Наталья Павлищева - Авантюристка. Возлюбленная из будущего
– Мари, как ты могла?!
– Что могла? Арман поможет тебе вернуться, он сильней меня. Только будь с ним осторожна, чтобы не оттолкнуть.
Я ненавидела Мари, а вот ненавидеть Армана не получалось, тем более носила под сердцем нашего ребенка…
Август выдался немыслимо душным, нагретый безжалостным солнцем воздух висел, не желая двигаться и превращая все вокруг в подобие печи. Королевская семья жила в Фонтенбло, королева Мария-Терезия уже была беременна, переносила состояние тяжело, и Его Величество старался разнообразить ее жизнь. Все мужчины полные ослы в том, что касается понимания женщин, независимо от того, королевских они кровей или простолюдины. Даже философы и психологи. Чтобы убедиться в этом, достаточно родиться женщиной и пообщаться хотя бы с одним мужчиной.
Людовик XIV не исключение, разнообразить жизнь беременной супруги тем, что в страшную жару тащить ее из Фонтенбло в Во-ле-Виконт, возможно, нормально с мужской точки зрения, но с точки зрения женщины, плохо переносящей первую беременность, просто убийственно. С моей тоже, мне тоже было душно, тяжело и вовсе не хотелось тащиться в это Во, однако мой супруг недалеко ушел от Его Величества по части тактичности. Нет, Арман выполнял любые мои прихоти, даже самые идиотские, но почему-то на поездке на праздник в Во настоял.
– Вы же желали увидеть падение Фуке?
Я твердо решила для себя, что ни за что не пожалуюсь, и приглашение приняла. Мои мучения на жаре были не самым страшным преступлением Армана. Куда глупее с его стороны то, что он прекратил ходить в мою спальню, как только стало ясно, что я в положении. Все это ради будущего ребенка. В результате у нас уже больше месяца не было никаких бурных ночей. Утягиваться в корсет или тащиться куда-то в такую жару мне можно, а просто обнять меня и поцеловать в спальне опасно! Вот скажите, кто он после этого?! Такой же дурак, как все остальные. Могла я не злиться?
Сначала его «родственная» забота о Мари (нет, я ничего не подозревала, но неприятно было), теперь не менее глупая забота о моем здоровье… Он просто не желает со мной жить? Так бы и сказал, зачем отговариваться беременностью? Я обиделась и старалась общаться с мужем как можно меньше. Он воспринял это как очередной каприз, но терпел.
Во-ле-Виконт Фуке построил как пример всем остальным, в том числе пример для короля. Несомненно, Версаль стал Версалем под влиянием великолепия имения Фуке.
Никола Фуке личность настолько примечательная, что если бы его не существовало, его следовало бы выдумать. Блестящий ум финансиста и придворного принадлежал столь же блестящему прохвосту. У них с нашим дядюшкой кардиналом Мазарини была одна общая черта – страстное желание обогащения.
У кардинала к концу жизни она превратилась в гобсековское желание сгрести под себя все мало-мальски ценное, что только попадало на глаза. Абсолютно большая часть накопленного отошла к королю в казну, оставалось только гадать, сколько же там, если оставшегося нам с сестрами хватило, чтобы сделать богачами своих супругов (особенно моего, которому все эти богатства совершенно не нужны). Кардинал копил и копил, а Фуке, напротив, тратил с шиком, часто излишним, как вот этот праздник.
Если кардинал, во многом обогащаясь за счет казны, в нее же накопленное и вернул, то суперинтендант финансов использовал казну, чтобы держать в руках всех. Он подкупал тех, кто мог о чем-то донести, кто мог повлиять особенно на короля, кто мог сделать его, Фуке, жизнь красивой и изящной. Любитель прекрасного, суперинтендант славился тем, что щедро меценатствовал, содержал на свои (читай: казенные) средства поэтов и художников, ставил спектакли и оплачивал музыкантов…
С блестящим умом у Фуке соседствовали необузданная гордыня и немыслимый снобизм. Он выбился в главные финансисты Франции из низов благодаря собственным достоинствам и покровительству Мазарини, помогал его обогащению, но прислушиваться к советам нашего дядюшки знать свое место не желал. Девиз Фуке, начертанный на его гербе, гласил: «Куда я только не взберусь!» Никола забыл, что взобраться мало, нужно еще и удержаться наверху.
Пока всеми делами заправлял кардинал Мазарини, король вел себя, словно послушный мальчик, он даже женился по указке, но стоило Мазарини отойти в мир иной, его ученик Людовик словно проснулся. Он уже взял власть в свои руки, категорически отказавшись назначать первого министра (это был совет кардинала) и приблизив к себе Кольбера. Кольбер был рядом с королем еще при жизни кардинала, но держался столь незаметно, что мало кто обращал внимание на этого финансиста. Считается, что Мазарини посоветовал Его Величеству опереться на Кольбера. Думаю, это был излишний совет, Кольбер и без того был главным помощником молодого короля.
Но Кольберу до богатства Фуке не просто далеко, они словно стояли на разных ступенях. Никола Фуке и относился к помощнику короля так же – как к нищему. И у великих проходимцев бывают просчеты.
Но главными просчетами были у Фуке не его отношения с Кольбером, а желание продемонстрировать всем, вплоть до короля, свое богатство и способность подкупить любого. В чем-то он был прав, богатство суперинтенданта заметно превосходило богатство самой короны, то есть того, у кого он воровал. И подкупить Фуке мог многих, например, он давно поступил так с королевой.
Анна Австрийская, вечно нуждавшаяся в деньгах и никогда не имевшая нужных сумм, теперь щедро получала от суперинтенданта столько, сколько просила. Это ли не зависимость короны от его власти (хочу – дам деньги, не захочу – откажу). В обмен на влияние на короля Фуке снабжал королеву-мать средствами. Пока был жив кардинал, помогал ему набивать закрома в обмен на поддержку. А Кольбер? Этот неумеха так и будет сидеть на мешках с деньгами, не решаясь их развязать!
Но Фуке просчитался, Кольбер давным-давно собирал на него компрометирующие материалы и показывал королю. Дни безграничной власти суперинтенданта-вора (даже меценаты бывают обыкновенными ворами, легко меценатствовать за счет казны) были сочтены, но ослепленный самомнением Фуке не желал этого замечать. Изысканный вкус и блестящий ум не всегда направляют поведение человека в нужное русло, а щедрое меценатство не спасает от виселицы. Нет, Фуке никто не собирался вешать (кроме разве короля), но под ним качался пол, а ослепленный собственным величием суперинтендант не замечал этого.
Неизвестно, когда король расправился бы с зарвавшимся покровителем искусств, не допусти тот две последние ошибки.
Во-первых, он умудрился предложить 200 000 франков фаворитке короля Луизе де Лавальер. Мари уже была забыта, Его Величество нашел новую «вечную» любовь. И вот этой новой любви короля Фуке умудрился предложить деньги. Нет, не за то, чтобы хромоножка стала и его любовницей по совместительству, у Фуке бывали такие любовницы, какие королю и не снились, суперинтендант мог позволить себе купить самых красивых женщин Франции и не только. За такие деньги Луизе было предложено… шпионить за Его Величеством, то есть докладывать Фуке о пристрастиях, настроениях и пожеланиях короля.
