Марина Суржевская - Отражение не меня. Сердце Оххарона
— Зачем?
— Я искал Отражение. Ты не отреагировала на мою силу и отразила ее. И это означало…
— Означало, что Отражение вы нашли, — завершила я. — А потом? Когда Искра угасла? Потом зачем?
В его взгляде что–то изменилось, и в нем мелькнула… боль?
— Потом… Потом хотел узнать…
— Что? — я пристально смотрела в его глаза, не понимая, что хочу увидеть в них.
Но ответить маг не успел, потому что закрытая дверь начала медленно отворяться. И я лишь пискнула, когда Райден потушил свечу и потащил меня за ряд бочек. И прижался спиной к стене.
— Тихо, — прошептал он мне на ухо.
Я хотела возмутиться, но его рука закрыла мне рот, и я даже подумала впиться в нее зубами. Но тут помещение осветила лампа, и мелькнули белые одежды хранительниц.
— Подайте сегодня на ужин что–то молочное, Дора, — раздался властный голос Оливии. — Кашу с маслом, и добавьте сыр. И сладости. Да, девочкам нужно больше сладостей, они теряют силы на этих ужасающих тренировках! Им надо лучше питаться!
— Конечно, вы правы, Оливия. Я напеку булочек со сладкой сметаной!
— Это будет уместно…
Я с изумлением слушала речь нашей строгой Оливии. Эта женщина беспокоится о нас? Переживает? Нет, определенно в мире все не так, как я думаю! Потому что все мои представления о людях в Хандраш становятся с ног на голову!
Отстраненная и неприступная Оливия печется о воспитанницах, а магистр искры прячется со мной в темноте, закрывая мне рот ладонью и прижимая меня к своему телу! Мир сошел с ума. Или я!
Но пока я размышляла, хранительницы возле полок начали вести себя странно.
— Дора, вам не кажется, что здесь слишком жарко? — Оливия томно откинула волосы и расстегнула пуговички на груди. — Просто дышать нечем… Это очень вредно для… колбас!
Толстушка Дора судорожно обмахивалась куском пергамента, на котором был список продуктов.
— Вы правы, Оливия! Боги, колбасы… Вы никогда не замечали, какой они странной формы? Надо же…
Хранительницы уставились на свисающие с потолка продукты.
— Вам не кажется, что эта форма несколько… неприлична?
Пухлый пальчик Доры ткнул в удлиненную, ни в чем не повинную колбасу.
— Я бы даже сказала — развратная такая форма… Намекающая.
Дора покосилась на Оливию. Потом на колбасу. И вновь на Оливию.
— Очень откровенная форма у этой колбасы! — пробормотала она, расстегивая еще одну пуговичку на платье и потирая алеющие щеки. Глаза кухарки затянулись мечтательной дымкой, а щеки раскраснелись.
Оливия же снова повела плечами, томно откидывая косы за спину, а потом нахмурилась. Обернулась, внимательно осматривая кладовую. Райден стоял неподвижно, прижимая меня к себе и закрывая мне рот рукой, хотя я уже и не думала возмущаться. Быть застуканной в темном углу с магистром мне совсем не хотелось! Боги, да я от стыда сгорю, если хранительницы нас увидят! Поэтому я едва дышала, опасаясь привлечь к нам их внимание.
Дора выдохнула и сдернула с веревки одну из колбас, повертела ее в руке и залилась краской.
— Может, сделаем их… колечками? — мучительно протянула она. — Ну смотреть ведь невозможно! Пресветлая Искра! Это что же наши девочки думали за обедом? Это же они на этот срам смотрели? И где мои глаза раньше были? И как это я не замечала?
Она сжала в кулаке многострадальный продукт, осматривая его со всех сторон и все сильнее краснея.
— Срам! Просто срам! — застонала она. — Оливия, да не молчите же вы!
— Дора, кажется, нам пора на свежий воздух! — выдохнула вторая хранительница и вновь покосилась по сторонам.
— Вы считаете? — Дора оглянулась, лихорадочно блестя глазами, и застонала в голос. — Боги! Да здесь просто бездна неприличных продуктов! Ооооо! Вы только посмотрите на эти кадушки с маринованными огурцами! — Она подцепила из рассола пупырчатый овощ. — А эти початки кукурузы?! Даже кувшины! Они просто ужасно, вопиюще безнравственны! Кошмар, какой кошмар и позор! Нет, с этим надо что–то делать! Нам решительно надо что–то с этим делать! Иначе я просто сойду с ума!
— На воздух! — вдруг рявкнула Оливия. — Живо!
— Но…
Не слушая стенания Доры, Оливия схватила хранительницу за локоть и буквально вытолкнула из кладовой. И дверь закрыла. На дорожке прошуршали торопливо удаляющиеся шаги.
— И что это было? — шепнула я, когда магистр убрал ладонь. — Что это с ними? И ничего здесь не жарко. Прохладно даже.
Я посмотрела на брошенный на пол огурец, и вдруг меня осенило. Понимание заставило покраснеть не хуже Доры. Но все же от насмешки я не удержалась, словно что–то внутри так и подначивало съязвить.
— Магистр Райден, — я искоса посмотрела на мага. — Вы не находите, что поведение хранительниц было крайне странным?
Он сердито отобрал у меня огурец и швырнул его в бочку, расплескав рассол.
— Прекрати, — буркнул Райден. — И не надо на меня так смотреть.
— Вы что, не контролируете свою силу инкуба? — напрямую спросила я, разглядывая его с интересом. Все–таки это было действительно любопытно. Если он может одним своим присутствием в помещении так влиять на женщин, то страшно подумать, что может сделать намеренно. Боги, да они были готовы раздеться прямо здесь и… Я снова покраснела.
— Хватит! — кажется, Райден всерьез разозлился. — Я контролирую. Просто… не всегда. К тому же, ты на это никак не реагируешь, и я слегка… забылся.
— И выпустили животворную инкубскую силу на полную мощность? — развеселилась я.
— Лея, — его глаза предупреждающе блеснули. — Достаточно.
— Просто пытаюсь понять, — усмехнулась я. — Только вот похоже, Оливия догадалась о вашем присутствии рядом.
— Догадалась, — хмуро кивнул маг. — Ничего, через некоторое время влияние пройдет, и они… одумаются.
— А до той счастливой минуты будут мучиться от внезапно нахлынувших чувств и желаний, — с насмешкой протянула я. — Страшный вы человек, магистр Райден.
— Я не хотел этого, — буркнул маг и отвернулся. — Знаешь ли, мне это тоже удовольствия не доставляет. Видеть, как умные женщины превращаются в … таких и совершают разные глупости — меня слишком давно перестало это забавлять!
— Ага! — торжествующе воскликнула я. — Значит, было время, когда все–таки забавляло!
— Я был молод и глуп!
— Как будто сейчас стары! — фыркнула я. Райден резко поднял голову, шагнул ко мне и уставился в лицо своими удивительными глазами.
— Лея, ты меня… дразнишь? — удивленно спросил он.
Я открыла рот, чтобы ответить что–то дерзкое, и… закрыла. Вот же коххр. И огр. И парочка вонючих гнилых слизней. Тухлых. Сдохших две недели назад.
