Эмерод - Яд
Он указал налево, и Кэтрин, всё ещё сомневаясь, пошла вперёд. Из арки она попала в широкий коридор. С одной стороны была стена с окнами, такими же высокими и узкими, а с другой стороны несколько дверей друг за другом.
— Вторая дверь. Она открыта. Потяни на себя.
Она так и сделала. Не без волнения она зашла внутрь. Его комната — какая она? Не найдёт ли она там следы пребывания других женщин — в конце концов, у него двое детей, он же не в капусте их нашёл. И кто были эти женщины: люди, как она, или их великолепные леди?
Она сразу же поняла, что женщин тут не было очень давно. Честно говоря, комната и в самом деле имела нежилой вид. Пыли, конечно, не было — прислуга работала хорошо. Но было какое-то ощущение… пустоты, что ли. Словно чего-то не хватало.
Окна были приоткрыты, поэтому в помещении было прохладно. Кэтрин невольно поёжилась, и Роберт безмолвно подошёл к окну и закрыл створки.
— Спасибо, — слова такие простые и невыразительные. Кэтрин столько чувствовала, но не знала, как это сказать. Он всегда думает о ней, и это так… Словно она дома, а не в чужой стране.
— Здесь нет ничего интересного, — он будто извинялся. — Пойдём лучше в оранжерею, думаю, тебе там понравится. Цветы, зелень — Оливия любит копаться с землёй.
Но Кэтрин совсем не хотелось уходить отсюда. Кивнув, она, тем не менее, подошла к камину, посмотрев на пустующую полку над ним. Ничего. Никаких маленьких безделушек, которые могли бы хоть что-то рассказать ей о нём.
Впрочем, она заметила книгу, оставленную раскрытой на столе у окна, рядом с которым стояло большое кресло.
— Можно? — спросила она, показав на книгу.
Роберт хмыкнул и пожал плечами.
— Сколько угодно.
Кэтрин подошла и взяла книгу в руки, моментально поняв, что это не художественная литература. "Экспериментальные исследования по электричеству" Майкл Фарадей. Она поморщилась и удивлённо посмотрела на него, увидев, что он откровенно ухмыляется.
— Ты любишь почитать на досуге научные труды? — не выдержала и съязвила она.
Роберт пожал плечами.
— А это хуже, чем восторгаться всякими Дюма, Гюго и прочими Остин и Бронте?
— А ты их хотя бы читал, чтобы так пренебрежительно отзываться? — Кэтрин была уязвлена — он перечислил всех её любимых писателей.
— Читал, а как же. Вижу, задел твои нежные чувства? — он снова усмехнулся. — Прости, не хотел.
Не уверенная, стоит ли сердится или не стоит — он ведь искренне извинился — Кэтрин отвела взгляд. Нет, ну какой он, всё же, самоуверенный и надменный! Вот так характер.
Её взор упал на огромную — совсем как и в её спальне — кровать, которая выглядела так, словно ей уже давно не пользовались. Любопытство тут же разгорелось с новой силой.
— Роберт, ты, кажется, говорил, что вы не спите, ну, или почти не спите. Так почему в каждой комнате такая гигантская кровать, на которой целый полк разместить можно?
Он так странно смотрел на неё, что Кэтрин невольно почувствовала, что краснеет. Наверное, она опять что-то ляпнула, сама того и не заметив. Видя её замешательство, Роберт посмеялся и сказал, опуская глаза:
— Это не для того, чтобы спать.
Кэтрин закусила губу, не зная, смеяться или плакать. Вот дурочка, сама, что ли не могла догадаться? И что теперь сказать? Правда, смеяться тут же перехотелось, потому что в голову полезли всякие глупости… Она потрясла головой, отгоняя ненужные фантазии — Господи, что за мужчина?! С каких это пор подобные фантазии стали ненужными? Сколько уже они будут ходить вокруг да около? Нет, нельзя. Сейчас опять начнутся разглагольствования о яде. Спасибо!
— Так вы, действительно, никогда не спите? — всё, что угодно, лишь бы отвлечься от глупых мыслей.
— Иногда спим. Но это не так, как у вас. Как же объяснить? Если мы оказываемся в неблагоприятных обстоятельствах, и понимаем, что надо экономить силы… Наверное, проще показать. Смотри.
Он подошёл к кровати и лёг на краю, закрыв глаза. Кэтрин затаила дыхание, стиснув зубы. Больше всего ей хотелось бы оказаться сейчас рядом с ним. Он вдруг открыл глаза и сказал напряжённо:
— Только обещай мне, что не будешь прикасаться ко мне, пока я не проснусь. Это может плохо закончиться для тебя.
— Можно подумать, я только и мечтаю тебя трогать, — сказала Кэтрин как можно насмешливее. Но ей показалось, что она не обманула его. Впрочем, он снова лёг и закрыл глаза. С минуту она видела, как ровно поднимается и опускается его грудная клетка, а затем он вдруг полностью замер. Кэтрин постояла немного, напряжённо смотря и прислушиваясь — ничего. Ни звука. Ни движения. Полная тишина и спокойствие, словно она смотрела на прекрасное изваяние, а не на живого человека.
Она бесшумно подошла и уставилась на него с невольным трепетом. Если бы Роберт не сказал ей, что это сон, она бы решила, что он умер. Она поднесла ладонь к его губам, и ничего не почувствовала. Она испугалась. Сколько он будет так лежать, неподвижный, бездыханный, словно замороженный? Летаргия, всплыло в памяти смутно знакомое слово.
Прошло несколько минут, и Кэтрин охватила настоящая паника. Она несколько раз подходила и отходила от тела, раскинувшегося на кровати, останавливая себя в последний момент, уже поднося к нему руку. Она ещё в жизни не была так напугана.
Наконец, она не выдержала, решительно подошла к кровати, села на край и осторожно приложила ладонь к его груди, чтобы послушать, бьётся ли сердце. Несколько мучительно долгих мгновений она прислушивалась, но так ничего и не уловила. А в следующий миг, сама не поняв как, очутилась распластанной на кровати. Роберт навис сверху над ней, она ощущала на себе тяжесть его тела. Его лицо было искажено, глаза горели голодным безумным блеском.
Яд, успело промелькнуть в её голове прежде, чем она закрыла глаза, издав громкий стон и изгибаясь навстречу к нему.
Часть сознания, всё же, не отключилась, продолжая работать и фиксировать то, что происходит вокруг. Внезапно она перестала ощущать его присутствие над собой. Это было так неправильно и мучительно, что она снова застонала, на сей раз от разочарования. Некоторое время она ещё лежала, собирая сознание по кусочкам.
Она всё ещё тяжело дышала, когда приподнялась на локте, чтобы посмотреть, куда делся Роберт. В комнате его не было. Она увидела, что дверь распахнута настежь, и снова упала на кровать. Больше всего сейчас ей хотелось заплакать, но она сдержалась. В голове был сумбур, тело болезненно ныло, требуя своего, а в душе поселилась пустота. Ей не хотелось ни думать о чём-либо, ни двигаться, и она свернулась на огромной постели в клубок, заняв то место, где ещё несколько минут назад лежал Роберт, и закрыла глаза.
