Марина Ефиминюк - Магические узы
Женщина поспешно сбросила с ложа на каменный пол, застеленный домоткаными половиками, многочисленные подушки, и мужчины бережно уложили на кровать Стрижа, неожиданно застонавшего сквозь сжатые зубы.
– Полотенца! – приказал Док, раскрывая уже знакомый лекарский чемоданчик.
Полукровка бросилась в ванную комнату, спрятанную за дверью с мутным овальным окошком. Стриж извивался на постели, выгибаясь и рыча, словно зверь, но тролль крепко держал его. Обхватив себя руками, я застыла у порога и не решалась войти. Ратмир отошел, чтобы не мешаться. Со стороны он казался спокойным и сосредоточенным, только руки очень нервно схватились за голову, когда брат очередной раз выгнулся, вырываясь из рук тролля.
– Давно заснул? – деловито уточнил Док, наполняя большой шприц с тонкой иглой какой-то жидкостью, и прыснул пару капель, выгоняя шарики воздуха. По комнате разлился ядовитый запах, остро ударивший в нос.
– Около часа назад, – быстро ответил Ратмир.
– Угу, – неопределенно пробормотал профессор и кивнул троллю. Подчиняясь безмолвному велению, тот с силой рванул ворот заскорузлой от крови футболки, и ткань нехотя с хрустом разорвалась на два куска, открывая черные раны с блестящей запекшейся корочкой.
Под моими ногами пошатнулся пол, тошнота стала почти невыносимой. Прижав ладонь к бескоровным губам, я хваталась за дверной косяк, стараясь устоять.
– Где полотенца!? – рыкнул Док, неожиданно выказывая властность. Здесь и сейчас, рядом с умирающим парнем в лекаре проявилась невероятная уверенность, о присутствии которой я и не подозревала. Он ловко и повелительно распоряжался балом.
Вслед его выкрику женщина выскочила в комнату, держа в руках деревянную плошку с горячей водой и зажимая подмышкой белые тряпицы.
– Обмыть! – кивнул Док, и она быстро обтерла грудь Стрижа влажным полотенцем. Сильные женские руки выжали из тряпицы бурую воду, и у меня из горла вырвался тихий писк. Неожиданно все обернулись ко мне с таким изумлением, словно впервые видели.
– Ясно, – пробормотал Ратмир, что-то углядев во мне такое, кроме перепачканного лица, что ему совершенно не понравилось. В мгновение ока он оказался рядом и, грубо схватив за локоть, бесцеремонно выставил на улицу.
Перед носом хлопнула дверь, и меня погладила холодная ночь. Сил не осталось. Прислонившись к ледяной стене, я съехала на деревянный настил и с блаженством вытянула ноги. Тошнота не отпускала, перед глазами кружилось.
Тревожную замершую тишину нарушала лишь едва слышная музыка, доносившаяся из башни питейного заведения, да стрекот кузнечиков. Внутри фонариков, стоявших на перилах, бились крошечные мушки-светлячки, и я устало следила за их беспрерывным мельтешением, стараясь успокоить разошедшиеся не на шутку нервы. Неожиданно дверь в номер распахнулась, заставив испуганно вздрогнуть от скрипа. Фонарики на мгновение ослепительно вспыхнули, и на пороге появилась женщина-полукровка. Прежде чем она успела плотно прикрыть дверь, до меня донесся болезненный вопль Стрижа. Я вскочила, пытаясь разглядеть, что происходит в комнате, но не успела, оставалось лишь обеспокоено спросить:
– Как он?
– Просыпается, – последовал сухой ответ.
Радушия мне явно не приходилось ждать. Женщина загремела связкой ключей, открывая соседний номер, и, щелкнув пальцами, зажгла в нем шар светильника. Хозяйка кивнула, приглашая меня внутрь:
– Ратмир попросил… – и тут же осеклась, недовольно поджав изумрудные губы, отчего у рта появились глубокие складки. – Ты не переживай. Док – профессионал, он не впервые проводит их чувство. Ветров уже три раза пытался концы отдать в этом номере.
– Кто? Ратмир? – не поняла я, округлив глаза.
– Заходи, – проигнорировав вопрос, она пропустила меня в большую холодную комнату, очень похожую на ту, где откачивали Стрижа.
Светильник плыл над высоким потолком, и с деревянной балки свешивался «ловец снов» – оплетенное травами кольцо. Он закружился от сквозняка, распространяя запах чабреца и мяты, и от него на каменных стенах заиграли тени.
– Ратмир сказал, что тебе переодеться нужно, – копаясь в полке комода, недовольно заявила женщина, всем видом демонстрируя, как много хлопот причиняет мое присутствие. – Одежду оставь перед дверью, с утра постирают.
Она бросила на ложе, собранное из неровных разноцветных камней, мужскую хлопковую рубаху в мелкую клетку.
– Спасибо, – пробормотала я, чувствуя неловкость, и огляделась, дрожа от холода.
– Не за что.
Прежде чем выйти, женщина бросила на побуревшую от крови повязку, прятавшую браслет, внимательный взор, и непроизвольно я спрятала руки за спину, в конец сконфузившись.
Казалось, что болезненным воплям, доносившиеся из соседнего номера, были нипочем толстые каменные стены. Сокрыться от пугающих звуков получилось, лишь пустив в маленькую медную ванную на ножках в виде рыбьих хвостов струю воды из гнутого крана. Старые трубы недовольно гудели, и в голове стоял беспрерывный звон.
Как выяснилось, кровь очень сложно отмыть. Пар клубами уходил к потолку, зеркало на стене запотело, а бурая вода все текла и текла. Тошнотворный солоноватый запах словно бы въелся в кожу и волосы. Окровавленную повязку пришлось размотать, и, лежа в ванной, я смотрела, как на колдовском браслете, ставшем неотделимой частью руки, дрожали капли воды. Растертая мочалкой кожа покраснела. Жаль невозможно отмыться от убийства, произошедшего на улице Вязовой в доме номер тринадцать. Я запретила себе думать о неестественно медленно падающей на пол подъезда женщине и о потрясенном лице старшего брата тоже не допускала мысли.
Когда, завернувшись в едва прикрывавшую срам клетчатую сорочку, я выглянула на улицу, чтобы оставить у порога стопку грязной одежды для стирки, то вместе с прохладой на меня пахнуло легким запахом табака. Живые светляки-фонарики сникли и едва теплились, а потому снаружи царила холодная мгла. Кабак успокоился, окна потухли. Башенка выглядела заснувшей и заброшенной, лишь над входом по-прежнему светилась вывеска.
Неожиданно под чьей-то ногой скрипнула дощечка настила, в темноте вспыхнул уголек папиросы. Сердце на мгновение екнуло, стоило усмотреть у перил тень.
Я порывисто выпрямилась и пошире распахнула дверь, стараясь разглядеть незнакомца. Тусклый свет комнаты выхватил из мрака высокую фигуру Ратмира. Мужчина недовольно поморщился. Босой выскользнув на ледяной пандус, я поспешно прикрыла дверь и пробормотала:
– Привет.
Нас поглотила темнота, практически скрывая друг от друга. Ратмир медленно выдохнул струйку сизого дымка, и отщелкнул самокрутку. Огонек рассек черноту и рассыпался искрами, прокатившись по брусчатке двора.
– Привет, – наконец, произнес Ветров, не подняв головы.
Глаза, наконец, привыкли к мраку. Я стыдливо одернула слишком короткий подол рубашки, и показалось, будто мои голые ноги светятся. Правда, браслет на руке действительно отбрасывал легкое голубоватое мерцание, рассекавшее сладко пахнувший свежестью воздух.
Гробовое молчание угнетало, то сверчки-полуночники истошно трещали в зарослях можжевельника. Отчего-то я чувствовала себя незваной гостей, без спроса лихо ворвавшейся на чужой пир. Только снова остаться в одиночестве огромного холодного номера казалось смерти подобно, предпочтительнее выглядеть навязчивой.
– Как Стриж? – тихо спросила я, стараясь разрядить тягостную тишину.
– Спит, – помедлив, ответил Ратмир и поднял голову. Его глаза мерцали в темноте странным призрачным светом, особенно ярко выделялись желтые контуры зрачка. Отталкивающее, но и завораживающее зрелище.
– Он не проснулся?! – похолодела я.
– Док его настойками накачал, – нехотя вымолвил Ветров через паузу, и у меня вырвался облегченный вздох, – мы едва успели. Если бы ты его вовремя не нашла, он бы не проснулся. У него сердце в летаргическом сне почти остановилось. Ты снова что-то увидела?
Я кивнула, не в силах вспоминать пережитый ужас, когда держала фотографию убитого Стрижа. Наверное, в таких потемках Ратмир не сумел различить моего безмолвного ответа, и снова в разговоре возникла тягостная пауза. Неожиданно я занервничала, сама не понимая причины, и прикусила губу.
– Я пойду, не буду тебе мешать… – во рту появилась горечь от правильных уместных в подобной ситуации слов.
– Иди ко мне, – произнес спокойно Ратмир.
На мгновение я замерла, а потом резко оглянулась. Сердце пустилось вскачь, словно желая проломить ребра, в животе стало очень горячо. Нас разделяло всего несколько шагов, крошечное расстояние, которое легко преодолеть, и уже в следующую секунду его руки крепко обняли меня. Горячий, как при высокой температуре, лоб прижался к моему лбу. Ратмир закрыл глаза, он выглядел очень утомленным и измотанным. Выходило так, что даже сильным мужчинам иногда нужна поддержка того, кто, пускай, случайно, но оказался рядом.
