Кристина Золендз - Единственное спасение
— Грейс, ты в порядке?
Я обернулась к голосу. Перед глазами расплывалось, как если бы я спала и только что проснулась, и на кухне все цвета стали ярче. Вот дерьмо! Да что, черт возьми, со мной?
Леа стояла в дверном проходе на кухню, Шейн и Коннер позади. Но я ни на ком, кроме него, не могла сосредоточиться.
— Я очень хочу пить, — прохрипела я.
Шейн бросился ко мне и приложил ладонь ко лбу, я упала ему на руки.
— Грейс, ты горишь. — Он повернул голову к Леа, — Притащи аспирин и сок. — После чего поднял меня на руки и, клянусь, я могла бы умереть от счастья прямо там. Легкое покачивание его движений почти убаюкало меня, когда я почувствовала, что он вышел в коридор. Я попыталась обнять его за шею, но руки казались слишком тяжелыми. Он немного переместил мое тело, когда открывал дверь в комнату, а затем его тело напряглось.
— Боже, Грейс, у тебя нет кровати? — он опустил меня на матрас и смахнул волосы с лица. Я слышала шепот Леа, но слова оказались слишком тихими и слабыми. — Грейс, детка. Пожалуйста, открой глаза и прими аспирин. — Я смотрела на него сквозь малюсенькие щели, не могла открыть глаза шире. Боже, как он красив, похож на ангела. Надеюсь, это не прозвучало вслух. Проглотив таблетки, я снова закрыла глаза.
— Леа, подожди. Нельзя оставлять ее в одежде, она насквозь пропотевшая. Найди что-нибудь для сна. Я выйду, а ты переоденешь ее, — прошептал Шейн.
Хлопнула дверь, и топ сдернули через голову.
— Грейс, помоги мне, ты слишком тяжелая, — сказала Леа. Я попыталась открыть глаза шире и помочь ей снять с меня остальную одежду, не уверена, что получилось это сделать, потому что от нее то и дело сыпались проклятья.
— Почему ты не сказала, что заболела, я так испугалась, когда ты не отреагировала на стук в дверь.
— Не думаю, что больна. Здесь был Габриель, — прошептала я в ответ.
Она отпустила меня и рухнула на матрас рядом со мной. Мои глаза распахнулись. Вот дерьмо, она нарядила меня в шортики и маечку, конечно же, все кружевное. Я крепко зажмурилась, внутренне съежившись.
Шейн опустился на колени рядом со мной и поднял меня за подбородок.
— Поспи немного, малышка, — холодные губы коснулись моего лба.
Я приоткрыла глаза и дотронулась до его лица. Он прислонился к моей ладони.
— Не уходи, Шейн. Останься со мной.
Медленно улыбка появилась на его губах.
— Хорошо. — Я почувствовала шевеление матраса, когда он встал. Зрение было замутненным, но я наблюдала, как Шейн прошел по комнате, стянул футболку и джинсы, и забросил в мою корзину. Я смотрела, как от движения мышц шевелятся татуировки. Одетый в одни боксеры, он выключил свет. Матрас прогнулся, когда он залез под одеяло и крепко обнял меня.
Хриплым голосом он прошептал мне на ухо:
— С тобой все хорошо, нигде не болит?
Сон затягивал и накрывал все мое тело. Останься со мной, Шейн. Дьявол говорит, что любит и собирается заполучить. Дерьмо, надеюсь, не сказала этого вслух.
Шейн легонько прислонился губами к моему затылку, чуть ниже уха и поцеловал.
— Молчи и засыпай, Грейс.
Проснувшись в темной комнате от какого-то крика, я осознала, что кричала сама.
— Тише, — прошептал Шейн, гладя меня по щеке. — Ты в безопасности, Грейс, я больше никому и никогда не позволю навредить тебе. — Его губы прижались к моим в мягком и чувственном поцелуе. Тысячи шелковистых крылышек бабочек ласкали мое сердце, заставляя его биться быстрее. Его слова наполнили меня надеждой, а тоска от испытываемых чувств сдавила грудь.
Его руки крепче обхватили меня, притянув ближе, он уложил мою голову себе на гладкую грудь. Прямо поверх бьющегося сердца, что сильно стучало под кожей. Под музыку его тело я снова заснула.
Когда я открыла глаза в следующий раз, мягкий свет лился сквозь занавески. Тихие звуки фортепиано доносились откуда-то в комнате; навязчивая мелодия, смешивающая чувства в моей душе, Hallelujah РуфусаУэйнрайта. У меня перехватило дыхание, когда тихим хриплым шепотом Шейн начал подпевать недалеко от моего уха.
Наши тела запутались в простынях, его теплое дыхание нежно играло на моей коже, посылая по телу дрожь. Давящее чувство уюта, любви и желания, волнами плескалось по коже. Каждый участок моей кожи горел как от пожара. Мои ноги крепко обхватили тугие мышцы его бедра, и я боялась, что от малейшего движения бедрами погибну.
Рука Шейна медленно рисовала круги по оголенному участку поясницы, его пальцы пропутешествовали по тонкой ткани шортиков до обнаженной кожи ног. Пульс ускорился, я начала задыхаться.
Его тело сместилось, и нежно протанцевав пальцами до области под коленками, он крепче прижался ко мне бедрами. Я задрожала.
Он поднял надо мной голову, наши взгляды встретились, мягкий свет от окна осторожно падал на наши тела. Эти голубые глаза смотрели жестко и напряженно, и сильный жар медленно распространился по моим щекам, прошелся до шеи, вдоль груди.
Затем он медленно потерся об меня бедром, и румянец мелькнул на его щеках. Боже, Шейн покраснел. Только мысль, что я, будучи в объятиях его тела, могу заставить его покраснеть… у меня дыхание перехватило.
Не в состоянии остановить себя, я раскачивалась, соответствуя его ритму. Я закрыла глаза и мысленно простонала, бабочки внутри танцевали, отчаявшись желать его внутри меня.
Пальцы Шейна вновь скользнули вдоль моего бедра, вновь доходя до кружева трусиков. Он сильнее прижался бедром к самому моему существу. Одной рукой крепче прижал мой зад, другой нежно проводил пальцами вдоль кружевной отделки трусиков, проскальзывая пальцами под ними.
Я захныкала от нарастающего напряжения между ног, заставляющего двигать бедрами против него.
Я закусила нижнюю губу, пытаясь сдержать стон, но не получилось. Проведя руками по тугим мышцам его живота, под пальцами я почувствовала дрожь его тела. Мое тело охватила пламя. Я нуждалась ощутить его внутри.
— Боже, Грейс, — прошептал он, приблизив ко мне губы, паря над ними, дыша, — Мне никто и никогда не был нужен так, как ты. — Затем его губы накрыли мои, мягко и нежно, наслаждаясь, захватывая и целуя, словно я конфетка. Сердце в груди билось так чертовски громко, что я подумала, слышал ли его Шейн, я была уверена, что оно стучало по его груди.
— Малышка, я должен попробовать тебя на вкус, — прорычал он. Его дыхание тяжелое и неровное. Он провел языком вдоль моей челюсти, захватывая и засасывая кожу, вниз по шее, жадно лизнул изгиб груди.
Я оторвала от него руки и сдернула ткань, из-за которой он не мог распробовать много моей кожи. Внутренности расплавились, и я растворилась от ощущения его рта.
