Темная тайна инкуба (СИ) - Гэлбрэйт Серина
— Хорошо, — промямлила, избегая смотреть на него прямо.
Эйден вышел.
По моим подсчётам выходило, что в отключке я провела всю ночь, да и часть прошедшего дня прошла мимо меня. На всякий случай я уточнила у духа-дворецкого, какой нынче день, и с облегчением узнала, что только вторник. А дольше влитое Дереком зелье действовать не могло, и доза вроде была не настолько большой, чтобы на неделю из мира выпасть.
Я полежала ещё с полчаса, затем, не выдержав непонятного постельного режима, встала и поспешила в ванную комнату, наконец-то привести себя в порядок и избавиться от раздражающего ощущения лап Дерека на теле. Тщательнейшим образом вымыв всё, что только можно, завернулась в одно полотенце, мокрые волосы обмотала вторым, вышла в спальню и попросила кофе. Снова позвала Вита, скорее в полуслепой надежде, нежели с чётким ожиданием ответа. Создала огонёк, проверяя, на месте ли магия.
Вит не откликнулся.
Магия на месте.
Развеяла крошечный огненный шарик, отстранённо осмотрела комнату, не сильно изменившуюся за время моего отсутствия. Големы, словно хорошо вышколенные горничные, навели здесь порядок после моего добровольно принудительного выселения…
Взгляд зацепился за передвинутое к кровати кресло.
Что же получается, Эйден тут со мной всю ночь сидел?
И весь вечер.
И если опрос свидетелей из столовой был только предварительный и Дерек ещё в ожидании приватной беседы со Стражем, то выходит, транспортировав моё бессознательное тело в цитадель, Эйден так и остался со мной? Любовный дурман, конечно, та ещё гадость, но не смертельная и единоразовый приём не угрожал моему здоровью непоправимыми последствиями. И маловероятно, что сообщник Дерека тут же прибежит меня добивать.
Может, убийство ведьмы в их планы вовсе не входит.
А насилие…
Практически пустая гостиница где-то на отшибе, не способная колдовать ведьма и куча любовного дурмана — твори что хочешь и не стесняй себя в выражении сомнительных желаний. Но Дерек торопился. Не то чтобы прямо совсем поспешал, однако не скрывал, что времени не так уж и много. Чего он опасался — что сила ко мне вернётся? Допустим. Но накачанная дурманом я и с магией долго ещё не смогла бы внятно сопротивляться. Или, может, предполагал, что меня скоро хватятся и быстро разыщут?
Особенность ещё какая-то интересная у Эйдена обнаружилась. Взял и в два счёта нашёл ведьму, с которой едва неделю знаком.
Обсушившись, заглянула в гардеробную и немало удивилась, увидев там свой саквояж с вещами. А я думала, он в столовой потерялся… ну как потерялся — или похитители с собой забрали, дабы улик не плодить, или кто из посетителей умыкнул под шумок.
Достала вещи на смену, оделась. Голем принёс кофе, и после его ухода я минуты две с подозрением обнюхивала содержимое кофейника, сахарницы и молочника. Да, и чашку тоже.
Из цитадели меня не похитят. Не должны. Это труднее и смысла после первого неудавшегося похищения нет. Пускай аноним и организатор в одном лице затаился здесь же, в оплоте Стражей, пускай Витька у него в плену, тронуть меня открыто он больше не посмеет. Не рискнёт.
А Вита я разыщу и вызволю обязательно.
Из полона злодейского спасу, как выразился бы Колин.
Причастен ли милый друг Кол к произошедшему? На гениального организатора он не походил, однако и изложенная им версия нашего с Витом похищения больно хромала на обе ноги. Выйти из столовой даже на заплетающихся и подкашивающихся ногах я не могла, меня можно было только вынести. В крайнем случае вытащить так, чтобы со стороны казалась, будто мне действительно стало плохо. Но для успешного проворачивания сего маневра нужны двое. И каждый должен понимать, что и зачем делает. И либо Колин и впрямь настолько наивный дурачок, что сразу поверил во всё сказанное Дереком, либо…
Последние слова Вита, которые мне удалось расслышать.
Вы что творите, изверги…
Витька, тем более в такой ситуации, блюсти официоз не станет и раз он употребил местоимение «вы», значит, имел в виду нескольких человек. И если порошок забвения не сыграл дурную шутку с моим восприятием, то схватили фамильяра ровно тогда, когда я начала терять сознание.
Участвовал ли в этом кто-то третий?
Возможно.
Даже наверняка.
Если двое якобы выводили меня на свежий воздух, то третий должен был забрать фамильяра с места происшествия, тоже желательно так, чтобы не привлекать лишнего внимания.
В дверь постучали, и я вздрогнула, чуть не расплескав остатки кофе себе на платье.
Всё в порядке. Глубокий вдох и выдох, капля силы в кулаке и идём открывать.
— Тёмных ночей, Инарин, — поздоровался Олли, весь какой-то неловкий, неуверенный и всклоченный.
— Тёмных, — настороженно отозвалась я.
— Джентри сказал, ты уже встала и… Как ты себя чувствуешь?
— Хорошо.
— Ты не… — замялся Олли и растерянно посмотрел куда-то мимо меня. — То есть ты не… То есть там не… не случилось ничего… страшного и…
— Если ты о произошедшем в той гостинице, то нет, ничего страшного не случилось.
— Это хорошо. Просто Эйден ничего не говорит, а Бастиан тем более… меня и вчера с собой не взяли, велели оставаться в цитадели… Бастиан сказал, что я вообще не должен был вас пускать… что тебе и Колину здесь не место, что Эйден из-за тебя вовсе рассудок потерял, думает не той головой и всё такое…
Что-то я не заметила, чтобы Эйден стал не той головой думать. Наоборот, его сдержанности позавидовать можно.
— Он вас выгнал, а оно вон как вышло… Эйден заявил, что если с тобой что-то плохое произойдёт, то он точно кого-то убьёт… — Олли виновато шмыгнул носом и воскликнул с неожиданным пылом: — Если бы я знал, что так получится, я бы ни за что не позволил вас выставить!
— А где Эйден сейчас?
— Внизу.
Исчерпывающе.
— Где — внизу? В местной… допросной?
— Да, можно и так её назвать.
— Олли, а ты не мог бы… — я высунулась из комнаты и оглядела коридор, убеждаясь в отсутствии големов, приставленных охранять меня ради моего же блага. — Не мог бы переместить меня туда?
Парень уставился на меня со священным ужасом в ошалевшем взоре.
— Зачем?
— Хочу послушать, что скажет Дерек.
— Но зачем⁈
— Вит по-прежнему у него, — понизила я голос. — Ну, то есть не прямо у Дерека, а у его сообщника. Воспользовались они той самой цепочкой, с помощью которой Колин пытался похитить Вита ещё у нас дома, на Светлой стороне. А если фамильяр слишком много времени проведёт, будучи скованным этой цепью, то может дематериализоваться. Он сейчас не способен ни говорить, ни менять форму, как был котом при похищении, так, наверное, и есть до сих пор, и наша с ним связь уже оборвалась за такой срок. Дальше будет хуже.
Не знаю, что имели в виду Дерек и аноним, упорно сравнивая Стражей с бездушными, безэмоциональными камнями, но весь ход мыслей Олли читался на его лице. Изумление пополам с порывом немедля отказаться сменились настороженным осознанием возможной правоты собеседника, затем перетекли в сомнения и подозрение, что за подобный финт старшие по головке его не погладят, и наконец уступили место смирению, неуверенному согласию и желанию помочь.
— Ладно, — он протянул руку.
Я вышла из комнаты, дверь закрыла и руку приняла.
Подземелье цитадели выглядело ровно так, как положено выглядеть пыточным застенкам. Окон нет, стены чёрные, монолитные, каменные на вид, коридоры узкие и освещены закреплёнными под потолком светильниками. Массивные двери, ведущие в камеры и прочие подсобные помещения, тоже казались каменными, не деревянными, как в тюрьмах Светлой стороны. Так, с одного беглого взгляда, трудно предположить, как часто подземные этажи использовались по прямому своему назначению, но не похоже, чтобы тюремные камеры кто-то занимал.
Олли перенёс меня в один из коридоров, озарённых рассеянным неярким светом, опасливо осмотрелся и повёл к одной из двух ближайших дверей. Прислушался к доносящимся из-за створки звукам, вернее, отсутствию таковых, и осторожно приоткрыл. Заглянул и поманил меня. За дверью небольшая комната с придвинутым к стене столом и парой стульев. Олли закрыл дверь, прокрался к столу и коснулся стены. Непроницаемая литая чернота резко побледнела, словно выцвела за долю секунды, и стена стала прозрачной, будто стеклянной. По ту её сторону вторая комната, внушительных габаритов стул с прикованным к нему Дереком и расхаживающий перед ним Эйден. Ближе к прозрачной стене стоял второй стул, попроще, деревянный, без металлических браслетов на ножках и подлокотниках.
