Ирина Лунгу - Разделяя миры
— О! Слава Богу, вы всё же знаете, где сейчас Айрин!
— Я не отрицаю, что знаю где она, но и не отрицаю, что никому не скажу это.
Эндрю огромным усилием воли сдержался, вспомнив своё обещание, данное Элен, потом тихо попросил:
— Я умоляю вас, Сэмюэль, во имя любви, скажите мне, где Айрин!
Сэма поразил молящий тон собеседника, но он притворился, что ничего не заметил.
— Позвольте узнать у вас: зачем вам это? Вы уезжаете из города, Айрин места себе не находит, от того, что не может вам даже написать. Она ждала вас несколько месяцев, изо дня в день, ждала, чтобы умолять о прощении, хотя она ни в чём не виновата, ждала, чтобы молить вас, возможно на коленях, поверить ей, что никогда даже не думала об измене.
— Довольно! — взмолился Эндрю, — я всё это знаю! Я знаю, что был самым невозможным из всех дураков, какие были на свете, когда так поступил с ней, я знаю, что Айрин не изменяла мне, и именно поэтому я здесь! Молю вас, Сэм, скажите мне, где она! Скажите, если хотите, я встану на колени? Я буду умолять вас, сказать мне это, если понадобится, хоть всю ночь, только скажите!!!
Сэм тихо рассмеялся, представив, Эндрю, виконта Хенстоуна стоящим на коленях перед ним, однако вся эта нелепая выдумка вдруг стала обретать черты реальности. Эндрю действительно стал становиться на колени! Сэм поспешно бросился к отчаявшемуся Эндрю и дёрнул его вверх, вновь придавая тому стоячее положение.
— Эндрю, не нужно! — воскликнул он, голос его при этом был испуганным, — Я скажу вам, где Айрин! Только не нужно больше унижений! Она в Чешире, в городке Уоррингтон, в своём особняке, который называется «Покет». Если вы поедете туда, любой житель Чешира укажет вам дорогу!
Эндрю схватил Сэма за руку и крепко пожал
— Спасибо, Сэмюэль! Клянусь, сегодня вы обрели верного друга на всю жизнь!
— Езжайте, Эндрю, — кивнул на прощание Сэм, — И передавайте Айрин привет!
Эндрю только заехал домой, где конюх быстро оседлал для него лучшую скаковую лошадь Дилайлу, потом сообщил матери о том, куда направляется и, вскочив в седло, помчался в сторону Чешира. Через пять часов, уже ближе к полуночи, он достиг городка Уоррингтон, где располагался огромнейший особняк, стоящий большой буквой П, который назывался «Покет». Эндрю остановил лошадь у крыльца в дом, которое располагалось прямо в середине особняка, и быстро спрыгнув с лошади, помчался вверх по ступенькам. Дверь ему открыл испуганный дворецкий, который почему- то не спал в столь поздний час.
— Графиня Де Гиневальд дома? — спросил у него Эндрю, но тот в ответ лишь нерешительно кивнул.
— Могу я видеть её прямо сейчас? — вновь спросил Эндрю
— Нет, мистер…
— Хенстоун, — представился Эндрю
— Простите, мистер Хенстоун, но вы не можете видеть её сиятельство, так как она сейчас у себя в спальне и у неё находится мистер Остин.
Эндрю широко округлил глаза:
— Кто, чёрт подери, этот самый Остин? И что он делает в спальне Айрин?
— Успокойтесь, мистер Хенстоун! Мистер Остин — это доктор!
— Доктор? Но зачем Айрин доктор? Она что, больна??
Дворецкий сделал печальное лицо и произнёс:
— Не просто больна, мистер Хенстоун. Доктор Остин говорит, что миледи вот- вот преставится!
— Ч ТО? — вскричал Эндрю, на лице его при этом было такое выражение, что дворецкий поспешно отступил на три шага. — Где её спальня? Немедленно покажите мне! Я иду к ней!
— Спальня её сиятельства на втором этаже, вторая дверь по коридору направо.
Эндрю, не дослушав, уже бежал по лестнице, ведущей на второй этаж. Потом ворвался во вторую дверь справа и замер на пороге: на огромной кровати у дальнего окна лежала недвижная и бледная Айрин, возле кровати стоял невысокий, полный, приятного вида человечек и что- то говорил всхлипывающей служанке. Оба повернули головы при стуке закрываемой двери. Доктор снял очки, протёр их и снова водрузил на нос, Дженни, вроде так звали служанку Айрин, удивлённо воскликнула: «Виконт Хенстоун?»
Эндрю несколькими широкими шагами пересёк спальню и, упав, возле кровати на колени, взял руку Айрин в свою. Рука была ледяной.
Потом Эндрю повернулся к доктору и прямо спросил:
— Что с ней, мистер Остин?
Доктор откашлялся и деловым тоном произнёс:
— Честно говоря, я и сам в недоумении! Возможно что- то с сердцем. По крайней мере, когда я приехал, она уже была в таком состоянии. Дженни говорит, что графиня гуляла и вдруг почувствовала себя плохо, даже упала в обморок, потом поднялась к себе, сказала, что немного поспит и больше не вставала. Мы не можем добудиться её! Сердцебиение есть, но очень слабое.
Эндрю перевёл полные слёз глаза на Дженни и спросил у неё:
— Может, Айрин жаловалась на что- то? Съела что- то не то, или у неё голова болела?
— Нет! Она ничего не говорила, утром встала как обычно, а на прогулке случилось это. — Девушка остановилась, а потом шумно прочистила нос и продолжила, — Ваша светлость, не знаю, почему именно сейчас вы здесь, но похоже, что её светлость знала о том, что вы приедете!
— О чём ты говоришь? Как она могла знать?
— Она оставила письмо для вас.
— Письмо? Где оно?
Дженни подошла туалетному столику и, взяв с него небольшой конверт, протянула его Эндрю:
— Вот! Я нашла его за несколько минут до вашего приезда!
Эндрю выхватил письмо из рук Дженни, потом обратился к служанке и доктору:
— Вы не возражаете, если я прочту письмо в одиночестве?
— Нет- нет, — отозвался доктор, — Всё равно, я ничем не могу помочь!
Он кивнул Дженни, и оба удалились из спальни. А Эндрю, взглянув на любимые черты лица, присел в кресло рядом с кроватью и принялся читать:
«Любимый мой Эндрю, я попытаюсь сейчас объяснить тебе всё, что произошло между нами. И начать мне придётся с того самого рождественского бала, на котором мы с тобой познакомились. Всё происходящее казалось мне волшебным сном. И не только потому, что судьбой мне было уготовано познакомиться с мужчиной, которого я любила всю свою жизнь, но потому, что я оказалась в Лондоне восемнадцатого века совершенно случайно. Ты можешь счесть меня сумасшедшей, но у меня нет иного выхода, кроме как рассказать тебе всю правду. Дело в том, что до встречи с тобой на том балу я жила в двадцать первом веке в Америке. Да, мне всегда казалось, что я живу не в своё время, и доказательством этому стало моё вполне комфортное пребывание в веке восемнадцатом, к которому я вполне адаптировалась. Я попала на этот бал вследствие того, что меня на улице сбил огромный грузовик — это как карета, но только в миллион раз тяжелее и длиннее. Потом что- то случилось, и я оказалась здесь, в Лондоне. В ту первую нашу ночь, сознание моё устремилось ко мне той, лежащей в больнице (у докторов) и я очень испугалась, что потеряю тебя. Думаю, именно твоё присутствие и любовь тогда оставили меня в этом веке. То же самое случилось и сегодня днём, но теперь у меня нет тебя, нет твоей любви и мне незачем оставаться здесь. Видимо поэтому, я сейчас умру здесь и продолжу жить в двадцать первом веке, но без тебя.
