Женевьева (СИ) - Мирная Татьяна

Он хотел возразить, но передумал, лишь тряхнул головой. Прошёлся по гостиной, хмыкая собственным мыслям, и наконец посмотрел на меня:

— Ты не думала о том, что я сказал это просто так? Не всерьёз? Вот пришла мысль в голову — и ляпнул. А потом забыл.

— Но Перкон…

— Это Перкон зацепился за слова о втором браке и запомнил их! Не я!.. Невозможно просчитать свою жизнь до конца, — Гриолк посмотрел мне в глаза. — Нева, сама подумай! Меня могут убить уже завтра или через год, и ты проживёшь куда дольше!

— Я много о чём думала, Гриолк. Но всё равно не нашла оправдания твоему обману… Как? Как можно было так делать изо дня в день, видя мои терзания?!

— Прости… — он покаянно опустил голову и, помолчав, шумно выдохнул: — Если ты так хочешь, ну давай родим этого ребёнка!

А я смотрела на мужа, чувствуя, как внутри расползается глухое раздражение. То есть ребёнка хочу одна я, не он! Для него это всего лишь способ удержать меня!… Вот же Бездна! Все эти дни я упрямо хотела верить, что ошибаюсь и накручиваю себя, но… Факты — вещь упрямая!

— Лучше помолчи, Олк!

Я механически заваривала себе чай, а мысли витали где-то далеко. Гоблин застонал от бессилия.

— Что опять не так? Я же согласился!

И всё пошло по новому кругу: извинения, признания, объяснения… А я смотрела на пульсирующую венку на мужском виске, на знакомую линию бровей, и внутри всё корчилось от жалости к нему и к себе, от ощущения непоправимости случившегося.

— Нева, мы семья! Мы одно целое!.. Думаешь, мне легко? Думаешь, я не хочу детей от тебя? Но мой мир устроен иначе, — Гриолк обнял меня за плечи, преданно заглядывая в глаза. — Соглашаясь на договорной брак с принцессой, я даже не догадывался, что встречу тебя — ту, которую полюблю больше жизни!

Я попробовала отстраниться, но мужчина держал крепко. Его губы настойчиво коснулись моих. И ничего не дрогнуло! Не потекло! И не задрыгало лапками с крылышками! Я просто стояла и ждала, когда это закончится. Потому что, если женщина не хочет поцелуя, то каким бы умелым и опытным ни был мужчина, ответной реакции не будет. Когда гоблин отстранился, я невозмутимо посмотрела на часы.

— Мне пора, Олк.

— Куда?

— Я записалась на приём к лекарю. Хочу провериться… посмотреть, до чего ты довёл мой организм своим чаем.

Он тихо выругался.

— Нева, зачем ты так?.. Я консультировался с лучшими знахарями. Они подбирали лекарства специально для тебя.

С моих губ сорвался ехидный смешок, хотя внутри расползалась знакомая боль.

— Мне поблагодарить тебя за заботу?

Гриолк тряхнул головой.

— Да хватит уже! И так хреново!

— А представь, каково мне!

— Нева!.. — он сжал мои руки. — Дай мне шанс всё исправить! Ну неужели ты так легко откажешься от всего, что у нас было?

— Нет, нелегко… Поэтому и предупредила, уходя, что мне надо подумать, — я посмотрела на мужа. — К сожалению, в нашем случае полумеры не помогут. Ты должен это понимать. Я или приму твоё решение и буду дальше жить получеловеком-полугоблином, но рядом с любимым мужчиной, или уйду, попытавшись построить новую жизнь с человеком, который примет меня такой и захочет родить со мной ребёнка.

— Какой ещё человек, Нева? — вспылил Гриолк. — Я тебя люблю! Ты — моё счастье, моя отрада! Да, я поступил нечестно по отношению к тебе, но у меня не было злого умысла!

Я чуть не застонала от отчаяния.

— Вот это как раз и не укладывается в моей голове! Как можно любить и поступать так с любимым человеком?

Гоблин шумно выдохнул:

— Прости! Ну, прости меня!.. Нева, пожалуйста, не уходи! Не отказывайся видеться со мной, говорить… Мне не хватает тебя, твоего голоса. Дома без тебя так пусто!

В глазах начало расплываться от слёз. Мне тоже было плохо без него. Но, к сожалению, я не могла оставить всё как есть. Из головы не шли слова Сисилии. Нельзя растворяться в мужчине! Какая бы сильная ни была любовь, нужно сохранять себя. Не отказываться от своих планов и мечтаний. Потому что послушная и согласная во всём жена через какое-то время начинает восприниматься не как подарок небес, а как нечто само собой разумеющееся, обыденное…

— Зря ты прилетел, Олк.

Гоблин прижал палец к моим губам.

— Не спеши, Нева… Думай. Я верю в нашу любовь. Верю, что она победит, — он шагнул к выходу. — И вот ещё… — на стол легла моя банковская карта. — Ты забыла.

Он выделил последнее слово, в очередной раз намекая, что не принимает мой уход. Я криво усмехнулась. Не везло мне что-то с картами: Силькину вчера потеряла, пока гуляла по городу. Правда! Я не специально! Но к потере отнеслась философски: как пришло, так и ушло.

Пользоваться деньгами Гриолка Фахари я тоже считала неправильным. К тому же не хотелось, чтобы в Байани знали, на что тратятся эти деньги. Поэтому, возвращаясь из лечебницы, я зашла в банк и открыла новый счёт, на который перевела сумму, вырученную за продажу дома Саина Маруани. (После переезда в Байани папа приобрёл себе жильё не в таком престижном районе, как вождь, но тоже довольно дорогом.) А старую карту я заблокировала.

Глава 5

Прошло несколько дней. Я так и жила в столице. Для меня она стала идеальным местом: здесь я была одна и не одна одновременно, вокруг суетилось множество людей, но они смотрели сквозь меня, погружённые в собственные проблемы. И в то же время окликни — и тебя заметят. За эти дни я прошла полное медицинское обследование. Слава богам, моё здоровье оказалось в порядке. И даже последствий недавних боёв в доме Ракса Нгиви не было. Но, мне кажется, за это следует благодарить Раксакарали.

Если бы вы знали, что я чувствовала, когда несколько разных гинекологов уверенно заявили, что я абсолютно здорова и могу родить ребёнка. Бездна!.. Почему я раньше не обратилась к НАШИМ лекарям? Почему пошла туда, куда сказал муж?.. Хотя именно поэтому: потому что так сказал муж, которому я доверяла! Да уж…

В лечебнице со мной случилась ещё одна странность: оказывается, татуировку Раксакарали не видел никто, кроме меня. Готовясь к осмотру, я гадала, как объяснить эту голубую вязь на теле. И в лечебнице полушутя-полусерьёзно попеняла на модные татуировки, на что лекарь ответил:

— Вам подошла бы какая-нибудь руническая надпись в области лопаток.

— А как же мои завитушки с листочками? — я показала на свой живот.

Маг долго смотрел на меня, потом осторожно сказал:

— Зачем вам вообще делать татуировку, если вы собираетесь заводить ребёнка.

— Я не собираюсь… Ни того, ни другого, — поспешно поправилась я и, ещё немного подумав, уточнила: — По крайней мере, не теперь.

Не в моём нынешнем положении думать о беременности. Вся жизнь кувырком! А вот то, что вязь стала невидимой … Наверное, это происки гоблинской богини. Раксакарали не хотела, чтобы о ней знали. Я убедилась в этом, когда, кое-как перерисовав узор на бумагу, пошла в местный храм и там вместе со жрецом пялилась на девственно белый лист. После этого я больше не делала попыток разобраться в татуировке. Подарок так подарок!

Мы изредка созванивались с приятелем — хозяином квартиры. Он так трепетно переживал за своё жилище, как будто впустил в дом не взрослую адекватную женщину, а толпу намадов (кочевое племя магов — Прим. авт.)! Мне бы съехать, но, честно говоря, я уже успела сродниться с этой квартиркой. Было в ней что-то, напоминающее о детстве, когда мама возвращалась домой и приносила подарки, а потом устраивалась в кресле и любовалась на меня. Папа обычно занимался делами в своём кабинете, но я чувствовала, что незримо он с нами. Сейчас я держалась за эти воспоминания, потому что они помогали мне не впасть в уныние и не разувериться в любви и семье.

В один из вечеров я возвращалась домой из магазина. К слову, время было довольно позднее, прохожие встречались редко. В одном месте мне нужно было пройти через дворовую территорию, чтобы срезать часть пути. Район наш считался спокойным, поэтому я шла без опаски. Но очень скоро услышала весьма характерные звуки. Оглядевшись, заметила в стороне мельтешащие тени. Там была драка! Четверо против одного! Ещё столько же стояло неподалёку, наблюдая за избиением.