Кресли Коул - Макрив
Открыть ли ему подробности её трансформации? Спустя день, она чувствовала в этом искушение.
Сегодня вечером, решила она. Она расскажет всё, что знает…
Хор голосов, доносящийся с поля, прервал её размышления.
— А почему ты не играешь? — спросила она Рона. Наслаждаясь наблюдением за МакРивом она, в целом, не одобряла просмотр игры, в которой нельзя было участвовать. Будто сидела на скамейке запасных во втором составе.
— Не могу играть со взрослыми. Они меня испепелят. Придётся ждать, пока не стану бессмертным и не смогу регенерировать.
— Как это происходит?
— Когда я достигну возраста своего расцвета, то застыну и никогда уже не стану старше. Обычно это происходит в районе тридцати.
— И когда же застыл МакРив?
— Девять веков назад.
Она поперхнулась пивом.
— Девятьсот лет. — Почему же долбанный реликт по-прежнему такой сексуальный?
— Примерно. — Его глаза метнулись. — Пациент тебе не сказал? За это он меня выпорет.
— Я ему не скажу. Ну, если расскажешь, почему ты назвал его "пациент".
Он принялся отдирать этикетку от бутылки.
— Мм, после тюрьмы он был не в порядке.
— Что с ним там случилось?
Рон склонился ближе, прошептав:
— Ордер пытал его на протяжении нескольких недель. Домой он вернулся другим.
Она подняла взгляд, обнаружив, как МакРив носится по полю, с восторгом нападая на другого игрока. Этого гордого мужчину пытали приспешники её отца. И, по какой-то необъяснимой причине, он её не ненавидел. Снова большой глоток пива.
В этот момент МакРив перехватил её взгляд, ответив сексуально вздёрнутым подбородком, будто просто проверяя, всё ли в порядке. Она приподняла свою бутылку, он улыбнулся.
Но как только он отвернулся, она обратилась к Ронану:
— Выкладывай. Всё что знаешь.
— Блин, Хлоя, я не могу.
— Рассказывай или всё расскажу я. МакРиву.
Ронан процедил в ответ:
— Они его вскрыли, ясно? Вытащили органы, заставляя его на это смотреть.
Её затошнило. Неудивительно, что МакРив не мог говорить об этом. Его пытали немыслимыми способами.
— Когда они его схватили? — Она вспомнила дату своего чемпионата, уточняя, — тогда?
— Да, тогда, точно. Я помню, потому что той ночью встретил ведьму, которая вскоре станет моей девушкой.
Хлоя слышала, как МакРива пленили. Она видела улыбку отца. Чувствуя яростное желание защитить МакРива, она сжала бутылку. Как мог её отец под этим подписаться?
— Ордер захватывает ллореанцев моего возраста и даже моложе. Все дети его боятся. Ну, не я, конечно, — отметил Ронан, и его взгляд снова метнулся. — Другим постоянно снятся кошмары. Но не мне.
Мой отец — пугало для этих детей.
Должно быть, отец ослеплён ненавистью к бессмертным. Но быть слепым по отношению к своей дочери? Внутри назревало противоречие. С одной стороны, она помнила, как отец терпеливо ловил её мяч. С другой — она помнила его реакцию на неё той последней ночью.
Когда он сказал, что любит её, кем бы она ни была, он не смог встретиться с ней взглядом.
И всё же, он запоминал её лицо. Рулетка вращалась и вращалась…
Глава двадцатая
— Взгляни на себя, брат! — Во время перерыва Манро хлопнул Уилла по спине. — Впервые за долгий срок ты улыбаешься. Это именно то, что тебе нужно.
— Ну, типа, да. — Сегодняшний день был лучшим днём в Уилловой жизни. А Хлоя об этот даже не догадывалась. Его Инстинкт был силён, зверь сдерживался, и клан принял её с распростёртыми объятиями.
В кулере для игроков охлаждались бутылки виски — "ликанад". Но Уилл предпочёл пиво. Он планировал закрепить свой утренний успех с Хлоей, а для этого ему нужно было оставаться трезвым.
Сохраняя её в поле зрения, они с Манро прогуливались в стороне от остальных.
— С тобой происходит то, чего я уже давно не припомню, — сказал Манро.
— Например?
— Ты смеешься, — ответил Манро. — Раньше только острил.
— Ты говоришь так, будто это что-то из ряда вон выходящее.
— Именно. — Выражение лица Манро стало серьёзным: — Когда мы были маленькими, ты был таким весёлым и жизнерадостным, всегда проказничал и дразнился. Потом за один день, ты, казалось, повзрослел, стал угрюмым и замкнутым юношей. Вот тогда я понял, что что-то не так.
На Уилловом детстве Руэлла поставила крест. Он едва ли помнил, каково это — быть ребёнком. Должно быть, они с Манро играли вместе до того, как в его жизни появилась Руэлла, но ничего конкретного он вспомнить не мог.
Странно, но все подробности событий, которые происходили в том доме, до сих пор оставались в его памяти. Как она прижимала его к кровати, используя по своему усмотрению, игнорировала его инстинкты альфы, заставляла выпускать зверя.
А что было хуже всего, он до самого конца был убеждён, что насыщать её — было его неотъемлемой обязанностью. Неудивительно, что он представляет собой ходячий пиздец.
Тот дом до сих пор стоит в Мрачном лесу, как безмолвное напоминание его слабости.
— Руэлла многого лишила меня, — сказал он, явно преуменьшив реальность.
— Но теперь у тебя есть новые перспективы, — заметил Манро, — Твоя подруга всем понравилась. Она сладила даже с волками. Не каждый смертный может этим похвастаться.
— Теперь, когда она вошла в мою жизнь, я ощущаю всё по другому. Манро, я думаю, что смогу переспать с Хлоей.
Он держал своего зверя на поводке, чтобы не упустить — или не проскочить — ни единой секунды её первого оргазма.
Он был там, в здравом уме. Он выиграл этот день. Если бы Уилл смог взять Хлою, как нормальный мужчина, Руэлла, наконец-то, потерпела бы поражение.
— Ты думаешь, что сможешь с ней переспать? — по выражению лица Манро было понятно, что он чувствует себя неуютно. — Ты должен быть уверен. Если твой зверь поднимется… для смертной это будет кошмарная смерть.
— Мы были, — Уилл огляделся по сторонам, — близки. И я удержал зверя в клетке. С ней я могу.
— Но риск!
Он резко выдохнул.
— Да, я знаю. Ты прав. Выдаю желаемое за действительное. Никогда не буду ею рисковать. — Он глотнул пива. — Эй, не Гаррет ли достал у ведьм талисман, чтобы усмирить своего зверя?
Манро кивнул.
— Не знаю подробностей. Но имей в виду, что он не советовал связываться с Домом Ведьм по вопросам, связанным со зверем.
— Не могу поверить, что говорю это, но я хочу свой проклятый ошейник обратно. — Едва освободившись, он вышвырнул его в океан.
Благодаря ненавистному ошейнику он многое о себе узнал. Понял, как сильно он зависит от зверя, и как сильно зверь на него влияет.
