Ведьма и бог - Стоун Лив

– Там твои братья.

Его лицо мрачнеет. Он выглядит таким же потерянным, как и я. Возможно, нам обоим нужен перерыв. Он притягивает меня к себе и запечатлевает на моих губах поцелуй, нежный и смиренный.

– Спокойной ночи, Элла.

Он исчезает в тени. Расставание с ним разрывает сердце. Когда поднимаюсь по ступенькам, потрясенная до глубины души, сожалею, что не последовала за ним, и сжимаю пальцы в кулаки. Я правильно делаю, что ухожу.

Операция «похоронить влюбленность в мужа» начинается.

Когда «Жук» сестер останавливается перед домом на Поляне, испытываю чувство странного возвращения к истокам. Я была замужем всего пятнадцать дней, но кажется, что прошла целая вечность! Мама бросается к двери, чтобы как можно скорее открыть ее и обнять меня. Не имея возможности уделить время тому, чтобы насладиться окружающей средой или деревьями, которые начинают обнажаться, чувствую, что меня тянет в дом.

– Элла!

Цирцея Великая и Медея Юная зовут меня. Я, привыкшая прятаться на кухне у Зельды, оказалась окруженной ведьмами и стала центром внимания посреди холла.

– Тесса, мы скоро вернем тебе дочь, – обещает Цирцея Великая, беря меня за руку.

Семья протестует для вида, но никто и ничто не сможет остановить проводниц. Мы располагаемся в маленькой гостиной. Приоткрытое окно, выходящее на сады, заставляет меня подпрыгивать от удовольствия. Мне не терпится прогуляться по Поляне, не опасаясь столкнуться с сатирами.

– Итак, на чем ты остановилась? – нетерпеливо спрашивает Медея Юная.

На ум приходят руки, покрытые ихором. Медленно вдыхаю, отгоняя воспоминание. Мне стоит хорошо подбирать слова. Я по-прежнему полна решимости привезти ихор, но не любой ценой. Не хочу предавать до такой степени, чтобы тащить за собой мертвый груз, который наверняка заставил бы опуститься слишком низко. Хочу иметь возможность смотреть на себя в зеркало не испытывая стыда. Мне просто нужно придумать, как это сделать.

Поэтому рассказываю о ночных попытках и наблюдениях, оставаясь максимально нейтральной: Деймос много работает, проводит огромное количество времени в штаб-квартире и часто бывает в окружении Эриний и Спартов.

Он почти недосягаем.

Цирцея Великая и Медея Юная внимательно слушают. Они не кажутся обеспокоенными. Они говорят, что прошло всего несколько дней. Меня поражает их спокойствие. Может быть, я слишком сильно на себя давила.

– Есть еще кое-что, – заканчиваю я, когда Медея Юная подает чай.

– Мы тебя слушаем.

– Я… я сияю. Время от времени.

Пригвождаю заявлением их к месту. Медея Юная едва успевает поднять носик чайника, но по-прежнему наклонена, длинные черные волосы спадают с плеч. Цирцея Великая собиралась взять свою чашку, ее пальцы замерли в нескольких сантиметрах от ручки.

– Ты делаешь что? – спрашивает она озадаченно.

– Иногда свечусь, это никогда не длится долго.

Медея Юная выпрямляется и переглядывается с Цирцеей Великой. Чем дальше, тем больше убеждаюсь, что они мысленно общаются. Они напряженно смотрят друг на друга, что исключает меня из диалога. Черт возьми, что происходит?

– Это опасно? – спрашиваю я, все больше волнуясь.

Проводницы садятся.

– Очень неожиданно, – заявляет Цирцея Великая. – Ты знаешь, что мы потомки солнечного Титана Гелиоса?

Почему я не сделала этого очевидного вывода?

– Вполне возможно, что твоя ведьминская натура пробуждается.

Мое сердце пропускает удар. Моя «ведьминская натура»?

– Ч-что?

– Твои силы пробуждаются. Это то, чего мы хотели от союза, – использовать магию олимпийца.

Сердце болезненно сжимается. Я осознаю, что каждый раз, когда светилась, находилась рядом с Деймосом!

– Мы думали, что это предотвратит появление новых поколений ведьм без дара, но не в твоем случае, – заканчивает Медея Юная.

Они кажутся такими же ошеломленными, как и я.

– Я скоро стану ведьмой с даром? Ведь я смогла нанести урон пантере без помощи Стиллы!

– Пантера? – ошеломленно спрашивает Цирцея Великая.

– В Центральном парке на меня напали сатиры и пантера, но Деймос…

– Что? На тебя напали?

Проводницы начинают закипать:

– Мы этого так просто не оставим! Боги должны контролировать созданий, это часть условий союза!

– Мы собираемся вызвать Гермеса и передать ему послание для Зевса.

– Но я ведь справилась, – настаиваю, напуганная внезапной эскалацией напряжения.

– Дело не в этом, – отрезает Цирцея Великая. – Ты та, на кого было совершено это нападение, и это не пустяк.

– Я позабочусь об этом, – говорит Медея Юная, вставая и покидая комнату.

Черт возьми, я не говорила об этом даже сестрам… Чувствую, день будет долгим.

– Я собираюсь сделать объявление. Сегодня вечером мы празднуем твое вступление в общину.

Это кажется мне таким запутанным и невозможным. Может быть, мне все это снится.

– Ты уверена?

Цирцея уверенно улыбается. Она берет меня за руки, и мы встаем лицом к лицу. Она ничего не говорит, но я чувствую, как от нее исходит тепло и пробегает по моим рукам. Моя кожа снова начинает светиться, даже с большей силой, чем в прошлые разы. Бурлящий поток обжигает живот и распространяется до кончиков пальцев.

– Ты дочь Гелиоса.

Тронутая, в свою очередь киваю.

Это все, чего я когда-либо хотела. С тех пор, как я была ребенком.

Мои сестры прыгают от радости, а мама плачет. Все они радуются за меня, Зельда, проводницы, остановившиеся на Поляне ведьмы начали собираться, от маленьких девочек до признанных ведьм. Я словно заново переживаю день свадьбы: подготовку, ожидание и оцепенение. Чувствую, как плыву в другую вселенную, не касаясь земли. Я без ума от радости и волнения, но в следующую секунду погружаюсь в море вопросов. Почему именно сейчас? Неужели Деймос пробудил мои силы? Стану ли я «Эллой-ведьмой-с-даром»? Кто я вообще такая? Сильно ли изменюсь? Будет ли похоронен человек, которым я была до этого, или ничего не изменится?

В смятении осознаю, что снова и снова нахожусь в одиночестве. Кажется, я единственная, кто задает столько вопросов и сомневается в том, кто я такая. Радость сестер в итоге вызывает сомнения. Неужели все это время я была недостаточно хороша, чтобы теперь вызывать такой энтузиазм?

С наступлением темноты я снова в центре внимания, посреди Поляны, в красном легком платье и с распущенными волосами. Ведьмы поют древние песни, хлопая в ладоши. Пылающие сосуды отбрасывают дрожащие отсветы. Это более шумно и загадочно, чем я себе представляла.

Церемония посвящения обычно проводится для девочек в возрасте семи лет. До сих пор помню об этом, хотя никогда не присутствовала. Не имела возможности участвовать. Мама оставляла меня в одной из комнат дома, чтобы мне было чем заняться, а обряд проходил снаружи, без меня. То, что я оказалась здесь сегодня вечером, сбивает меня с толку.

Часть меня отказывается в это верить. Ведь уже двадцать лет я страдаю от отчуждения, которое возникло естественным образом и коварно поселилось во мне.

Поворачиваю черное кольцо, которое ношу на указательном пальце. Я совсем забыла о «союзе», заключенном с олимпийцами. Среди пения общины оно единственное удерживает меня в бездарной жизни.

Ведьмы уступают место Цирцее Великой и Медее Юной. Проводницы останавливаются передо мной, каждая с чашкой в руке.

– Элла, дочь Тессы, сестра Цирцеи и Мероэ, – начинает первая. – Сегодня вечером ты присоединяешься к общине в качестве ведьмы. Рожденная Солнцем, ты и есть Земля.

Цирцея Великая окунает пальцы в жидкую красную охру из чашки и проводит ими по моему лицу.

– Если хочешь быть могущественной, будь могущественной! Если хочешь быть смелой, будь смелой! Если хочешь быть сильной, будь сильной!

Собравшиеся издают восклицания. У меня подкашиваются ноги. Воспоминание, всплывающее в памяти, заставляет улыбнуться и шмыгнуть носом. Когда мне было семь лет, я провела вечер одна в комнате. Но когда мы вернулись домой, сестры взяли меня за руки, и мы уединились в саду. Только сейчас понимаю, что они устроили эту церемонию, сказав те же самые слова и намазав меня кетчупом.