — Это всё равно что не идти совсем. Я никогда ещё не уступала Кроносу и сейчас сдаваться не собираюсь, клянусь. Имей хоть немного веры в меня.

Легко ей говорить. Не ей жить с последствиями.

— Я люблю тебя, — прошептала я.

Мы уже столько раз прощались… Боюсь представить, когда скажу эти слова в последний раз.

— Я тоже тебя люблю. Помни о Майло. — Она отстранилась и заглянула мне в глаза. — Сделаешь это ради меня?

Я кивнула. Всё моё тело казалось тяжёлым, онемевшим.

Мама развернулась к Персефоне, чтобы попрощаться и с ней. Вместо объятий и слёз они прижались друг к другу лбами и начали шептаться.

— Позволь мне пойти с тобой, — попросила Персефона. — Кронос и Каллиопа не причинят мне вреда. Я могла бы помочь.

Мама покачала головой.

— Ты нужна мне здесь, рядом с Кейт. Проследи, чтобы она не делала глупостей.

Персефона закатила глаза.

— Ой, да она всё равно сделает. Это же Кейт.

— Я рассчитываю, что ты её остановишь.

Мама сжала её ладонь и попросила быть хорошей девочкой, и на этом их прощание закончилось. Глаза Персефоны оставались сухими. Неужели ей так легко это далось?

Джеймс коснулся моего плеча. Я резко обернулась и обняла его.

— Если умрёшь, я буду крайне зла на тебя.

— Будем надеяться, что этого не произойдёт. И если ты окажешься на поле боя, крайне зол буду уже я.

— Будем надеяться, что этого не произойдёт, — передразнила я. — Тебя телепортировать на Олимп?

Он фыркнул.

— Хорошая попытка, но твоя мама уже обо всём позаботилась. — Поколебавшись, он прижался губами к уголку моего рта. Этот недопоцелуй был полон вопросов, на которые я не могла ответить, и обещаний, которые никто из нас не мог выполнить. — Не забудь: я стану твоей первой интрижкой на стороне.

— Тогда тебе точно надо выжить, — ответила я. После этого я ещё раз обняла маму. Ком в горле вырос до невозможности, но я отказывалась плакать. Не хочу, чтобы наши последние минуты вместе были смазаны соплями.

Ни она, ни Джеймс ничего больше не сказали. Они улыбались. На их лицах не было ни намёка на страх или тревогу. Джеймс предложил маме руку. Она без единого слова приняла её, и вместе они растворились, не оставив ничего, кроме дуновения ветерка.

— Идём, заварю тебе чай, пока ты не потеряла сознание, — сказала Персефона. Она взяла меня за локоть, а я не стала спорить. Если Кронос убьёт всех, кого я люблю, Персефона останется моей единственной роднёй. Так себе утешительный приз, но не хочу ещё больше портить наши отношения.

Я бы хотела убедить себя, что до такого не дойдёт, что мы не останемся вдвоём из всей семьи, но не могла. Это не зависит от меня. Я не могу изменить исход битвы силой мысли. Но я могу им помочь, если придумаю что-нибудь стоящее.

Что-то в словах Персефоны зацепило моё внимание, но прежде, чем я успела додумать эту мысль, она толкнула дверь.

— Адонис! Я же говорила тебе не кормить собаку ореховым маслом!

Адонис, парень — или муж? — Персефоны, встал с пола. Я уставилась на щенка.

— Пого?

Я опустилась на колени. Чёрно-белый пёсик, которого подарил мне Генри, попытался тявкнуть, но его рот был полон домашнего орехового масла. Спотыкаясь, он пересёк дом и запрыгнул мне на руки. Стоило ему один раз лизнуть меня по щеке, и я не смогла сдержать лавину чувств.

Персефона обошла меня, рыдающую и прижимающую к себе Пого. Она может сколько угодно бросать на меня презрительные взгляды. Она покинула свою семью тысячу лет назад. Я же только-только обрела свою.

К тому времени, когда слёзы кончились, меня уже ждала чашка чая на маленьком кухонном столике. Персефона сидела на стуле напротив. Адонис прислонился к стене рядом и шаркал ногой. Пока я потягивала чай, держа Пого на коленях, никто из них не произнёс ни слова.

Прошло несколько минут, и я уже не могла вынести этой тишины.

— Разве ты не боишься того, что может произойти?

Мой голос охрип после плача.

Персефона пожала плечами.

— Они уже когда-то воевали с титанами.

— Но сейчас всё по-другому. С ними нет ни Каллиопы, ни Генри…

— А что с Генри? Где он?

Вздохнув, я начала рассказывать обо всём, что произошло с того момента, как она покинула дворец после первой битвы. О том, как Каллиопа спланировала моё похищение, как я провела девять месяцев у неё в плену, о Майло, о наших отношениях с Кроносом, о том, что я предлагала ему, а он мне, о разрушенных Афинах и Египте, о борьбе Генри за жизнь, о его самопожертвовании ради меня и Майло. В общем, обо всём.