У смерти твой голос - Лин Ка Ти

– Кто-то из вас хакер.

– Не-а. Нам это не нужно. – Гиль радовался, как ребенок. Довольно злой ребенок. – Нет? Ну ладно. Эх, у людей определенно стало меньше фантазии.

Он с улыбкой встретился взглядом с барменом.

– Покажешь какой-нибудь трюк?

– Зачем? Я его заранее показал. – Красавчик-бармен пожал плечами. – Предсказательница может просто посмотреть, как жаровня подключена к электричеству.

Это было самое странное, что мне доводилось слышать, но я послушно осмотрела жаровню. Батарейки? Вряд ли, слишком яркое пламя. О! Провод. Я нащупала его и проследила, к какой розетке он тянется, но он лежал расслабленно, как змея, я начала подтягивать его к себе, пока не нащупала вилку. Никуда не подключенную. Я тупо уставилась на нее. Жаровня работала как ни в чем не бывало.

Бармен довольно хмыкнул. На потолке включился свет, ослепил меня яркостью и немедленно выключился.

– Как вы это делаете? – еле слышно пролепетала я. – Вы вообще люди?

– Не-а, – улыбнулся Гиль. – Поэтому с тюремным заключением можете даже не начинать.

Страх – это липкое, неприятное чувство. Правда проступала медленно, как переводная картинка. Неужели моя безумная идея, что убийцы – духи или призраки, не такая уж безумная?

– Предсказательница Ли, вы на собрании, на котором еще никогда не присутствовал никто из людей, – сказал Гиль. – Хотя нет, один присутствовал, мир его памяти. Мне начать дождь или до вас уже и так дошло? – Он подождал, но я молчала, отупевшим от страха взглядом глядя на него. – Нет, похоже, не дошло, хотя с вашей-то профессией вы должны это оценить. Мы и есть стихии.

Ливень во время смерти Ми Рэ. Камеры наблюдения, в поломке которых не нашли злого умысла, просто короткое замыкание. Отключенное по всему Андону электричество. Смерти четырех девушек, в которых не нашли ничего подозрительного – как будто убил их не человек.

– Стихии… Вы – духи четырех стихий… – пробормотала я.

– Вы считать умеете? – добродушно спросил Гиль. – Сколько стихий, помните?

Пять. Огонь, земля, металл, вода и дерево. Но если никто больше не придет, если все сообщники уже здесь, то что-то не складывалось с их количеством. Я медленно повернула голову к Чон Мину. Он все это время сидел неподвижно, глядя в фальшивый огонь жаровни.

– У тебя же есть какой-то план, да? – прошептала я, дергая его за рукав. – Ну давай, Чон Мин, скажи что-нибудь.

– Юн Хи-а, это… – Он говорил с трудом и по-прежнему не смотрел на меня. – Это не планировалось, как… это с самого начала не была история с хеппи-эндом. Это была история про принесение в жертву.

День предательства. Мысль об этом была такой невыносимой, что я постаралась от нее отгородиться.

– Тут полно камер, – прохрипела я, из последних сил цепляясь за здравый смысл. – Полиция установила новые.

– Какая жалость, что в них уже оплавилась проводка, – сказал бармен. – В этом веке все так полагаются на технику, но всего одна искра, и всё. Интересно, какие игрушки будут у людей через сто лет?

Они сидели как в каком-то мрачном фильме, где кого-то сейчас принесут в жертву.

Ну как кого-то… Меня. Пять девушек, пять стихий. Все посерьезнели. Чон Мин со свистом вдохнул и расправил плечи. Мне пришло в голову, что мы сидим, как жених и невеста на какой-то странной свадьбе, во главе стола.

– Ладно, начну, пожалуй, – сказал бармен. – Я, Огонь, принял в жертву Пак Со Ён из стихии огня.

«Такой красивый», – сказала девушка, которая зашла ко мне в салон. Вот о ком она говорила.

– Я, Земля, принял в жертву Ким Ха Юн из стихии земли, – негромко проговорил мой отец.

Мне стало плохо. Мой отец убил студентку медицинского.

– Я, Металл, принял в жертву О Су Джи из стихии металла, – сказал жених.

А еще сидел с белой хризантемой, изображал, что скорбит!

– Я, Вода, принял в жертву Чхве Ми Рэ из стихии воды, – сказал Гиль.

Значит, он все врал, в баре он не потерял ее из виду, – просто пошел и убил. Как это было убедительно!

– Я, Дерево, отказываюсь принять в жертву Ли Юн Хи из стихии дерева, – сказал Чон Мин.

Гиль зарычал и швырнул в него светильником. Тот погас и откатился в угол комнаты.

– Ты охренел? Ты ее сюда зачем привел? Ты сказал, что мы соберемся, и ты все сделаешь!

– Я хотел, чтобы вы на нее посмотрели, – глухо проговорил Чон Мин. – Вы же все ее знаете. Она не заслуживает этого.

Гиль резко вскочил, обошел жаровню и, встав на колено около Чон Мина, встряхнул его за ворот свитера. Зеленого свитера. Все они одеты в цвета своих стихий, поняла я. Огонь – в красной футболке, Земля – в коричневом костюме, Металл – в белой рубашке, Вода – в черной и Чон Мин – в зеленом свитере. Какая подстава!

– Не ври, – прошипел Гиль, заглядывая ему в лицо. Чон Мин прятал от него взгляд. – Я знаю, зачем ты ее привел. Не хочешь ее убивать? Тебя никто не спрашивает. Нам плевать. Договор есть договор.

– Если бы ты не вмешался, я бы забрал другую, – с тихой, затаенной яростью сказал Чон Мин.

Я по привычке подумала, что такой затаенный, внезапно взрывающийся гнев характерен для древесной стихии, а потом спохватилась – ничего удивительного. Мысли о том, что он такое, никак не удавалось дойти до меня по-настоящему. Наверное, если я поверю, что он не человек, то просто сойду с ума. Лучше не думать.

– Судьба выбрала тебе эту, – не сдавался Гиль. – Ты поставил под угрозу весь цикл, козел. В той было меньше силы для тебя, а может, это вообще не помогло бы. Уж извини, что не дал тебе выкрутиться, но договор этого не принял бы, судьба бы психанула. Совсем рехнулся! – Гиль полыхнул взглядом в сторону моего отца. – И ты ему подыгрывал! Это против договора – прятать жертву.

Все молчали, и он снова повернулся к Чон Мину:

– Ну все, теперь разобрались. Ты привел ее сюда, чтобы мы заставили тебя сделать то, что ты должен, потому что сам себя ты заставить не в состоянии. – Он встряхнул его так, что у Чон Мина голова мотнулась. Тот не сопротивлялся. – Вот мы и заставляем. Не беси меня, иначе я грохну ее просто так. Она отсюда не выйдет, так что давай-ка разберись с ней сам, окей?

– Пора бы уже, – проворчал бармен. – Полночь не за горами.

Гиль встал и посмотрел на меня. В полутьме он возвышался надо мной, как великан.

– А вы, предсказательница… Вы же любите все валить на судьбу, так примите свою. Все, идите, комнату вам приготовили.

Комнату.

– Пап, – сказала я, не в силах оторвать взгляд от своего отца. – Та девушка… студентка… Ты с ней переспал? А потом убил ее?

Отец коротко кивнул, и я как-то обмякла. Он сделал это, а потом пришел домой и сел смотреть со мной и мамой телевизор. Моя мама – обманщица, которая разрушила мне жизнь, но мой отец – убийца, а Чон Мин… В этот момент я поняла собак, которые просто ложились на пол комнаты, где их били током, и не двигались. Иногда сил на борьбу уже не остается.

Когда Чон Мин поставил меня на ноги, я встала без возражений. Он вел меня куда-то, я шла, точно робот. Многое теперь предстало в другом свете. Гиль напал на меня в отеле, а потом, наверное, позвонил Чон Мину и сказал: «Где бы ты ее ни спрятал, я ее найду и убью, или сделай это сам». Вот почему Чон Мин приехал такой подавленный. Вот почему велел мне ехать домой – знал, что мой отец меня защитит от Гиля, если что. «И ты ему подыгрывал!»

«Цветет и пахнет», – сказал Гиль про Чон Мина, и вот теперь я поняла, почему это прозвучало как шутка. Действительно забавно, если говоришь о дереве. Меня замутило.

Может, Чон Мин и лез из кожи вон, чтобы спасти меня, но спасать-то надо было от него самого. Единственным, кто грозил мне бедой, был он сам. Все это казалось бредовым, ненастоящим, и только эта мысль не давала мне рехнуться.

Мы зашли в номер, который тоже, конечно, воссоздавал атмосферу Чосон. Матрас на полу, мягкий свет встроенных в стены светильников. Чон Мин опустился на край матраса как подкошенный, или, в его древесном случае, как подрубленный.