Филис Каст - Богиня любви
— Я недолго.
Ощущая легкое головокружение, Пия пробралась сквозь толпу ко входу в дамскую комнату, прикрытому бордовой занавеской. Справа от входа в коротком коридоре располагались кабинки. А напротив занавески была комната, где можно поправить макияж или причесаться. Здесь все было оформлено в стиле двадцатых годов, с мраморной стойкой и раковиной и большим зеркалом в золоченой раме. Пия ворвалась в дамскую комнату и закрыла дверь. Прислонившись к мраморной стойке, она уставилась на себя в зеркало. На нее из-за блестящей маски посмотрела прекрасная незнакомка.
— Кем я становлюсь?
Ручка двери повернулась, и Пия поспешно открыла кран, пустив воду, и выхватила из держателя бумажное полотенце.
— Секундочку! — крикнула она, закрывая воду и стараясь привести в порядок дыхание и не выглядеть такой растерянной.
Дверь продолжала медленно открываться, и Пия обернулась, чтобы недовольно нахмуриться на женщину, решившую все-таки войти.
Но в комнату вошел он — и запер за собой дверь.
Они молча уставились друг на друга.
— Я хотел побыть с тобой наедине, — сказал он.
И покачал головой, недоумевая.
— Нет, не так. Мне необходимо оказаться с тобой наедине.
Пия понимала, что должна попросить его уйти. Или должна сама выйти наружу, проскочив мимо него. Или закричать. Но когда к ней вернулся дар речи, предательский голос не стал требовать ничего подобного. Вместо того Пия услышала, как говорит:
— Можешь кое-что для меня сделать?
— Все, что в моих силах.
— Сними маску.
Он развязал черную бархатную ленточку, удерживавшую полумаску на лице, и маска упала на пол. Пия молчала. Она подняла руки и тоже сняла маску, небрежно выпустив ее из пальцев. А потом всмотрелась в его лицо.
Он не был красив в общепринятом смысле, как Гриффин, но это не значило, что он не мог вскружить головы женщинам, привлекая зазывные страстные взгляды. Лицо... сильное. Высокие скулы и квадратный подбородок... Нос почти орлиный, и в сочетании с густыми черными волосами и темными глазами придавал ему вид по-настоящему плохого парня. А рот... Взгляд Пии остановился на его губах. Они были такими полными, такими чувственными... Потом она снова подняла голову, чтобы увидеть его глаза, и в том, как он смотрел на нее, она открыла целый новый мир, ожидавший ее... мир с этим человеком, который оказался таким знакомым незнакомцем.
— Если я не смогу сейчас дотронуться до тебя, мне кажется, я сойду с ума, — сказал он.
Пия не успела подумать; она просто ответила:
— Так прикоснись ко мне.
Он преодолел разделявшее их пространство с такой скоростью, что у Пии перехватило дыхание, и она слегка отпрянула.
Он замер на месте с поднятыми руками, готовыми обнять ее.
— Прошу, никогда не бойся меня. Мне не вынести, если ты будешь меня бояться.
И снова эти глаза... они захватили Пию, и она увидела в них боль и искренность.
— Я и не боюсь, — Пия нервно хихикнула. — Просто ты уж очень большой.
— Извини, я не могу стать поменьше.
Пия вскинула руку и положила ему на грудь.
— Не стоит извиняться. Вообще-то мне это нравится.
Пия с удивлением ощутила, как он слегка задрожал под ее рукой, и эта едва заметная дрожь вызвала ответную искру обжигающего желания во всем ее теле. Глядя в бездонные черные глаза, Пия прошептала:
— Поцелуй меня...
Он наклонился и впился в ее губы. В его поцелуе не было ничего робкого или нежного. Сплошной огонь и желание, и головокружительная, ошеломляющая страсть. Руки Пии сами собой обняли его, и она ответила на поцелуй с такой же энергией. Его жар и его вкус захлестнули ее, породив в душе настоящий пожар, и она медленно сгорала в огне, который все получал и получал новую пищу...
Они крепко прижимались друг к другу. Пие казалось, что он пытается слить свое тело с ней, проникнув сквозь кожу.
— Да... — шепнула она в его вопрошающий рот. — Да, ближе...
Он застонал и, подняв ее над полом, посадил на мраморную стойку. Стон перешел в рычание, когда Пия закинула стройные обнаженные ноги ему на бедра и притянула его твердое естество к своей влажной расщелине.
— Ближе... — повторила она.
Его шершавые руки скользнули по ее бедрам, приподнимая тонкий шелк платья. А потом его ладони проникли между телом Пии и прохладным мрамором, чтобы сжать ягодицы девушки.
— Ох, боги! Мне кажется, ты меня зачаровала. Ты так сладка и мягка... Позволь мне ощутить тебя всю, Пия... Я хочу тебя... — со стоном выговорил он.
И прежде чем ум Пии успел что-либо сообразить, захлестнутый волной гормонов, он упал перед ней на колени и придвинул ее поближе к себе, раздвинув ее ноги, и она оказалась полностью открытой перед ним.
Пия поверить не могла, что с ней происходит такое! И тут в ее затуманенном страстью мозгу мелькнула мысль, что это, видимо, как раз то самое, что подразумевала Венера, настаивая, чтобы Пия не надевала сегодня белья. Но ведь Пия не была богиней любви... И она чуть дернулась, пытаясь отодвинуться... но знакомый незнакомец посмотрел на нее.
— Не отворачивайся от меня. Позволь доставить тебе удовольствие.
Зачарованная огнем, пылавшим в его глазах, и жаром его рук, Пия кивнула и снова повторила:
— Ближе...
Он поцеловал внутреннюю сторону ее бедра, потом другого, и его язык описывал круги по ее коже, подбираясь к самой сердцевине. Потом его руки крепче сжали Пию, его рот накрыл ее влагалище, а язык начал плавными, медленными движениями скользить по ее центру наслаждения. Сначала он просто испытывал ее вкус, дразня нежный бутон ее клитора, исследуя влажные складки...
Пия шевельнулась, желая большего. И шире раскинула ноги. Он откликнулся мгновенно. И со стоном проник в нее языком. Пия ахнула.
— Ты на вкус как амброзия, только скользкая и горячая...
Его слова эхом отдались в ее холме наслаждений. Его язык выскользнул наружу и закружил возле клитора, ритмично и сильно, а потом снова нырнул вглубь...
— Ох боже! Что ты со мной делаешь? — простонала Пия.
— Делаю тебя своей, — чуть слышно откликнулся он.
— Да... — Пия задыхалась. — Да, крепче!..
Она впилась пальцами в его волосы и изо всех сил прижала к себе его голову.
Он, зарычав, ускорил темп ласки. И полностью сосредоточился на ее чувствительном бутоне, лаская его языком, а потом посасывая, лаская и посасывая...
Мир вокруг Пии завертелся каруселью. Она выгнула спину, и все, что теперь существовало для нее, — это его рот, горячий и настойчивый, и вибрации его языка. Она приподняла бедра и стала двигаться вместе с ним, ускоряя приближение главного момента.
— Да... — шепнул он, не отрываясь от нее. — Отдайся мне целиком...
