Запечатленные (СИ) - Матрикс Велл

— Оливия. Я ведь сказал тебе, что не хочу больше тебя видеть, — напомнил Тео равнодушно.

— Я знаю! Я знаю, ты зол на меня, но это не то, что ты подумал! Все не так, как тебе увиделось… Это все — огромное недоразумение!

От подобной наглости он опешил. Неужели раньше он клевал на подобное? М-да, права была Кассандра — им вертели, как хотели.

Тео усмехнулся:

— Недоразумение? В какой части — там, где вы с Мартином планировали избавиться от меня? Или где ты изменяла мне с ним? Или, может, в той, где ты меня нагло использовала, чтобы свести личные счеты?

Губы Оливии задрожали, а глаза наполнились слезами. Но на него это уже не действовало. Тео смотрел на эту красивую куколку и мысленно аплодировал ее актерскому дару. Вот только теперь он знал, что за кукольной внешностью нет ничего, кроме жажды денег и власти, сожравших все хорошее, что было в этой девушке. Если хорошее вообще хоть когда-то было.

— Тео, мы можем поговорить наедине? — она вплотную подошла к нему, хватая за руки.

Тео легко вырвался из хватки:

— Нам не о чем разговаривать. Тем более наедине. Ты забыла, что не интересна мне больше?

На лице Оливии мимолетно отразился гнев, но она очень быстро взяла себя в руки.

— Тео, я просто не хочу устраивать сцену на потеху окружающим, — пробормотала она.

— Тогда просто уходи, — пожал он плечами.

И пошел к воротам, минуя девушку.

— Тео, подожди! Я хочу объясниться. Позволь мне!

Парень обернулся, взглянув на Оливию. Она так настойчиво хотела поговорить, что ему даже стало интересно, что она же придумала в свое оправдание.

— Хорошо. Говори, я тебя выслушаю, — кивнул Тео.

— Здесь?.. — девушка словно бы растерялась.

— Мне некогда, говори или уходи, — раздраженно предложил он.

— Тео, я… — она будто замялась. — Я действительно боялась тебя поначалу. О тебе ходило столько слухов, один хуже другого… и я действительно пошла на поводу у Мартина, решив участвовать в его ужасном плане. Но потом… я познакомилась с тобой ближе, лучше узнала — и действительно влюбилась!

Тео мысленно восхитился — эта девчонка и впрямь хорошо его изучила. Если бы он хоть что-то продолжал к ней чувствовать, то повелся бы на эти слова. Поверил бы ей, боясь расстаться с иллюзией, простил, возвращаясь в уютный мир самообмана. Но Оливия, разыгрывая этот спектакль, не учла одного — она ему больше не нужна. Ни для любви, ни для мести.

— И поэтому прыгала в постель к Мартину при каждом удобном случае? — с сарказмом поинтересовался он.

— Нет! Он… он шантажировал меня. Грозил, что расскажет тебе о нашем уговоре. И что в любом случае убьет тебя! Я боялась, что ты бросишь меня, и что у него все получится. Я делала вид, что на его стороне, чтобы вызнать его планы… Я так боялась, что ты узнаешь, я так хотела тебя спасти… Тео, я люблю тебя! И всегда любила!

— Вот как, — хмыкнул он, не понимая, как мог верить в подобный бред. — И что же, это Мартин заставлял тебя жаловаться на неугодных?

— Я понимаю, в это трудно поверить… но это так! Единственная, кого я подставила по своей воле, была эта Фивиа, но я уже говорила, почему так поступила… Тео, верь мне! Я и правда хотела спасти тебя…

— И скрывала намерения Мартина, потому что?..

— Ты ведь не поверил бы мне, скажи я правду… он ведь твой брат, он бы выкрутился. А я бы осталась без тебя, и ты — в опасности…

— Значит, ты боялась мне все рассказать, когда я тебе верил. Почему же ты решила, что я поверю тебе теперь?

— Потому что это мой единственный шанс вернуть тебя — признаться во всем…

— Оливия. Мы встречались больше двух лет, и все это время ты врала мне. И теперь ты пытаешься меня убедить, что сейчас говоришь правду? Неужели ты считаешь, что я настолько идиот?

— Тео, я знаю, что виновата, но у меня не было другого выхода! Я ведь не только о себе думала!

— Почему же — не было? Ты могла донести на Мартина. Ты ведь в курсе, что за покушение на жизнь кадхаи полагается наказание? И за чистосердечное признание тебя бы даже помиловали. Что же тебе помешало заявить на него?

— Я… я не знала… — пролепетала она.

— Дай угадаю — ты пропустила все занятия, на которых об этом говорилось, верно? Или все проще — ты вовсе не собиралась мешать Мартину.

— Это не так! — запротестовала Оливия.

— А если это не так, то когда ты планировала предупредить меня об опасности? После свадьбы? Перед покушением? Никогда?

— Тео…

Она никак не могла поверить, что ее игра больше не действует на Теодора. И выглядела довольно жалко в своем упорстве. Ему даже стало ее жаль. Часть юности она потратила на того, кто был ей искренне противен, притворяясь и живя ложью. Конечно, ей до слез жаль зря потраченных времени и усилий. Разумеется, ей хочется вернуть все, как было — чтобы довести дело до конца. Ведь терпеть и впрямь осталось недолго…

Вот только шансов у нее нет.

— Послушай, Оливия, — Теодора ничуть не тронули текущие по щекам девушки слезы. — Мой тебе совет. Уезжай с Танши. И даже можешь прихватить Мартина. Найдите себе приличную планету и никогда не возвращайтесь. Потому что иначе, когда вернусь я, вас обоих ждет суд.

Слезы Оливии мгновенно высохли. Она прищурила глаза — ее веки даже не припухли — и зло прошипела:

— Ты что же, передумал избавляться от этой девки? Тогда ты еще больший идиот, чем я полагала. Злишься, что это я тебя использовала? Да ты на коленях будешь вымаливать у нее секс, а она будет смеяться тебе в лицо! Она всегда будет ненавидеть тебя. Впрочем, как и любая другая. Ты недостоин любви, Теодор Вайнхаи. Ты был рожден в ненависти — и сдохнешь в ненависти!

Ее безупречно красивое лицо исказила гримаса злости, уродуя его. Тео подумал, что впервые видит искренние чувства Оливии.

— Но это уже не твое дело, — пожал он плечами, развернулся и ушел от нее.

Самое мерзкое, что в ее словах была доля истины. Нет никого, кто любил бы его; и Кассандра не исключение. Его даже родная мать ненавидела, но…

У него будет ребенок. Тот, кто будет любить его бескорыстно, только за то, что он — это он. Тео станет хорошим отцом, любящим и любимым. Он верил в это — и потому злые слова Оливии не могли его ранить.

Но каким же невозможным слепцом он был, если не замечал в Оливии всего этого раньше! Жадность, зависть, злобу… а ведь считал ее совершенством.

Тео досадливо цокнул языком и выбросил Оливию из головы. У него были более важные дела. Ведь помимо купленных приспособлений нужно было собрать и свои вещи.

Он как раз закрыл сумку, собираясь уходить, когда к нему зашла Грация.

— Твой отец сказал, что ты уезжаешь.

— Наверное, стоило предупредить его в последнюю очередь, — рассерженный очередной задержкой, проворчал Тео.

— Теодор, твой отец беспокоится о тебе.

— Да неужели, — он усмехнулся.

— Если дело в ребенке, почему бы тебе не привезти запечатленную сюда? Здесь о ней позаботятся, а тебе не придется терять год.

— Да что ж вам этот год покоя-то не дает, — поинтересовался он с иронией.

Объяснять, почему это невозможно, он не собирался, тем более — Грации.

— Потому что для кадхаи твоего положения важно уметь расставлять приоритеты.

— И я расставил, — уверил ее Тео. — Я не повторю ошибку отца. Мой ребенок не будет чувствовать себя ненужным.

— Теодор, ты никогда не был ненужным! — возмутилась Грация.

— Разумеется, — насмешливо согласился Тео. — Я был нужен. Как функция. Как наследник. Как продолжатель рода. Но не как сын.

— Ты ошибаешься, Тео. Возможно, мы были излишне строги с тобой, но это не значит, что тебя не любили. По-твоему, было бы лучше, если бы ты рос избалованным эгоистом, как Мартин? Его никто не ограничивал, и он вырос самовлюбленным и заносчивым. А ведь он человек, в кадхаи все это проявилось бы в куда худшей форме.

— Надо же, — он усмехнулся. — Впервые слышу, как ты отзываешься о своем сыне плохо. Он ведь у тебя самый лучший. Сама безупречность.