Анна Гринь - Олимпиада. Бубновая дама
Те шушукались, совсем меня не обнадеживая. Отобрав флакончик, я прочитала состав, сильно смазанный чьими‑то неаккуратными пальчиками, икнула и с низкого старта, забыв о коленках, рванула к зеркалу. Постояв несколько секунд, хмуро рассматривая свои волосы, я с той же скоростью ринулась в ванную.
— Наверное, часть маски так и не смылась, вот она и… вступила в реакцию с… — затихая при каждом моем вопле, оправдывалась Мелисса.
— Может отойдет, — с надеждой выглядывала из‑за косяка Дина.
— Я вас!.. — поливая голову, орала я. — Я вас сама отхожу!
— Ну, Ли — ип, — проныла Лисса. — Может… ничего?
Через полчаса и половину банки шампуня выяснилось, что чудесное эльфийское средство по стойкости превзошло самую лучшую краску и после реакции с несмывшимися компонентами маски легло на моей шевелюре неровными разноцветными полосами, преимущественно зелеными и синими.
— Ну — у-у… — поспешила успокоить Дина. — На меня посмотри, я сознательно свои блондинистые патлы крашу в голубой. А у тебя…
— Очень эффектно! — подхватила Мелисса.
Я хмуро переводила взгляд с одной подруги на другую, стараясь не смотреть в зеркало. Из зеркала же на меня пялилась очень злая девица со странно и не слишком аккуратно прокрашенными несколькими прядями на макушке и в челке.
— И как мне теперь с этим ходить? — осведомилась я, складывая руки на груди. — Опять банданкой прикрывать?
Дина и Лисса тут же принялись придумывать способы скрыть оплошность, но попытки спрятать их парикмахерский шедевр успехом не увенчались.
— Ох, вот говорят, что после плохого всегда наступает хорошее, — стоя перед зеркалом и тягая себя за упругие голубые и зеленые пружинки, просопела я. — Чувствую, меня ж порвет от счастья!
Мои страдания прервал стук в дверь. Увлеченная своим отражением и подбадриванием девушек, я по инерции крикнула «Да?» и снова уткнулась в зеркало. Дверь негромко скрипнула, впуская гостя, а после нескольких секунд молчания раздалось покашливание, заглушившее смех и ехидное замечание:
— Неплохой вид.
Озадаченно обернувшись, я вопросительно уставилась на подпиравшего косяк Шишеня, а он, сбросив на пол пару наколенников, прошелся по мне спокойным взглядом торговца, будто оценивая…
Что?
Я проследила за взглядом парня, а потом с воплем запрыгнула Дине за спину.
— Ты зачем врываешься? — обиженно заныла я.
Мелисса подхватила с кровати простыню и отгородила нас с Диной от мага. Я вздохнула чуть спокойнее, радуясь, что теперь Шиш не может видеть мои голые ноги.
— Сама же впустила, — напомнил парень и прищурил и без того узкие глаза.
— Уходи, — велела Дина, — не до тебя сейчас.
— Я и вижу, — хмыкнул Шиш. — Вы еще желтую рубаху найдите.
— За — а-ачем? — по инерции спросила Мелисса.
— А чтоб уж точно на огородное пугало Липка походила, — хмыкнул маг, ловко увернулся от полетевшей в него тетрадки и добавил: — Раз уж с именем не повезло, так нужно же по полной развить тему в образе, чтобы никто не усомнился, что студентка первого курса Олимпиада — ходячая проблема.
Я зашипела, выдернула у Лиссы простыню, кое‑как ею обмоталась и с недвусмысленной улыбочкой направилась к парню.
— А тебя это вообще не касается! — выпалила я, подступив почти вплотную. — Не твоя же проблема!
— Не моя, — спокойно согласился Шиш, распрямляясь и там самым давая понять, какая я мелкая рядом с ним.
«А ведь он выше Гедымина… — забралась в голову странная мысль. — Хотя в плечах… Нет. Не шире. Просто выше, от этого и кажется крупнее».
Я встряхнулась, поджала губы и направилась в ванную, сказав напоследок:
— Мне медсестра отдыхать велела, между прочим.
* * *Записка от вампира появилась вместе с вороном. Птица долго стучалась в окно, привлекая мое внимание. Я же лежала в постели, не пытаясь даже пальцем пошевелить. В конце концов, посланник, то ли обладая разумом, то ли выдрессированный кем‑то, заткнул конверт из светло — зеленой бумаги между прутьями решетки и улетел.
Фыркнув, я отвернулась, чтобы даже не видеть, как конверт треплет ветер. Улетит? Ну и ладно! Не больно‑то и хотелось.
С перипетиями своей жизни я с горем пополам смирилась к утру, тогда же встала и извлекла из ящика стола тетрадку бабушки.
— Ба — а-а! — позвала я, перевернув исписанную страницу. — Мне нужно с тобой поговорить.
Ведьма отозвалась не сразу, мне пришлось долго звать.
«Что?» — возникшие буквы резко смазались, будто бабушка случайно прошлась по чернилам пальцами.
— Ты что‑то узнала? — без надежды уточнила я. — Хоть что‑нибудь? Я говорила с профессором Дорусом…
«Нет», — пришел быстрый ответ.
— Совсем?
«Если ты говорила с Адрианом, то уже узнала от него все, — написала бабушка Верия. — У меня не так много связей, чтобы расспросить кого‑то из посвященных».
Я вздохнула и положила тетрадку перед собой.
— И что это значит? Ничего? Кто‑то украл шкатулку, перевернул квартиру… И все? — Я нервно обняла себя за плечи, представляя разгром маленькой квартирки на окраине города.
«Я предложила бы тебе вернуться, — написала бабушка, — но знаю, что ты этого не сделаешь».
Быстро кивнув, я ответила:
— Понятно, что здесь куда опаснее, но, Ба… А можно хоть к кому‑то обратиться? Ведь если это тот колдун или его подручные, то…
«Я сообщила», — не дала мне закончить ведьма.
— И? — нетерпеливо задала я вопрос.
«Поблагодарили и посоветовали не лезть в это самой, — написала бабушка, и я не удержалась от вздоха, заметив, что даже от почерка родственницы веет раздражением: буквы заострились и наклон вправо стал заметнее. — И тебе тоже».
— И что это даст?
«Они уверены, что раз тебя никто не тронул, то…»
— Ба? — позвала я.
«Возможно, ищут что‑то», — закончила ведьма.
— Ба, еще вопрос, — немного подумав, решилась я. — Тебе о чем‑нибудь говорит имя Гедымин?
«Нет».
— Совсем? — уточнила я. — А то, что он вампир о чем‑то может тебе сказать?
«Нет», — повторила ответ бабушка.
— Ох, ладно, — вздохнула я. — Буду спать.
«Спокойной ночи!»
Отложив тетрадку, я повернулась на бок и постаралась не думать о странностях, но заснула лишь после того, как пообещала себе еще раз поговорить с профессором Дорусом.
* * *Субботнее утро для меня началось ближе к обеду. Никто не беспокоил, про меня будто позабыли. Дина и Мелисса, вероятно, боялись показаться на глаза после вчерашнего, а Шиш, к большому моему удивлению, не нарушал ночной и утренний покой гитарными страданиями.
