Клаудия Грэй - Вечная ночь
И что мне теперь делать? Немедленно рассказать обо всем родителям? Они придут в бешенство, кроме того, им придется предпринять какие-то меры против Лукаса. Не знаю, что вампиры делают с людьми, узнавшими тайну «Вечной ночи», но подозреваю, что ничего хорошего. Сообщить миссис Бетани? Исключено. Можно попробовать разбудить Патрис и попросить совета у нее, но она, скорее всего, пожмет плечами, поправит свою атласную повязку на глазах и снова заснет.
Теперь, когда тайна открылась, всем им угрожает опасность. Возможно, Лукас никому ничего не расскажет из опасения, что его сочтут ненормальным; но если даже расскажет, вряд ли ему кто-нибудь поверит. Но риск того, что все выплывет наружу, ужасен. И это только моя вина.
Должен быть какой-то выход, возможность все исправить. Что-то, что я могу сделать.
Нужно поговорить с Лукасом. Первым делом с утра. Нет, утром у него экзамен. Так странно думать о столь прозаичных вещах, как экзамен, среди всей этой неразберихи. Я поймаю его после экзамена. Он не захочет говорить со мной, но не будет в зале орать во весь голос о вампирах. Это даст мне шанс, и если я как следует продумаю, что сказать...
То что? Я врала Лукасу. Я его ранила. Может, он и прав, что пытается убраться от меня как можно дальше.
И все-таки я понимала, что должна сделать все возможное. Если мне грозит навсегда потерять Лукаса, сделать я ничего не смогу; умолять, плакать или открыть ему все свои секреты — этим делу не поможешь. Но я точно знала, что должна убедить Лукаса понять.
После долгой бессонной ночи я встала, надела черный свитер и юбку в складку и на негнущихся ногах спустилась вниз по лестнице, подгадав так, чтобы успеть к концу экзамена. Но оказывается, им разрешили уходить, закончив раньше, — а по словам ребят из его класса, Лукас сдал быстро. Это значило, что он, вероятно, уже у себя в комнате. Собрав все свое мужество, я проскользнула к спальням мальчиков.
Вик с Лукасом однажды показывали мне свое окно, так что, если меня не поймают, я смогу найти их комнату.
А если, появившись у Лукаса в комнате без предупреждения, я перепугаю его до смерти? Возможно, но придется рискнуть, потому что больше я этого не вынесу. Неопределенность съедала меня изнутри, выворачивая наизнанку. Даже если Лукас скажет, чтобы я больше не смела к нему приближаться, я все-таки буду знать, что к чему. Неизвестность казалась хуже всего.
Я поняла, что добралась куда нужно, увидев на двери два постера — «Головокружение» Альфреда Хичкока и еще что-то под названием «Быстрее, киска! Убивай! Убивай!». Никто не отозвался на мой стук, и я нерешительно приоткрыла дверь. В комнате никого не было. И пахло в ней Лукасом — пряный, сосновый запах, словно я попала в лес. Половина комнаты была увешана постерами боевиков — сплошные пистолеты и красотки, а постель застлана ярким покрывалом. Другими словами, это была половина Вика. Половина Лукаса оказалась практически голой. Никаких картинок на стенах, а на маленькую доску объявлений (такие висели над каждой кроватью) пришпилено только расписание уроков и билет в кино — на «Подозрение», с нашего первого свидания. Постель застлана простым армейским одеялом.
Очевидно, мне оставалось только одно — ждать. Не зная, как поступить, я подошла к окну, выходившему на гравийную подъездную дорожку к школе. Там стояло несколько машин, это приехали родители, чтобы после экзаменов забрать своих детей домой на Рождество. Разумеется, человеческих детей. Я смотрела, как они обнимались, ставили вещи в багажники, и тут увидела Лукаса. Он вышел из парадной двери с большой спортивной сумкой, перекинутой через плечо.
— О нет, — прошептала я и с такой силой прижала ладони к стеклу, что оно (или я) едва не треснуло.
Но Лукас даже не обернулся. Он пошел прямо к длинному черному автомобилю с тонированными стеклами, дверка распахнулась, я попыталась рассмотреть, кто сидит внутри, но ничего не увидела.
Теперь понятно, почему его половина комнаты такая пустая. Лукас уезжал из «Вечной ночи» домой на рождественские каникулы, даже не сказав мне «до свидания». Может быть, он никогда не вернется.
— Ого, теперь спальни стали совместными? Это круто. — Ко мне сзади подошел Вик. Я жалко улыбнулась ему и снова повернулась к окну, чтобы увидеть, как уезжает машина с Лукасом. Она рванула с места так, будто пассажиры страшно спешили. — Ловко ты к нам пробралась. Вы, ребята, просто попрощались, а?
— Ага. — А что еще я могла сказать?
— Не расстраивайся так сильно, ладно? — Вик легонько ткнул меня в плечо. — Есть парни, которые умеют утешать расстроенных девочек, но я не из них.
— Со мной все хорошо. Честно. — Я внимательно посмотрела на Вика. С ним, единственным из всей школы, Лукас мог поделиться своими подозрениями. — Слушай, Лукас тебе показался... нормальным?
— Он отказался от моего приглашения на Ямайку. — Вик пожал плечами. — Сказал что-то про встречу с друзьями семьи, но вроде как ничего там особенного не будет. Разве ты не предпочла бы провести Рождество, валяясь на пляже, вместо того чтобы сидеть со старыми пердунами, знакомыми твоей мамочки?
Я имела в виду совсем не то. Но если это единственная странность в поведении Лукаса, может, он решил не делиться своими мыслями про вампиров. Вик вовсе не из тех людей, кто будет врать и притворяться.
Меня задело, что Вик намного честнее меня.
— Хочешь «читос»? — Он протянул мне полупустой оранжевый пакет. Я покачала головой и старательно сделала вид, что меня вовсе не тошнит. — Он еще пожалеет, погоди, сама увидишь. Я со своей семьей буду отдыхать на всю катушку, а чем будет заниматься он? Сидеть где-нибудь за столом и прилично себя вести. — Набив рот чипсами, Вик изрек: — Это будет долгий месяц.
— Да, — пробормотала я. — Очень долгий.
Думаю, люди в большинстве своем уверены, что вампиры не отмечают Рождество. Так вот, они ошибаются.
Конечно, религиозная часть не очень приятна. При виде крестов мы не вспыхиваем огнем и не превращаемся в дым, как показывают в фильмах ужасов, но находиться в часовне или в церкви нам неуютно — возникает противное ощущение, что за тобой наблюдает кто-то невидимый. Поэтому никакого всенощного бдения — ничего в этом роде. Однако вампиры любят получать подарки точно так же, как и все остальные. Добавьте к этому школьные каникулы, и получится время, которое доставляет удовольствие даже живым мертвецам.
Точнее, почти всем живым мертвецам. В это Рождество я была такой несчастной, как никогда в жизни.
Атмосфера разрядилась, когда люди уехали и остались одни вампиры. Они перестали задирать нос, не к кому было цепляться, не на кого производить впечатление. Кое-кто из них тоже уехал, в том числе Патрис, заявившая, что в это время года нельзя пропустить катание на лыжах в Швейцарии. Остальные, как учащиеся, так и преподаватели, остались в «Вечной ночи», потому что тут был наш дом. Во всяком случае, это место больше всего походило на домашний очаг, который бывает у людей.
