Эйвери Уильямс - Невозможное завтра
Эхо поворачивается ко мне:
– Джейн Смит, а? Сколько же у тебя имен?
Я прижимаю палец к губам, и Эхо кивает, подыгрывая.
– И что от меня нужно двум тайным агентам? – спрашивает Люсия.
– Мне два чили-верде, – отвечаю я, беря Эхо за локоть, и тащу ее к меню, висящему на стене позади Люсии. – Мы о-очень проголодались.
– А я возьму два ленгуа-такос, – отвечает Эхо, и Люсия поднимает брови. – Люблю язык[23], – добавляет Эхо. – Родители странные по части мяса.
Люсия записывает наш заказ в блокнот и отходит назад.
Взгляд Эхо тянется к полке со свечами святых.
– Валяй, осматривайся, – говорю ей, и она шагает по одному из переполненных проходов.
И так сильный запах мяса усиливается, и мой живот урчит. Люсия выглядывает из-за стены и, видя, что я одна, подзывает к себе.
– Я знаю, что ты проделала свой путь не только из-за такос, – шепчет она. – Так зачем ты здесь? Чтобы стереть еще больше полицейских записей?
Я трясу головой.
– Нет. Я... Мне нужно кое-что продать. В интернете. И не хочу, чтобы кто-нибудь выследил меня. Можешь позвонить своему другу-хакеру?
Люсия скрещивает руки на груди:
– Во-первых, он не «хакер», а просто действительно разбирающийся в компьютерах парень.
– Окей, своему компьютерному гению...
– Во-вторых, – перебивает она меня, – что ты продаешь?
– Я предпочла бы не говорить, – отвечаю, смотря вниз на прилавок.
Она качает головой:
– Ни за что, дорогуша. Не стану связываться с оружием и наркотиками. – Она отмахивается.
– Нет, – я протестую, – ничего из этого.
– И все же тебе нужно сообщить мне побольше деталей. – Она кривится и поднимает голову, все еще держа руки скрещенными.
Я замолкаю в раздумьях. Мне нужна помощь Люсии, и лгать ей, по-моему, не имеет смысла. Я самый худший тайный агент когда-либо существовавший. Вздыхаю, решая сказать правду. Или некую ее версию.
– Это книга. Мне нужно продать книгу, – робко говорю я.
– Никто не приходит к Люсии, просто чтобы продать книгу, – пристально глядя на меня, произносит она. – Здесь скрывается какая-то история. Я чую это.
– Она принадлежала моему бывшему, – продолжаю я. – И он опасен.
Ее лицо смягчается, она, обойдя прилавок, нас разделяющий, заключает меня в объятие. От нее пахнет мясом и розами.
– О, дорогая, – выдыхает она. – Прости.
Она крепко держит меня, и я задаюсь вопросом, насколько я поразила ее.
– Никто не должен узнать, – шепчу я. – Даже моя подруга.
Чувствую ее кивок:
– Не волнуйся, – молвит она. – Я позвоню своему парнишке.
Снова исчезнув на кухне закусочной, несколькими минутами спустя она появляется с двумя тарелками еды и засовывает сложенный листок из блокнота мне в карман. Я машу Эхо, и она присоединяется ко мне у стойки с выбранной свечой в руках.
– М-м-м, – вдыхает Эхо, ставя свечу на прилавок и зачерпывая такос. Она делает огромный укус, при этом, что невероятно, не уронив ни кусочка лука и не пролив соуса.
– Святой Михаил и Дева Мария Гваделупская? – бормочет Люсия, читая этикетку на свече, что выбрала Эхо. – Кому-то нужна сильная защита.
Эхо смеется.
– Папа помешан на Деве с островов Гваделупа. Говорит, что она симбиоз богини местного вероисповедания и Католицизма.
Мы с Люсией уставились на Эхо, которая приканчивала такос вторым огромным укусом.
– Что? – спрашивает она, ее голос приглушен.
– Он, должно быть, умный парень, – криво говорит Люсия.
Я оплачиваю такос и свечи Эхо, снова благодаря Люсию. Когда мы уже уходим, она берет меня за руку и притягивает к себе.
– Слушай, – шепчет мне на ухо, – если еще понадобится помощь, ты всегда можешь прийти к Люсии, поняла?
– Приду, – обещаю я.
На пути назад в автомобиле Эхо я умираю от желания прочитать записку Люсии, но я сопротивляюсь. Предполагаю, там написана инструкция, как мне уклониться от онлайн-обнаружения, но я ожидала, что это будет сложнее одной единственной небрежной записки.
– Не волнуйся ты так, – говорит Эхо, подбрасывая меня к дому Морганов, и я в удивлении смотрю на нее. Словно она может читать мои мысли.
– С чего ты взяла, что я о чем-то волнуюсь? – спрашиваю ее.
Она ударяет меня по плечу.
– Ты только посмотри на себя! Сидишь, горбишься, руки дергаются.
Чертовски наблюдательна, думаю я. Для человека.
– Еще раз спасибо, Эхо. Было весело. Увидимся завтра? И не забудь о заседании комитета танцев в пятницу.
– Разумеется, – закалывая заколкой, волосы за ухом, отвечает она. Я обнимаю ее и выбираюсь из машины, наблюдая, как она исчезает за пределами квартала.
В комнате Кайли я изучаю инструкцию Люсии. Не так уж и трудно, даже для меня, – прокси-сервер, шифратор IP-адреса, несколько поддельных электронных почтовых ящиков – и я в деле. Разложив белый лист на полу и устроив на нем синюю книгу, делаю несколько снимков телефоном Кайли.
Даже при том, что часть меня не хочет немного ближе посмотреть на книгу, я не могу сдержаться. Устраиваю книгу на коленях и начинаю переворачивать страницы, заметки, как и прежде, иллюстрируют двух людей с серебряным шнуром между ними. То же самое изображение, что я видела в комнате Ноя. Кир собирался завербовать Ноя, с дрожью в очередной раз думаю я, представляя судьбу Ноя как одного из прихвостней Кира.
Хоть я довольно неплохо знала латинский и греческий, я не читала на них уже годы, не говоря уже о разговорных. И эта старомодная манера письма (я узнаю почерк Йоханна – отца Кира) сбивает мои современные глаза. Но все же некоторые куски текста узнаваемы. В том числе – о подвижной природе человеческой души, метафизических свойствах молнии и утверждении, что никакое изменение человеческого тела не может не изменить человеческой души.
На другой странице я нахожу формулу изготовления эликсира Воплощенных. Написана она сбивающе запутанным языком, так что у меня, получается перевести лишь некоторые куски и отрывки: «Эссенция Серебра», «печь Балнеума Вапори», «Соль Ртути». Трясу головой. Разобраться в этом может только настоящий средневековый ученый, кто-то вроде отца Эхо. Возможно, несколько ученых, плюс команда химиков.
Я переворачиваю страницу, ощущающуюся гораздо плотнее остальных. Вторая половина книги исписана целиком почерком Кира. Возвращаюсь к толстой странице, несколько минут вожу пальцем по грубому краю пергамента и понимаю, почему она тяжелее других: на самом деле это две страницы, склеенные воедино.
Достаю из сапога нож, но тяжелый клинок в разделке рыбы явно полезнее, чем в такой деликатной работе. Устремляюсь к пластиковой коробке с художественными принадлежностями Кайли и нахожу то, что мне нужно: острый как бритва скальпель.
