Алина Борисова - Город над бездной
– Все плохо у нас, душа моя. Все до омерзения плохо.
– Что плохо? – не поняла я. – У тебя машина сломалась?
– Ну, мою машину, по счастью, не на вашем заводе делали, чтобы она вот так, от скуки, ломалась, – и только усталость сквозила в его голосе, и думал он по-прежнему о своем. Но вот это осознание безграничного вампирского превосходства над нами, убогими, было у него настолько в крови, что вновь стало противно.
– Но тогда Великий, может, поделится со мной хотя бы ближайшими планами: отвезет ли он меня домой, как изначально обещал, или все-таки убьет, как собирался чуть позже?
Анхен уставился на меня совершенно непонимающим взглядом. Я попыталась плотнее запахнуть порванное пальто.
– А, ты об этом? – в его взгляде отразилось легкое понимание. – Даже в голову не бери. Хотел бы убить – убил бы. А не убил, так значит не очень-то и хотелось.
– Что меня всегда подкупало в вас, куратор, так это ваша всепоглощающая искренность! – попыталась собрать в голосе весь яд, нам который только была способна. В глазах, правда, уже собирались предательские слезы.
Анхен смотрел на меня долгим изучающим взором. Потом взял мою руку и медленно поднес к губам. Даже не поцеловал, просто прижал тыльной стороной ладони, потом столь же медленно провел ею по своей щеке.
– Никак не могу решить, – наконец произнес вампир, не отпуская моей руки, – стоит ли мне быть сейчас с тобой искренним. И нужна ли тебе моя искренность. Ты только маленькая человеческая девочка, хоть и стоящая на самом краю мира…
– Но это ты привел меня на этот край. И даже очень маленькие девочки хотят понимать, что происходит.
– Нет, – грустно качнул головой Анхен, – это только в вопросах «любит-не любит» они хотят понимать. Чтобы знать, по ком дальше плакать. А я сейчас не о том.
– Пожалуйста, Анхен, когда ты перестаешь отвечать на вопросы, мне становится страшно, я не знаю, что и думать, и думаю всегда самое худшее…
– Самого худшего ты, пока еще, не знаешь. Но если настаиваешь – могу рассказать.
Я кивнула. Лучше уж знать, что он там для меня приготовил, даже если это ванна, полная розовых лепестков.
– Нас ждет очень тяжелый год, Лариса. Нас всех. Стихийные бедствия всех мастей, аварии, несчастные случаи, через месяц – полтора начнутся эпидемии, причем всего без разбору…
Я изумленно вытаращила на него глаза. Это было настолько не про то, о чем я боялась и ожидала услышать. Да и вообще все это настолько…
– Анхен, это что, ты там сейчас на ледяной крошке погадал? Или на тех фонариках?
– На фонариках, Лариска, на фонариках. Я ведь не зря тебя к ним не пустил, не красоты ради они там повешены. – Анхен немного помолчал, словно все еще решая, стоит ли мне рассказывать. Решил. – Официально они называются «верхняя граница волны». Это довольно сложный прибор, который не только измеряет уровень смертоносного излучения Бездны, но и способен перемещаться в пространстве, в зависимости от изменения интенсивности излучения.
– Смертоносного излучения Бездны? – изумленно повторила я. Никогда про такое не слышала. Бездна, конечно, смертоносна, но лишь в том плане, что если упадешь, то уже не вылезти. Или нет?
– Да, Ларис. Там, на дне, смерть. Абсолютная смерть. Не выживает никто – ни люди, ни вампиры. Очень мощный источник излучения, не совместимого с любой формой жизни. Землю разорвало до таких глубин, что и осознать не выходит. В которых идут совсем иные процессы. И действуют иные законы. Обратные тем, на основании которых живем все мы, дети солнца. Там – солнца нет. И жизни быть не может. Было множество попыток этот источник излучения ликвидировать. Или хотя бы закрыть. Все они стоили многих жизней. Все они провалились. Невидимые лучи пронзают все, что бы мы ни ставили у них на пути.
– Но погоди, если там все так ужасно, зачем же мы тогда туда спускались?
– Мы не спускались глубоко. Там, где мы были – безопасно. Собственно, красная граница и отмечает уровень, ниже которого не может опуститься человек, не причиняя вреда своему здоровью. Выше – хоть живи, вреда не будет. Есть еще желтая граница. Она значительно ниже. Отмечает уровень начальной опасности для вампиров.
– Но тогда зачем пытаться все это закрывать? Если опасность где-то там, внизу, куда и лететь – не долететь. Проще просто туда не лазить.
– Проще. Но не выход. Дело в том, что Бездна не стабильна. Большую часть времени она дремлет, и хрен бы с ней. Но временами Бездна пробуждается, и тогда интенсивность излучения повышается в разы. Наши приборы, как я уже сказал, не фиксированы в пространстве, они перемещаются, будучи настроены на определенные параметры. Спит Бездна, или активна, но красная граница всегда там, где начинается опасность. Для того и создана. Потому, что чем ближе она к поверхности, тем большие проблемы начинаются на земле. И возможно, однажды она поднимется над Бездной, и тогда все живое на земле просто умрет.
– Ну, вы-то останетесь. Ведь это наша граница.
– Не завидуй. Мы передохнем от голода в страшных мучениях. Потому и пытаемся – и отслеживать, и блокировать, не жалея ни сил, ни средств, ни жизней.
– А почему ты решил, что проблемы начнутся уже сейчас?
– Потому, что Бездна проснулась. Граница поднимается, и резко. Еще неделю назад она была глубоко внизу. А сегодня мы едва в нее не влетели. Исходя из опыта прошлых пробуждений, нас ждет именно то, что я сказал.
– Но разве ты можешь так определять это на глаз?
– Мне приходилось заниматься этими проблемами. Давно. Но да, все еще могу и на глаз, хотя довольно приблизительно. Но, если честно, я очень надеялся, что ошибся. Что уровень просто не опустился до конца после последнего пробуждения, я все же давно здесь не был. Тогда это не страшно, любая стабильность катаклизмов нам не несет.
– Теперь не надеешься?
– Теперь я проверил, – он кивнул на свои приборы.
– В твою машину заложена такая информация?
– В мою машину заложена способность получать информацию. Из весьма удаленных источников.
Какое-то время мы молчали. Он, видимо, сказал все, что хотел. А я пыталась это как-то осознать. К такому я оказалась не готова, все мои страхи действительно гнездились на уровне «любит-не любит», в этом Анхен был прав. А тут он пророчит нам столь глобальные катастрофы, и вроде как все взвешено и измерено… самой прогрессивнейшей в мире расой, в чьих знаниях и опыте и сомневаться-то нелепо. Но как же не хочется в это верить…
– Но погоди, Анхен, ты же не можешь знать, насколько высоко поднимется этот ваш уровень. Может, это просто резкий скачек – и все.
– Резкий скачек тоже на чем-нибудь аукнется. Любая стабильность хороша, любые скачки – губительны. Но ты права, масштабов я не предскажу. Может, отделаемся массовым воспалением легких, или внезапным обвалом всех мостов. Гораздо больше мне не нравится, что ты потеряла шапку.
