Ольга Смирнова - Разве правда не прекрасна?
Машина в который раз остановилась, и рядовой Брайт по инерции качнулся вперед.
— На выход! Приехали! — заорал водитель и выпрыгнул из салона. Шваркнул дверью так, что замок не успел сработать, и она отскочила обратно.
Тим вдохнул, собираясь с духом, и вылез на свежий воздух. И удивился.
Он-то ожидал, что его привезут к нотариальной конторе или к дому Третьякова и заставят с лупой в руках ползать по полу в поисках улик три часа кряду, а потом еще и на потолок загонят с той же целью. Однако ошибся.
Они остановились у небольшого домика в так называемом «тихом центре». Здесь практически отсутствовало автомобильное движение, а люди жили в маленьких, но жутко дорогих домишках, с виду больше напоминавших деревенские хибарки.
Тим недоуменно нахмурился — а как же дело нотариуса? Получается, что приоритетное не оно? Или этот дом тоже принадлежит Третьякову? Но даже если так, убили-то его не здесь…
Тим огляделся в поисках того, кто сможет разъяснить ситуацию, но никого подходящего поблизости не увидел. Зеваки, да снующие туда-сюда с жутко занятым видом полицейские. Неожиданно его пихнул в спину тот же водитель и скомандовал:
— Чего встал, гаденыш? А ну натянул обмундирование и марш работать!
Тим вздохнул, посмотрел на двух своих собратьев по несчастью — они растерянно озирались по сторонам, не зная, с чего начать — и полез обратно в машину за чемоданчиком, в котором лежали перчатки, бахилы, халаты и тому подобная лабуда.
Ребята неуверенно последовали его примеру.
— Кого убили-то? — спросил быстро у грубияна-водителя, когда тот уже запрыгивал обратно в машину.
— Да бабу какую-то… то ли убили, то ли сама окочурилась — следствие выяснит… — ответил мужик и, дав по газам, лихо развернулся, отчего машина чахоточно затряслась и по-волчьи завыла. Две секунды — и она скрылась из виду, оставив после себя облако пыли и выхлопных газов.
Тим постоял немного, осмысливая ответ. Значит, если водитель не ошибся, здесь не дом Третьякова и ему, Тиму, несказанно повезло. В голову закралась недостойная мысль — как хорошо, что кроме нотариуса ночью еще кого-то пристукнули. Да не просто кого-то, а шишку. То есть, существует вероятность, что полноценным расследованием смерти Третьякова озадачиваться не станут и колдунов привлекать тоже. Он тут же себя за неподобающие стражу закона соображения укорил, но чувство облегчения оказалось сильнее совести.
Облачившись во все необходимое, Тим направился к дому. Наклонился, пробираясь под заградительную ленту. Ему вдруг вспомнилось выражение лица Миранды — не слишком обнадеживающее — когда он сказал, что не сможет вырваться с работы раньше, чем через пару суток. Хоть ведьмочка и покивала послушно, некий блеск в ее глазах подсказал, что этим все не закончится, и волноваться по поводу очередного её гениального плана можно начинать уже сейчас.
К сожалению, улучить минутку для того, чтобы позвонить ей, пока не получалось. В машине чужие уши были рядом, да и мотор так ревел, что Тим собственных мыслей толком не слышал, что уж говорить о возможном телефонном собеседнике.
Из машины вышел — тут же послали в дом, помогать. Не успел ступить за порог, как ему торжественно вручили другой чемоданчик, в котором был гипс и дактилопленка, а также другие необходимые материалы — снимать слепки и фиксировать отпечатки следов в саду. Отдельно дали фотоаппарат, наказав вернуть в целости и сохранности, и бутылку с водой. Тим еле слышно застонал сквозь зубы и мысленно заматерился — более нудную работу себе представить сложно. Потом увидел, как двум другим вручают кисти и магнитный порошок, а также рулон скотча на веревочке, смотревшийся как леи, и понял, что у него еще не все так плохо. Сад был достаточно маленьким, можно сказать, компактным, ухоженным, тогда как дом — это несколько комнат, кухня, ванная, хмм… сортир, опять же… в общем, если ему тут возни на день, то этим двум неумехам — на все три.
Пока он копался в саду, вокруг кипела работа. То и дело по дорожке сновали люди с собаками и без, телефоны сотрудников участка разрывались от звонков, на которые те иногда не успевали отвечать физически. Кто-то кричал в трубку:
— …Перекрыть! Перекрыть, я говорю! А я говорю — немедленно, ты, тупое быдло! Ждешь, пока Жувчик позвонит лично и накрячит так, что сидеть не сможешь месяц? А я ему помогу, держать тебя буду! — Жувчиком любовно звали комиссара. — …И этот выезд тоже! Да плевать я хотел, что там сто лет никто не ездит! Ты мне поговори, ты мне поговори еще, упырь. Я с тебя, придурка, три шкуры спущу, и на колбасу! Ты хоть представляешь, что сейчас начнется?.. Немедленно туда патруль выслать! Что, б**, в этом предложении тебе непонятно?! Да плевать я хотел на то, что некого… найди!!! У тебя есть пять минут или ты труп.
— …Нет, пока ничего… бегают, а как же… вместе с собаками землю нюхают. И ладно бы только землю…
— …Определяемся с мотивом… нет, не заклинание. Здесь защита глухая. Не ограбление, нет. Да, вызвали, должны прибыть с минуты на минуту. Да, в доме, на втором этаже. Нет, не успели… Есть успеть. Конечно.
— Где? Где эти дебилы могли затеряться? Как можно из управления до центра добираться два часа? Через пригородные районы? Через Лиоль или Граду? Повоевав по ходу там со всеми вампирами? Позвони! Как не отвечают? Что значит не отвечают? Отставить! Знать ничего не желаю! Да чихать мне, что они колдуны!!! Им, если в течение пяти минут не появятся, лучше будет отравиться собственными зельями, потому как если сюда нагрянут родственнички убитой и увидят весь этот бардак… Да иди ты…
Допрашивались недовольные соседи, прохожие и зеваки, а также родственные трупу «шишки» — этим лично занимался комиссар, который столь деликатное дело никому из подчиненных доверить не мог; колдуны, доехавшие, наконец, до места преступления, трудились в поте лица, выявляя магические следы; и это только то, что Тим заметил краем глаза, пока усердно месил гипс и искал возможные следы. Сам себе он напоминал ищейку — нос около земли, чтобы не приведи Истина ничего важного не пропустить, попа наверху. Не хватало только виляющего хвоста. Но это такие мелочи…
К концу дня он извазюкался в земле и гипсе до такой степени, что на лице были видны одни глаза. Руки отваливались, ноги практически онемели, а спина… ну там отдельный разговор. Проще говоря, Тим боялся, что если наклонится еще раз, то его в этой живописной позе наглухо заклинит. А распрямлять-то некому! Хотя в случае чего добрые коллеги с удовольствием отвесят ему коллективного пинка.
Отщелкав добрую сотню кадров, залив гипсовым раствором десяток следов и обработав с помощью пленки еще пару десятков, Тим с удивлением отметил, что уже смеркается. Продолжить работу он сможет только завтра — увы, в один день уложиться не получилось. Собрав вещи, тщательно проверив, не потерялось ли чего, Тим повесил фотоаппарат на шею, подхватил чемоданчик и не спеша направился к дому.
