Наш нянь - некромант (СИ) - Гуськова Юлианна

Экспертиза музея Шаганефса показала, что эти вазы – подлинники и были сделаны у известного мастера Некстера, который как раз работал в Шаганефсе около тысячелетия назад. Изделие сохранилось на удивление хорошо, и за это нужно было поблагодарить именно мастера. Также этот прекрасный вампир на донышке каждого сосуда писал, для кого тот сделан, что позволяло определить потенциального владельца. Эти пять ваз были изготовлены для графа, жившего в Ромарине. Именно по этой причине наш музей решил купить их – чтобы забрать на родину. Но так как вазы сделал мастер из Шаганефса, то музеи договорились оставить две вазы там, а три отправить к нам в Ромарин. Это была честная сделка, но вот бюджету музея это приобретение обошлось недешево. Зато в качестве подарка к международному празднику музеев, музей фарфора отправил нам в подарок куклу из редкого вида фарфора, которая была частью большой коллекции.

Я изучила всю необходимую информацию и уже собиралась взяться за дело. Вот-вот посылка должна была прийти в музей, а потому я поспешила к запасному выходу, где другие сотрудники уже ожидали прибытия новых экспонатов.

Ровно в двенадцать, как и говорил главный управляющий, в проулке показался грузовик. Сотрудники начали бережно доставать коробки, сразу же распределяя их по специалистам. Мои вазы относились к категории «очень хрупкие», а потому я получила коробку в числе первых. Прижимая ее к себе и поддерживая левитацией, я направилась в кабинет. В одном из коридоров мне довелось повстречать главного управляющего, который отчитывал группу уборщиков по неизвестной мне причине. Он резко замолчал при виде меня и расплылся в улыбке, заинтересованно глядя на деревянный ящик, который я несла.

– Госпожа Форс, вы уже получили вазы? – Он улыбнулся так широко, что его глаза стали слишком уж узкими.

– Верно. Я немедленно приступлю к работе, – учтиво склонила я голову, а мужчина небрежно махнул рукой:

– Не стоит утруждать себя, дорогуша, там не над чем работать. Вазы прошли экспертизу еще в Шаганефсе перед отправкой, так что просто осмотрите на наличие повреждений и отнесите их в новый зал, который готовят к выставке. Сообщите мне, как закончите.

– Разумеется. – Я послушно кивнула, все-таки намереваясь сделать по-своему.

Мало ли, что случилось в поездке? Стоит все проверить, ведь в случае проблем спрос будет именно с меня. Не хотелось бы сесть в лужу в первый день только из-за того, что «управляющий сказал мне не уделять этому внимания».

– Всё будет в лучшем виде, – пообещала я, направившись дальше по коридору.

Войдя в тесную комнатку, я поставила на стол достаточно тяжелую коробку. Осторожно вскрыв упаковку, а после и крышку, я пару секунд любовалась хрупкими и красивыми изделиями. Я очень люблю вазы, а прямо передо мной – натуральный фарфор с росписью, позолотой, глазурью и другими необыкновенными декоративными элементами. Прадед коллекционера явно хорошо заботился о них, но даже мне без детального осмотра заметны следы неаккуратной реставрации, которую совершал непрофессионал. Вопреки случайностям, я достала из коробки лишь одну вазу, поставив её на небольшой поднос. Внешний вид ее совпадал с теми снимками, что были в документах, и осмотр мне ничего не дал.

Надев очки с магическим сканированием, выделенные музеем – они были новинкой магических технологий, – я приступила к более детальному осмотру. Эти очки приближали каждую деталь вазы, словно под микроскопом. Но я не столько проверяла ее подлинность, сколько наслаждалась увиденным. Аккуратные изображения и ровные линия поражали, ведь этому изделию не менее тысячи лет. Маги живут дольше, нежели обычные люди, но ценность предметов никак не изменяется от долготы нашей жизни.

Осматривая каждую деталь и не переставая восхищаться, я неожиданно решила сравнить эту вазу с той, что хранилась в музее. Их сделал один и тот же мастер примерно в одинаковое время. По моим смелым предположениям, вазы не должны были отличаться в материалах. Материалы совпадали, и все было безукоризненно. Ровно до того момента, пока мой взгляд не зацепился за подпись автора на донышке сосуда.

Подписи отличались.

Если на привезенной вазе она была достаточно бледной и неровной, словно отражая на себе все пережитые годы, то на той, что я одолжила в выставочном зале, подпись была яркой и аккуратной. Это было странно. Сняв очки, я поспешила в архив, чтобы просмотреть документы той вазы, что уже стояла в выставочном зале. Судя по всему, её привезли сюда всё из того же музея в Шаганефсе, но она относилась совершенно к другой выставке. Она и выглядела как-то… новее? Это меня немного насторожило – и моллюску понятно, что подпись не могла сохраниться настолько хорошо. Неужто реставрация?

– Извините, а кто принимал эту вазу? – уточнила я у заведующей архива, указывая на взятые мной документы.

– Хм, – надела очки женщина и стала листать журнал. – Эту вазу принимал сам управляющий. Он проверил её, и в тот же день она была выставлена в зал.

Я признательно кивнула женщине и поспешила к кабинету начальника, чтобы задать пару вопросов.

– Что? Вам снятся сказки, госпожа Форс, – рассмеялся мужчина, когда я пришла к нему со своим самоуверенным заявлением. – Никакие стойкие чернила этим мастером не использовались. Подпись за эти долгие годы стёрлась, и наш музей ни в кое случае не будет освежать ее – ничто не должно прикасаться к изделию этого прекрасного творца.

– Извините, видимо, я ошиблась, – виновато кивнула я и, решив не ходить вокруг да около, спросила: – Но тогда почему одна из ваз, что стоит в выставочном зале, отличается от тех, что пришли сегодня?

– Не пишите роман, их делал один и тот же мастер, подписи не могут выглядеть иначе. Почему вы спрашиваете это у меня? – почему-то встрепенулся управляющий, немного вспотев.

– Потому что вы говорили обращаться к вам по любым вопросам и потому что именно вы принимали ту вазу, что находится на выставке, – ответила я, сохраняя спокойствие.

Тут он не мог поспорить.

– Верно, но я дал вам работу. – Он немного замялся и промокнул лоб белым платочком. – Вы же специалист, так решите сами свои проблемы. Та ваза, что я принял – настоящий подлинник и никак иначе! Может быть, это у вас проблемы? – категорично заявил он и попытался выпроводить меня из кабинета. – Я же сказал вам осмотреть их и выставить в зал, в чём ваша проблема? Идите, госпожа Форс, у меня срочные дела.

Я послушно вышла из кабинета, пребывая в смешанных чувствах. Вазы делал один и тот же мастер, но почему подписи выглядят по-разному? Я знакома с работами этого вампира и ни на одной из них нет ничего подобного, а согласно документам, ваза была найдена при раскопках и все эти годы хранилась в музее в Шаганефсе. Странно, что управляющему это совсем не интересно... Неужели я правда зациклилась на какой-то мелочи, когда нужно просто работать?

Немного расстроившись, я вернулась в кабинет, оставив свои мысли при себе. От переживаний даже немного заболела голова. Я решила не откладывать дело в долгий ящик и, сделав несколько снимков каждой из ваз, приложила их к письму в музей в Шаганефсе. Раз мое любопытство не могут удовлетворить здесь, то, может быть, ответят на парочку вопросов об экспонатах второго музея? По крайней мере, мне хотелось хочу верить, что они пришлют мне свой ответ так быстро, как это только возможно.

Отложив осмотренную вазу в сторону, я начала работать над двумя оставшимися. Они были более маленькими и аккуратными. Ничего интересного я не обнаружила, лишь подметила, что подпись выглядит ровно так, как и должна.

В шесть часов, когда мой рабочий день подходил к концу, а я уже начала собирать вещи, чтобы пойти домой, в мой кабинетик кто-то настойчиво постучался. Это была женщина с пункта музейной телепортации – музей фарфора из Шаганефса прислал ответ. Я тут же бросила свои вещи и, поблагодарив женщину, приняла письмо. Неужели за то время, что я работала в грузоперевозках, я растеряла все свои навыки и знания, полученные в университете, и действительно ошиблась?