Наталья Ткаченко - Принцесса. Пособие по выживанию (СИ)
— Спасибо, — смутилась я. — И можешь звать меня просто Славой, мне так привычней.
Дверь распахнулась, и появились двое парней, несущих третьего. Они уложили его на кровать, отошли, уступая место Парню-с-чёлкой, и я охнула, тут же прикрыв рот рукой.
— Не смотри, — Станти загородил собой обзор. — Это зрелище не для девушки.
— Кто это его так? — прошептала я.
— Маг. Соединил физический удар с магическим и…
— Ужас! — выдохнула я и обошла Станти.
Отец часто говорил мне: "Славка, ты моя дочь, и я хочу знать, что в нужный момент ты сможешь оказать необходимую помощь раненому человеку". Поэтому, когда у него было свободное время, он постоянно меня чему-то учил. Но сейчас я поняла, что ничем не могу помочь бедному парню — грудь, плечи и живот у него были просто разворочены. И снова вспомнился папа, сидящий на кухне перед полной бутылкой водки, и мама, уговаривающая его: "Андрей, выпей, легче станет" (моя мама, на дух не переносящая алкоголь!), и качающий головой папа, и обрывки фраз о дорожной аварии, о том, как вытаскивали из расплющенного автобуса покорёженные тела, как папа стоял там и ничего, ничего не мог сделать…
— Сеги, уведи её отсюда, а то сейчас… Танислава, — Атон насмешливо подчеркнул моё имя, — упадёт в обморок от вида крови…
— Не дождётесь! — отрезала я. — Мой отец врач, и я не боюсь ни крови, ни ран! — я отвернулась и подошла к Парню-с-чёлкой, замершему над распростёртым телом. Несмотря на страшные раны, парень ещё дышал. — Я могу чем-нибудь помочь?
Он глянул на меня отсутствующим взглядом, осознал вопрос и покачал головой.
— Попытаюсь удержать его жизнь, но боюсь, это бесполезно.
Я посмотрела на лежащего парня, и вдруг он открыл глаза. Глаза такой замечательной и чистой синевы, которая бывает только у утреннего неба… Он заметил мой восхищённый взгляд и улыбнулся мне, хотя ему наверняка было невероятно больно и совсем не весело.
Я почувствовала, как Парень-с-чёлкой подталкивает меня к нему и шепчет на ухо:
— Не давай ему терять сознание, говори с ним!
Я опустилась рядом с изголовьем. Господи, ну о чём мне с ним говорить?! Ладно, буду болтать, что в голову придёт!
— Привет! — я улыбнулась, опираясь локтями на кровать и заглядывая ему в глаза. — Меня зовут Слава.
— Прекрасное имя, — прошептал он. Из уголка его губ сбежала струйка крови, и я быстро прижала пальцы к его губам.
— Молчи! Береги силы. Болтать буду я, а ты слушай меня и ни в коем случае не теряй сознание! Договорились? Если да, прикрой глаза.
Он чуть улыбнулся, послушавшись, и снова стал смотреть на меня.
— Ну вот и отлично, — я краем глаза заметила, как Парень-с-чёлкой что-то там колдует, собралась и продолжила: — Хочешь, я расскажу тебе о себе?
Мой подопечный опустил ресницы.
— Моё полное имя — Танислава. Я, как ты, наверно, уже догадался, не из проклятого рода, но какая, в сущности, разница!
Он согласно прикрыл глаза.
— Да и вообще, не такой уж он у меня благородный, то есть с папиной стороны — вполне, а вот мама у меня… скажем так, из зажиточного крестьянства…
Он чуть улыбнулся.
— В общем, это брак по любви… Но я отвлеклась, что странно, потому что о себе, любимой, могу болтать часами!
Он улыбнулся и попытался что-то сказать, но я быстро пресекла эту попытку, залепив ему рот ладонью.
— Тихо, кому сказала! Так вот, развиваю свою любимую тему: я!
Он засмеялся, но тут же его лицо перекосилось от боли.
— Ой, прости меня! — в ужасе воскликнула я. — Всё, я больше не буду тебя смешить, бедный ты мой, — я погладила его по светлым, чуть вьющимся волосам. Ещё один красавец, по которому все девицы небось тут сохнут! — Мне продолжать нести всякую чушь или лучше заткнуться? Если первое…
Он прикрыл глаза.
— Ну хорошо, — собралась я с мыслями, косясь на Парня-с-чёлкой, продолжавшего свои пассы над израненным телом этого синеглазого бедняги, зло подумала, что что-то не видно результата, и продолжила: — Я люблю лошадей, кошек, собак, вообще всякую живность. Но у нас дома никогда никого пушистого не было, потому что у старшей сестры аллергия на шерсть. Да ещё такая, что, когда я, разругавшись с ней, придумывала ей долгую и мучительную смерть, мне всегда на ум приходила радостно подбегающая к ней кошка… — я посмотрела на него, увидела по глазам, что ещё чуть-чуть и: — Не смей смеяться!
Он улыбнулся.
— А ещё я люблю рисовать, и кое-кто говорит, что у меня это неплохо получается! Но я не знаю, какие краски нужно взять, чтобы получить такой замечательный синий цвет, как у твоих глаз!
Он улыбнулся, несмотря на полумёртвое состояние, так! Я смутилась и замолчала, опустив глаза. Гм, кажется, ему лучше…
— Ничего не выходит, — тихо сказал Парень-с-чёлкой и меня словно окатило ведром холодной воды. — Бесполезно, маг был слишком сильным.
— Но… — возразила я, и замерла, встретив его взгляд — взгляд человека, который сдался. Я перевела глаза на лежащего парня, он чуть улыбнулся, и я поняла — слышал и осознал.
— Слава, спой мне что-нибудь…
— Я не умею петь, — убито сказала я. Нет, так просто не может быть!
— Спой, — попросил он снова. Я вздохнула и задумалась — что спеть? Я и песни-то никакой до конца не знаю…
— "От края до края небо в огне сгорает, — тихо начала я. — И в нём исчезают все надежды и мечты…"[1]
Он закрыл глаза на словах "бояться не надо". Я допела куплет и замолчала.
— Организм ещё борется, но он скоро умрёт, — тихо сказал Парень-с-чёлкой.
— Что же ты за врач такой! — обозлилась я, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы. — Будь здесь мой отец, он бы обязательно что-нибудь сделал, он стольких людей с того света вытащил!
— Слава, — тихо сказал он, и я поняла, что сделала ему очень больно.
— Прости, — я посмотрела на него сквозь слёзы. — Но это так… нечестно!
— В жизни много нечестного, Слава, — сказал он грустно, осторожно обнимая меня за плечи.
— Это неправильно! — я разревелась, он вздохнул и убрал руку. Я всхлипывала и думала, неужели он вот сейчас умрёт, этот парень, мне совершенно незнакомый, я даже имени его не знаю, но мне его так жалко, а я ничего не могу сделать! Ничего!
— Дай-ка я попробую ещё раз, — отодвинул меня в сторону Парень-с-чёлкой, я отошла, а он снова наклонился над лежащим. Я всей душой захотела, чтобы у него получилось! Ну пусть он выздоровеет! Пожалуйста, ну пожалуйста! Пусть он выздоровеет!
И вдруг я увидела, как прямо на моих глазах его раны затягиваются. Это было настолько невероятно, что я продолжала тупо моргать, уже когда на месте живого мяса возникла ровная кожа, даже без шрамов. Отрешенно заметив, что его грудь равномерно поднимается и опускается в такт спокойному дыханию, я наконец осознала, что он жив и, похоже, жить будет. Но так страшно было спугнуть надежду, что я подошла на цыпочках и вопросительно посмотрела на Парня-с-чёлкой.
