Мэгги Стивотер - Синяя лилия, лиловая Блу (ЛП)
— Могу я взглянуть? — попросил Адам.
— Что?
— Могу я взглянуть на список?
Блу отвернулась, чтобы сделать себе чаю.
— У меня его нет. Мама забрала его с собой. Я только помню его имя. Я имею в виду, я думала, это девочка, потому что «И» на конце, но Диттли я запомнила.
Кайла подняла одну отточенную бровь, но ничего не сказала.
«Ах, — мрачно и внезапно уверенно подумал Адам. — Вот оно. Один из нас в списке».
— Это неважно, — сказал Гэнси. — Время летит, и Адаму скоро уходить. Смысл в том, идем мы завтра в пещеру или нет?
«Кто из нас?»
Мэлори оживился.
— Сейчас было бы хорошее время указать, что я не пойду ни в какую пещеру. Я счастлив оказать поддержку из того места, куда способно достать солнце.
— Конечно, мы идем внутрь, — выдал Ронан. — Почему нет?
— Риск, — ответил Гэнси. — Я не могу не подчеркнуть, насколько сильно не желаю кого-либо в этой комнате подвергать опасности.
— Также, кролики, помните, там больше одного спящего, — указала Кайла. — Трое. Одного будить, одного не будить.
— А один посередине? — спросил Ронан.
Своим тихим голоском Персефона произнесла:
— Такие вещи просто всегда лучше звучат по трое.
— Джесси тоже говорил, что некоторых существ будить не нужно, — добавила Блу, благоразумно не позволяя Адаму поймать её взгляд. — Так что да, риск.
«Больше, чем один из нас?»
— Мы ходили в пещеру в Энергетическом пузыре, — сказал Ронан. — Риск был тот же самый. Может, хуже, потому что мы ходили туда бестолково
«Может, — думал Адам, — в списке была сама Блу? Может, поэтому она прятала этот список ото всех?»
— Ну, я согласна с Ронаном, — заметила Блу, — но я также необъективна, потому что хочу найти маму, и это для меня стоит риска.
Адам подумал о своих уроках с Персефоной. Обеспокоилась бы она его обучением, если бы знала, что он собирается умереть? Она сейчас смотрела на него, глаза налились чёрным, будто она бросала ему вызов, чтобы вскрыть секреты.
— Есть кое-что ещё, что мы должны обсудить, — нерешительно начал Гэнси. — Что мы сделаем, если это Глендовер. Если мы его разбудим, нас ожидает милость. Я точно не знаю, одна она будет или несколько, и нам надо понять, что мы собираемся говорить при обоих сценариях. Вам, ребят, не надо отвечать сейчас, но подумайте над этим.
Было время, когда всё, о чём думал Адам, это обещание милости. Но теперь впереди остался всего один год школы, он больше не находился под крышей своего отца и видел способ обойтись без помощи Глендовера. Всё, что оставалось попросить, это освободиться от Энергетического пузыря.
А он не был уверен, хочет ли этого.
Гэнси и Ронан переговаривались о чём-то ещё, Мэлори к ним присоединился, но Адам больше не мог сосредоточиться. Он знал, что не ошибся насчёт скрытности Блу. Он знал это так же, как знал, когда его пробуждал ото сна Энергетический пузырь, знал, куда ему нужно было направляться, чтобы восстановить энергетическую линию. Он знал это как истину.
Адам взглянул на часы.
— Если мы всё решили, то мне пора идти.
Ему было не пора. У него ещё было немного времени. Но это не могло ждать. Предположение росло внутри.
— Уже? — поинтересовался Гэнси, но без каких-либо сомнений в голосе. — Как скверно. Ну, ладно.
— Ага, — сказал Адам. — Но у меня будут эти выходные и куча отгулов после. Блу, ты мне не поможешь выгрузить ту штуку из машины?
— Какую штуку?
Он врал быстро и умело.
— Что ты там хотела. Не могу поверить, что ты забыла. Эту... ткань.
Персефона всё ещё смотрела на него.
Блу покачала головой (но это действие было обращено к ней самой, не к нему), удручённая отсутствием собственной памяти. Она отодвинулась от столешницы, пока он стукнулся кулаками с Гэнси и кивнул Мэлори и Ронану. Он прикладывал все усилия, чтобы при прощании держаться небрежно, хотя ощущал себя обвинённым в сокрытии невысказанной тайны. Вместе они прошли к входной двери и вниз по тёмной улице туда, где была припаркована его машина, на обочине позади великолепной Камаро.
Здесь было прохладно и тихо, сухие листья шумели вместе, как кто-то, утихомиривающий толпу.
— Я не помню... — начала Блу, но замолчала, когда Адам схватил её за руку и притянул ближе.
— Кто из нас, Блу?
— Эй, не надо!... — Она вырвала руку на свободу, но не отступила назад.
— Кто из нас в том списке?
Блу старательно смотрела в даль, остановив взгляд на автомобиле на далёком перекрестке. Она не ответила, но и не обиделась на него, заверив, что он был не прав.
— Блу.
Она не смотрела на него.
Он обошёл её так, что она не смогла уклониться от его глаз.
— Блу, кто из нас?
Её лицо было неузнаваемым, вся веселость с него ушла. Она не плакала. Хотя её глаза были хуже, чем при плаче. Он задался вопросом, как долго она несла эту тайну. Его сердце глухо стучало.
Он понял все верно. Одному из них полагается умереть.
«Я не хочу умирать, не сейчас...»
— Блу.
Она сказала:
— Ты не сможешь не узнать этого.
— Я должен знать, — настаивал Адам. — Ты не понимаешь? Это и будет милость. Вот о чём я попрошу. Мне нужно знать, чтобы мы могли решить, что попросим, если милость будет только одна.
Она всего лишь выдержала его взгляд.
— Гэнси, — произнёс Адам.
Она закрыла глаза.
Конечно. Конечно, его бы у них забрали.
Его мозг снабдил его изображением: Гэнси корчится на земле, весь в крови, Ронан от горя съёжился рядом. Месяцы назад Энергетический пузырь показал ему это видение, но он не забыл. Как и не забыл то, что в видении это была ошибка Адама.
Его сердце стало могилой.
«Если это твоя ошибка, - думал Адам, - ты можешь это остановить».
Глава 26
Блу проснулась сердитой.
Она не помнила, что видела во сне, только что сон был про маму, и когда она проснулась, то могла бы что-нибудь ударить. Она вспомнила, как навещала Адама однажды днём прошлым летом, и он пнул коробку – вот насколько сердитой она была. Только казалось, пинать что-либо, когда никто вокруг этого не увидит, не стоило.
Она лежала и уговаривала себя вернуться ко сну, но вместо этого злилась только сильнее. Она устала от Персефоны, Кайлы и её матери, удерживающих информацию, потому что Блу – не экстрасенс.
От неспособности мечтать о колледже, потому что она небогата. От неспособности держать Гэнси за руку, потому что они не могут ранить чувства Адама, от неспособности поцеловать Гэнси, потому что она не хочет его убить. Она устала от осознания, что он погибнет, и от страха, что её мама тоже.
