Ольга Булгакова - Нелюбимый мной, нелюбящий меня (СИ)
— Держись! — крикнула я, схватившись за веревку и пытаясь втащить его обратно на стену.
Он поднял голову, встретился со мной взглядом.
— Мирэль, ты сможешь, тяни.
— Молчи, — всхлипнула я. — Береги силы. Я вытяну тебя. Вытяну.
— Я знаю, — прохрипел он. — Ты сможешь, смотри на меня, только на меня.
— О, Эреа, дай мне сил, — шептала я, упираясь в камни ногой, намертво впиваясь в веревку, боясь даже подумать о том, что будет, если я ее не удержу. Но богиня смилостивилась. Несколько рывков, и между зубцами показалась голова Нэймара. Я схватила мужа за плечо и последним усилием втянула на стену. Он упал на камни, зашелся кашлем, я перевернула его на спину, поддержала голову.
— А говорила, не умеешь колдовать, — между приступами кашля пробормотал он, улыбаясь.
— Я и не умею, — кивнула я. О, Эреа, не дай ему умереть, не дай, умоляю…
— Ага, веревку Тирей наколдовал, — прохрипел он, не сводя с меня глаз.
— Разве не ты?
— Нет, — он снова закашлялся. Потянул руку к моему лицу: — Мирэль…
И потерял сознание.
— Нэймар, — позвала я. — Нэймар, — громче, будто это могло что-то дать. Я зажмурилась и крикнула в небо: — Лекаря сюда!
На мой голос гулом откликнулись стены. Говорят, этот крик слышали даже в городе… Говорят, поэтому лекарь так быстро приехал… А я рыдала на груди мужа, моля Великую о милости… Вокруг удивленные эльфы и люди ходили, пытаясь выискать хоть одного целого орка. Говорят, их разнесло в клочья магической волной…
Нэймар лежал на кровати. Я сидела рядом и смотрела на заострившиеся черты лица, темные тени под глазами, бледные, словно восковые губы… Он два дня пролежал без сознания. Лекарь, просидевший вместе со мной ночь у постели герцога, ушел, сказав напоследок, что если муж не придет в себя до вечера, то умрет… Часы на башне только что отсчитали полдень. Имя Великой не сходило с моих губ. Отпаивая мужа всякими настоями, меняя ему повязки, промывая отравленную рану зельем, я молила богиню о жизни для Нэймара. Но она была глуха к моим молитвам, он не приходил в себя.
Рядом заскулил Тирей. Ему тоже крепко досталось. Но ничего, оправится. Я повернулась к собаке:
— Что, мой хороший? — погладила его большую голову, с помощью губки влила в рот лекарство. Пес благодарно лизнул ладонь и, вздохнув, закрыл глаза. Я потрепала его по шее, встала, вымыла руки и повернулась к мужу. Прямо передо мной стояла женщина и внимательно меня рассматривала. От изумления я потеряла дар речи и только и могла глядеть на незнакомку в ответ. Угрозы от нее не исходило. Наоборот, покой. Когда я уже решила, что мне от усталости мерещится, женщина заговорила.
— Так ты хочешь, чтобы он жил? — спросила она.
— Больше всего на свете, — выдохнула я.
— Но он же тебя не любит, — она склонила голову набок и не сводила с меня глаз. В ее взгляде было любопытство и лишь нотка издевки.
— Разве это важно?
— А разве нет?
— Нет, — я покачала головой. — Главное, чтобы жил.
Она кивнула. Серьезно, словно взвешивая, стоит ли продолжать разговор.
— Что ты готова отдать за исполнение желания?
— Все!
— И жизнь? — она вопросительно подняла бровь. В глазах мелькнуло недоверие.
— Да, — решительно сказала я.
Женщина рассмеялась.
— Ладно, будь по-твоему. Пусть живет, — она улыбалась. — И передай Эхдруиму, я признаю, что проиграла спор.
И у меня на глазах она рассыпалась золотыми лепестками. Но у меня не было времени обращать внимание на такие мелочи, — Нэймар открыл глаза.
Как оказалось, я рано радовалась. Муж бредил, метался в горячке еще сутки. В жару бормотал что-то неразборчивое, иногда чудилось, что он зовет меня. Я не отлучалась от него ни на шаг. Лекарь твердил, что опасность уменьшилась, уговаривал пойти поспать. Но я не могла, хоть и знала теперь, что он будет жить. Великая, а я была уверена, что это она явилась мне, не могла обмануть. Рана затягивалась. Да, шрам останется, но это мелочи.
Я готовила новую порцию снадобья, когда Нэймар очнулся. Я почувствовала на себе его взгляд. Повернулась к мужу, он чуть прищурился, рассматривая меня.
— Мирэль? — его голос был хриплым.
— Да, что? — я подхватила стакан со снадобьем, бросилась к мужу.
— Мирэль, — пробормотал он. Голос сиплый, тихий, а взгляд полоснул по душе легкой досадой… Ну, и ладно, главное, чтобы жил.
— Вот, выпей, — скомандовала я, поднося к его губам лекарство. Он поморщился, когда моя рука привычным движением скользнула ему на затылок, поддержать голову. Но не выпил, — неожиданно твердо отвел руку со стаканом от лица.
— Что ты здесь делаешь?
— Ухаживаю за тобой, глупый, — улыбнулась я.
— Все это время? — зачем-то уточнил он, нахмурившись. Досады, даже раздражения во взгляде стало еще больше. Да, богиня говорила, что он не любит меня… Понимаю, в обществе той, другой, он был бы рад проснуться… но…
— Конечно, — я снова улыбнулась, собрав остатки сил.
— Спасибо, — он заметно помрачнел. Отвел глаза. — Дальше я сам. Иди, отдохни.
У меня не было слов! От обиды я их все растеряла. Вот же… демон! Поверить не могу! Он гонит меня… Я медленно выпрямилась, поставила стакан на тумбочку у кровати.
— Лекарство все же выпей, — пробормотала я. На глаза навернулись слезы, закусила губу, чтобы не расплакаться. Он, видимо, посмотрел на меня, понял, что сказал что-то не то.
— Я не хотел обидеть, прости. Я благодарен и очень. Но…
Я не глядела на него, ожидая продолжения. А Нэймар все молчал.
— Ну же, скажи правду, — подбодрила я.
— Мне неприятно, когда ты видишь меня таким, — просипел Нэймар.
И это извинение? Я сморгнула слезы, прошептала, словно заклинание, "Главное, что живой" и вылетела из спальни в кабинет, подчеркнуто тихо прикрыв за собой дверь.
Отдыхать я, естественно, никуда не пошла. Просто выскочила на балкон, глотнуть свежего воздуха и постараться не расплакаться. Кое-как взяв себя в руки, вернулась в кабинет, обессилено упала в кресло. Сквозь незакрытую дверь в спальню услышала, как Нэймар плещется в ванной. Значит, ему лучше… Жаль, что Великая не забрала за его выздоровление мою жизнь… Жаль… Я бы не мучилась так сейчас…
Дверь в спальню с едва слышным скрипом открылась. Из комнаты вышел Тирей и внимательно посмотрел на меня. Потом подошел ко мне и очень выразительно показал головой на спальню. Мол, иди туда, что ты тут делаешь? Я покачала головой и прошептала: "Нет, Тирей, нет". Тот посмотрел на меня с таким укором, что мне стало стыдно, на этом пес, однако, не успокоился. Схватил зубами за платье и поволок в сторону спальни.
