Джена Шоултер - Мрачный шепот
— Ну? — заметила она. — Это правда?
Похожа на ходячего мертвеца? Вряд ли.
— Ты самая красивая женщина, которую я и когда-либо видел.
Правда. И его даже не волновало то, что он напоминает Люциена, когда тот говорил всякую милую чепуху Анье. Сабин всегда изумлялся подобной ерунде.
— Я тебе не верю, — Гвен перевернулась на бок, глядя на него, подпирая рукой щеку.
— Тебе просто пришлось сказать мне, что я симпатичная.
— Да, потому что я джентльмен, — сухо ответил он.
Он также перевернулся на бок, чтобы видеть ее глаза. Эти экзотические кудри обрамляли ее лицо и хрупкие плечи, обволакивая ее ослепительную кожу словно красноватой дымкой, будто девушка очаровательно покраснела.
— Ты считаешь, что про меня можно сказать, что я всегда вежлив, никогда не раню чувства других и сыплю сладкой ложью, потому что мне нравится, когда люди вокруг меня счастливы? О, и если я случайно кого-то оскорблю, то делаю это не специально, я отказываюсь взять то, что хочу силой? Так что ли?
Роскошные губы скривились в полуулыбке, — губы, которые он целовал, сосал, покусывал, — а ее глаза завораживали, словно гипнотизировали. Глаза, в которых он едва не утонул. Увидев эту улыбку, Сабин незамедлительно почувствовал нежеланное возбуждение, и был невероятно благодарен простыне, прикрывающей его нижнюю часть.
«А еще считалось, что именно я опасен в отношениях», — мрачно подумал он.
Это не отношения, тут же отозвался инстинкт самосохранения. Он не допустит этому стать чем-то больше делового соглашения. Он убедит ее бороться на его стороне, защитит ее от своих друзей в процессе, и когда война наконец закончится, он забудет о ней, его желание пройдет.
— Может, ты и не заботишься о чувствах других людей, но ты хочешь, чтобы я тебе помогла. Ты пытаешься умаслить меня, как тост.
— Ты согласишься сражаться с Ловцами независимо от того, буду ли я тебя умасливать, — ответил он, стараясь говорить уверенно. Он не чувствовал этой уверенности, но был вынужден поверить в нее. Меньшее не входило в его планы.
— Мне нужно напоминать тебе, что ты уже обещала помочь?
Устав от спячки, демон Сомнений вонзил в него свои когти.
«Она едва ли не в обморок падает от вида крови. Помочь в битве? Я так не думаю».
— Ты сделаешь это, — повторил он для себя, для демона.
— Я не возражаю против того, чтобы помогать тебе с канцелярскими аспектами кампании. Например, поиски в интернете или бумажная работа. Если ты ведешь записи о своих, гм, способностях, я могу вести их за тебя. Я могу даже заняться поиском артефактов. Я этим занималась до того, как меня похитили. Я работала в офисе, вела записи, проверяла факты, что-то вроде этого. И я чертовски хорошо умею это делать.
Никогда он не слышал большей гордости в голосе другого человека. Но чем именно она гордилась: своей работой или своей способностью вписаться в обычный мир?
— И тебе нравилась эта работа? — спросил он.
— Конечно.
— Ты не скучала? — это в самом деле важный вопрос: как Гарпия справлялась с монотонностью? Сабин полагал, что темная сторона Гвен похожа на его собственную: безумная сила, проклятие, болезнь. Но часть ее нуждалась в волнении и опасности. Часть ее становилась нервной, если на нее слишком долго не обращали внимания.
— Ну, может немного, — признала она, накручивая прядь волос на палец.
Он едва не рассмеялся. Он мог поставить деньги на то, что она чертовски скучала.
— Я заплачу тебе за помощь, — сказал он, вспоминая слова Аньи о том, что Гарпиям необходимо красть или заработать свою еду. Он хотел, чтобы она вышла на поле боя, дралась, но не возражал, чтобы она также провела кое-какие исследования. По крайней мере, поначалу.
— Назови то, что хочешь, и это будет твоим.
Несколько минут они молчали, а потом она ответила:
— Я не знаю. Мне нужно подумать об этом.
— Ты ничего не хочешь?
— Нет.
Зная, насколько он желал победы, она могла попросить его о чем угодно, даже луну и звезды. Но она не могла ни о чем подумать. Странно. Большинство людей запросили бы астрономическую сумму прямо здесь. Он задумался, что считалось ценным у ее народа. Деньги? Драгоценности?
— Где работают твои сестры?
Она сжала губы.
Что такое? Она не хотела ему говорить, или ей не нравилось то, чем они занимались?
— Проститутки? — спросил он, не только, чтобы вывести ее из себя, но и посмотреть, как далеко он сможет зайти прежде, чем Гарпия потребует его голову на серебряном блюде.
Она вскрикнула, дала ему пощечину, потом быстро отдернула руку, как будто не могла поверить, что оказалась способна на подобное. Боялась, что он отомстит ей за такую мелочь? Глупышка.
— Ты заслужил пощечину, так что я не стану извиняться. Они не проститутки.
— Убийцы?
Ни крика. Ни пощечины. Только глаза прищурила. Бинго.
— Они наемники, — он не спрашивал. Удивительное везение.
— Да, — согласилась она сквозь стиснутые зубы. — Так и есть.
Сабина охватило желание рассмеяться. Если одна Гарпия может уничтожить целую армию, на что были способны четыре? Он мог заплатить за их услуги. У него были деньги, какую бы сумму они не запросили.
— Я вижу, как у тебя в голове крутятся колесики, — свободной рукой она забарабанила по подушке под своей головой. — Но тебе следует знать, что они любят меня и не возьмутся за эту работу, если я попрошу их отказаться.
Теперь он, прищурившись, смотрел на нее. Она выглядела совершенно невинной, и в то же время разозленной.
— Это угроза, дорогуша?
— Думай, что хочешь. Я не хочу, чтобы они сражались с этими презренными Ловцами.
— Почему? Как ты уже сказала, они презренные создания. Зло. Они нашли бы способ ввести тебя в ступор, изнасиловать тебя и забрать твоего ребенка, если бы я не спас тебя. Ты должна молить своих сестер, чтобы они сражались с ними.
— Ты уже пытал их за то, что они сделали со мной и остальными, — хрипло ответила она.
— И для тебя этого достаточно? Когда кто-то причиняет мне вред, я хочу причинить им вред. Я хочу увериться, что всё сделал правильно. Ты не чувствовала удовлетворения, когда вырвала горло у…
— Да, хорошо. Но если я позволю сделать это кому-то другому, то этого должно быть достаточно. Иначе я всю жизнь буду за ними охотиться, убивать, я никогда не буду жить по-настоящему, — грудь ее поднималась и опадала, а ноздри раздувались. С каждым вздохом, простыня понемногу сползала, открывая розовый сосок. Он заставил себя отвести взгляд до того, как закончится их беседа.
Она говорит, что его жизнь пуста? Нет, это не так. Черт возьми, его жизнь полна.
