Лорен Кейт - Страсть
Волна высокой температуры неслась по ней, заставляя ее колебаться там, где она стояла. — О, — она сказала, обхватив рукой голову. Она чувствовала это, как что-то, что она видела тысячу раз прежде, но никогда не обращала внимание.
— Люс, — прошептал он. — Ты знаешь, что сейчас будет?
— Да, — прошептала она.
— И ты знаешь, что я буду с тобой до конца? — глаза Даниэля впились в ее, полные нежности и заботы. Он не лгал ей. Он никогда не лгал ей. Он никогда не будет. Она знала, что теперь могла видеть это. Он открыл как раз достаточно, чтобы оставить ее в живых еще несколько мгновений, чтобы предложить все, что Люси уже начала изучать сама.
— Да. — Она закрыла глаза. — Но есть так много, что я все равно не понимаю. Я не знаю, как остановить это, чтоб этого не случилось. Я не знаю, как разорвать это проклятие.
Даниэль улыбнулся, но слезы покатились в его глазах.
Люси не боялась. Она чувствовала себя свободной. Свободнее, чем она когда-либо чувствовала.
Странное, глубокое понимание появилось в ее памяти. Что-то становящееся видимым в тумане ее головы. Один поцелуй от Даниэля открыл бы дверь, освобождая ее от нежеланного брака до своевольного ребенка, от клетки этого тела. Это тело не было то, кем она действительно была. Это была только раковина, часть наказания. И таким образом, смерть этого тела не была трагедией во всем этом, был просто конец главы. Красивый, необходимый конец.
Послышались шаги на лестнице позади них. Герцог вернулся со своими людьми. Даниэль схватил ее за плечи.
— Люс, слушай меня…
— Поцелуй меня, — попросила она. Лицо Даниэля изменилось, как будто он хотел услышать нечто иное. Он поднял ее от земли и прижал к его груди. Покалывающее тепло бежалл через ее тело, когда она поцеловала его сильнее и глубже, позволяя себе полностью погрузиться в момент. Она выгнула спину и наклонила голову к небу, и поцеловала его, пока она не испытывала головокружение со счастьем. Пока темные следы теней не циркулировали и начернили звезды наверху. Симфония обсидиана. Но позади этого был свет. Впервые Люс могла чувствовать, что свет сиял.
Это было абсолютно великолепно.
Пришло время идти.
Убирайся, пока не получила хорошенько, — Билл предупредил ее. Пока она была еще жива.
Но она еще не могла уйти. Не в то время, как все было так тепло и чудесно. Не с Даниэлем, все еще целующим ее, с дикой страстью. Она открыла глаза и цвет его волос, и его лица, и сама ночь, горели ярче и красивее, освещенные интенсивным сиянием.
Это сияние шло из глубины Люси.
С каждым поцелуем ее тело продвигалось ближе к свету. Это было единственным истинным путем назад к Даниэлю. Из одной приземленной жизни и в другого. Люс счастливо умерла бы тысячу раз, если бы она могла быть с ним снова в другой жизни.
— Останься со мной, — взмолился Даниэль, даже когда она чувствовала себя раскаленной.
Она застонала. Слезы струились по ее лицу. Мягкая улыбка появилась на её губах.
— Что это? — спросил Даниэль. Он не переставал целовать её. — Люс?
— Это — … настоящая любовь, — сказала она, открывая глаза так же, как огонь цвел через ее грудь. Большая колонка света взорвалась ночью, запуская жар и огонь высоко в небо, сбивая Даниэля с его ног, вышибая Люс в темноту, где она была ледяной и ничего не могла видеть. Дрожащая волна головокружения настигла ее.
Тогда: самая маленькая вспышка света.
Лицо Билла появилось в поле зрения, нависающее над Люси с встревоженным взглядом. Она лежала ничком на плоской поверхности. Она прикоснулась к гладкой поверхности камня под ней, услышала журчание воды неподалеку, понюхала холодный затхлый воздух. Она вошла внутрь Предвестника.
— Ты напугала меня, — сказал Билл. — Я не знаю… я имею в виду, когда она умерла, я не знаю, как… не знаю, может быть, вы могли бы застрять как-то…. Но я не уверен. — Он покачал головой, как будто хотел отогнать эту мысль.
Она попыталась встать, но ее ноги дрожали, и она вся чувствовала себя ужасно холодно. Она сидела на каменной стене, скрестив ноги. Она снова была в черном платье с изумрудно-зеленой отделкой. Изумрудно-зеленые туфли стояли рядом в углу. Билл, должно быть, выскользнул их с ее ног и положил ее вниз после того, как она… после того, как Люс… Люси по-прежнему не могла поверить в это.
— Я видела вещи, Билл. Вещи, которые я никогда не знала раньше.
— Например?
— Как она была счастлива, когда она умерла. Я была счастлива. Восторженна. Все это было настолько красиво. — Ее ум мчался. — Знание, которое было бы там для меня с другой стороны, знание, что красота нашей любви выносит смерть, выносит все. Это было невероятно.
— Невероятно опасно, — сказал Билл резко. — Давай не делай так больше, ладно?
— Ты не понял? С тех пор, как я покинула Даниэля в настоящем, это лучшее, что случилось со мной. И…
Но Билл исчез в темноте снова. Она услышала шум водопада. Мгновение спустя, звук кипящей воды. Когда Билл вновь появился, он делал чай. Он нес горшок на тонком металлическом подносе и вручил Люс двигающийся лопух.
— Откуда это у тебя? — Спросила она.
— Я сказал, давай не делать этого снова, хорошо?
Но Люс был слишком погружена в собственные мысли, чтобы действительно услышать его. Это было самым ясным моментом близости. Она прошла бы 3 — D — как он назвал это — раскол? — снова. Она пережила бы свои жизни до конца, одну за другой, она узнала бы точно, почему это произошло.
И затем она разбила бы это проклятье.
Глава 12
Заключенный
Париж, Франция. 1 декабря, 1723
Даниэль проклят.
Предвестник свалил его на влажную кровать из грязной соломы. Он скатился и сел, его спина облокотилась на замороженную каменную стену. Что-то холодное капало с потолка, но не было достаточного количества света, чтобы видеть, что это было.
Напротив него была открытая щель окна, которая грубо врезалась в камень и была едва достаточно широкой, чтобы в неё пролез кулак. Это впускало только лучик лунного света, но достаточно холодного ночного воздуха, чтобы понизить температуру.
Он не мог видеть бег крыс в клетке, но он мог чувствовать, что их слизистые тела корчились через заплесневелую солому ниже его ног. Он мог чувствовать, что их рваные зубы разгрызли кожу его обуви. Он мог едва дышать из-за зловония. Тогда он подобрал ноги выше и встал.
— Ты опаздал.
Голос рядом с Даниэлем заставил его подскочить. Он небрежно предположил, что был одним. Голос был выжженным и скрипучим шепотом, но так или иначе, все еще знакомый.
Тогда звук начал преображаться, очищаться, как металл, тянувший через камень. Даниэль напрягался, поскольку более черная часть тени отделилась от темноты и наклонилась вперед. Что-то двигалось в бледно-сером свете под окном, где наконец силуэт лица становился смутно видимым.
