Татия Суботина - Ради тебя 1. Если бы не ты
Когда мужчина вошел в пятую по коридору безликую дверь, скрывшись там с девушкой, Ян почувствовал острую потребность двинуться за ними.
Вместо этого ни одна мышца не дрогнула на его теле. Он не двинулся с места. Спасение незнакомых девиц никогда не входило в его планы. Да и вмешиваться в колдовские дела он не имел никакого права.
Ян не мог точно сказать, когда девочку перестали оперировать. Когда Катя смогла их с Адисой, на свой страх и риск, провести в реанимацию – за окном уже стемнело. Друг сел у кровати девочки и застыл в нелепой позе, сгорбившись. Яна злило это показное самобичевание, от одного вида Адисы у него сводило зубы.
Пару раз он принял попытку отыскать Катину душу. Вместо сгустка энергии Ян ощущал лишь холод и пустоту. Он нахмурился, скрестил руки на груди и отошел в дальний угол комнаты, застыв там неподвижно, так и не отыскав ответа, какого черта он все еще торчал в больнице?
Сосуд был пуст и это не укладывалось ни в какие рамки того, что Ян видел прежде. Сомнения, в правдивости оговорки демона развеялись. Ян мысленно погрузился в третий энергетический слой и стал ощупывать нити, что еще тянулись от тела девочки в пустоту. Еле заметные, они мерцали бледно-розовым. Ян надеялся отыскать след призрачного гостя, пока он полностью не был поглощен жадной пустотой.
Разгадка ускользала от него сквозь пальцы.
– Мне очень жаль, – Ян вздрогнул, резко вынырнул в физический план и только теперь заметил хрупкую девушку.
Бледное лицо брюнетки выражало сожаление и боль. Девушка подошла к Адисе, прихрамывая на правую ногу. Ян заметил, эти пару шагов, которые брюнетка преодолела к чернокожему, дались ей не малым трудом.
– Они что все сговорились сегодня? – подумал Ян, наблюдая, как рука незнакомки легонько легла на плечо друга в ободряющем жесте.
– Спасибо, – Адиса положил ладонь поверх руки девушки.
Ян чуть не поперхнулся воздухом, он мог поклясться, что его собственное лицо сейчас вытянулось в удивлении и напоминало кислый лимон.
Ян всматривался в милые черты девушки и не мог избавиться от чувства, что знал ее прежде.
Глава 15
Улыбка зла
Не меньше десяти лет я шла по коридору, еще двадцать понадобилось для того, чтобы попасть в реанимационный блок. Когда я застыла напротив нужного бокса, мне было немногим больше миллиона лет.
Сердце, словно на привязи, носилось по кругу, ладони вспотели. Каждая клеточка моего тела вздрагивала от страшных мыслей, что, казалось, устроили марафон.
Неужели так действует проклятие?
Я не чувствовала боли, пока не прислонилась к холодной стене возле бокса. Нога горела, в голове шумело, звенело и гудело. Меня охватила такая слабость, что больше всего на свете захотелось прилечь и закрыть веки, чтобы даже противный тусклый свет не раздражал сетчатку.
Сквозь пластиковое стекло я смотрела, как жизнь по множеству трубочек утекала из девочки. Ее кожа была настолько бледной, что под желтым светом лампы напоминала мне полупрозрачную пленку.
Я втянула воздух, мечтая, чтобы руки не дрожали. В эту минуту я пожалела, что у меня есть глаза. Я не хотела видеть, как умирает ребенок. В реанимационном блоке стояла глухая тишина, она ложилась на плечи свинцовой вуалью. Только ровное попискивание датчиков жизнеобеспечения напоминало, что комнаты наполнены жизнью. Где-то угасающей, где-то пробуждающейся, но все же жизнью.
Рядом с кроватью, сгорбившись на жесткой металлической табуретке, сидел чернокожий мужчина. Я смотрела, как он уныло склонил голову и опустил плечи, как большие темные пальцы нервно выводят узоры на простыне рядом с рукой девочки и тоска проникала вглубь моей души. По глазам, рукам, жестам мужчины не трудно было догадаться, что девочка ему дорога. Внутри у меня все сжалось.
Я услышала, как кто-то приблизился ко мне и застыл за спиной, почувствовала легкие нотки барбариса, что танцевали в воздухе. Я угадала, кто подошел, даже не оборачиваясь. В хирургическом отделении, да даже наверняка и во всей больнице, таким ароматом обладал только один человек.
– Кто это? – шепотом поинтересовалась я, указывая пальцем на мужчину за стеклом.
– Ее доктор. Адиса Узома, – вздохнула Катя. – Он уже давно здесь вот так сидит. Я раз в пятнадцать минут оставляю пост, чтобы спросить, не нужно ли ему что-то. Знаешь, мне даже стало казаться, что он не шевелится. Гора, а не человек.
Я не стала оборачиваться.
– Она была больна? Почему возле постели доктор, а не кто-то из близких?
Катя не спешила с ответом, и мне вдруг страшно захотелось посмотреть в ее глаза. Развернувшись, я увидела, как Катя разглядывает свои ладони.
– Я не знаю, – призналась она. – Знаю только, что Адиса заведующий отделением для тяжелых душевнобольных в Подолке.
Меня словно обдало ковшом ледяной воды. Так девочка сумасшедшая и те бормотания в предоперационной просто глюк ее больного сознания? Нет, я до сих пор не понимала, что девочка пыталась мне там сказать, но говорила она так убедительно, с таким мощным посылом, будто от этих слов зависела, по меньшей мере, ее жизнь. Теперь же, получив одну из возможных причин ее поведения, я была разочарована.
– Как ты его провела сюда? Ты же рискуешь. Это против правил. – Не сдержалась я.
Катя сникла:
– Мне просто его очень жаль. Он так переживал! Ну и Адиса сказал, что не уйдет, пока не увидит девочку.
– Возвращайся на пост, Кать. Я сама спрошу, не надо ли ему чего.
Она кивнула и поспешила к выходу из реанимационного блока. Мне даже показалось, что я услышала вздох облегчения, сорвавшийся с ее губ. Многие не любили находиться в этом крыле, слишком ощутимым был дух неизбежности смерти.
Я уже собиралась зайти в блок, но в последний момент застыла в нерешительности перед дверью. Что я ему скажу? Что спрошу? Уверена ли, что хочу знать ответы о ребенке, который почти умер у меня на руках?
Разрешив себе выиграть пару спасительных минут перед встречей с пугающей неизвестностью, я вернулась в ординаторскую. Превозмогая боль в ноге и слабость, что обняла тело подобно второй коже, я сделала кофе и вернулась в реанимацию. Знала, что своим поведением нарушаю все мыслимые и немыслимые правила нахождения в блоке интенсивной терапии. Но, во-первых, что-то внутри подсказывало мне – поступаю как нельзя правильно, а во-вторых, Брагин уехал домой, значит надавать подзатыльников в воспитательных целях некому.
Я поборола нервную дрожь и вошла в палату. Чашка грела замерзшие ладони, а горький аромат кофе быстро разлетелся по комнате. Адиса даже не пошевелился.
– Простите, – робко кашлянула я. – Не хотелось тревожить, но я вам кофе принесла. Вот.
