Рейвен Харт - Познание зла
Я пил ее кровь, и мы наслаждались каждым мгновением обоюдного наслаждения. Когда все закончилось, я использовал свои чары, чтобы она позабыла об этом укусе. Даже если ей доведется обнаружить пару крохотных красных точек, прежде чем они совершенно исчезнут, она просто решит, что случайно оцарапалась.
Виктория глубоко, удовлетворенно вздохнула.
— Ну а теперь, — проговорила она, — хочешь чашечку кофе?
— Не очень, — отозвался я.
— Я тоже.
И с лукавой усмешкой в уголках сочных губ она взяла меня за руку и повела в спальню.
* * *Виктория сказала, что ей нравится менять позиции, а потому на пятый раз она снова очутилась сверху. Еще она сказала, что ей по вкусу связывать друг друга, а потому мои запястья оказались прикованы наручниками к массивным железным спицам, украшавшим изголовье ее старинной кровати.
Когда мы одновременно достигли оргазма, я прикрыл глаза и расслабился, наслаждаясь отдыхом. Даже я, при всей своей нечеловеческой выносливости, совершенно обессилел. К тому же близился рассвет. Мне надлежало вернуться в надежное убежище и погрузиться в дневной сон.
— Это было чудесно! — сказал я. — А теперь не будешь ли ты так добра снять наручники?
Виктория поцеловала меня в грудь и перебралась к массивному железному изголовью, к которому были прикованы мои запястья, однако же вместо щелчков замка я услышал шуршание. Попытался опустить руки — ничего не вышло. Запрокинув голову, я разглядел, что мои запястья не только по-прежнему скованы металлическими наручниками, но и туго примотаны к изголовью прочными пластиковыми стяжками. Я подергал путы, напрягая все свои силы.
От одних только наручников я освободился бы без труда, но вот пластиковые путы составляли серьезную проблему. Если приложу слишком много силы, чтобы разорвать их, то в буквальном смысле слова ампутирую себе кисти рук. Даже у вампиров ампутированные конечности не регенерируют.
— Какого черта ты вытворяешь? — резко вопросил я.
Виктория натянула джинсы и футболку, зачарованно следя за моими безуспешными стараниями.
— В чем дело, сладкий мой? Неужели не хочешь задержаться в гостях и еще немного позабавиться?
— Мне надо уйти. Немедленно.
— Что за спешка? Мы могли бы наконец выпить по чашечке пресловутого кофе — в патио, любуясь восходом солнца. Правда же, это будет здорово?
С этими словами она подошла к окнам эркера, выходящим на восток, и раздернула занавески.
Страх доселе мне был неведом — все-таки в природе у меня не существует врагов, — однако сейчас меня охватила паника. Я попытался взять себя в руки и придумать беспечный ответ, который побудит Викторию освободить меня, но тут заметил в ее глазах странный, безумный блеск, и от этого зрелища кровь моя, и без того холодная, застыла в жилах.
— Как ты узнала? — спросил я.
— Наблюдала за тобой вчера вечером, когда мы шли сюда. Ты не отбрасывал тени. — На лице ее отразились восторг и торжество.
Я проклял себя за небрежность и бешено зарычал, уже не стараясь скрыть клыки и не отрицая ее правоту. Будучи ученым, Виктория без труда распознала бы любые мои увертки. Я вновь напрягся, пытаясь вырваться из пут, однако сумел лишь согнуть железные прутья, а пластик с такой силой впился в мои руки, что запястья начали кровоточить.
Похоже, моей гостеприимной хозяйке эта демонстрация мощи и ярости показалась весьма возбуждающей. Виктория прислонилась к дальней стене, и на лице ее отразилось блаженство, сравнимое разве что с оргазмом.
— О боже… боже! К моей кровати прикован нагой вампир! Просто не верится!
Дрожащими руками она выдернула ящичек туалетного столика и выудила оттуда карманное зеркальце. Внимательно осмотрев шею, она испустила возбужденный вопль:
— Так я и знала! Ты меня укусил и пил мою кровь!
Я воззрился на нее, не веря собственным глазам. Куда только девалась ученая дама, еще вчера вечером читавшая академическую лекцию? Нынешняя Виктория напомнила мне фанатичных поклонников Элвиса либо «Битлз» в годы их расцвета. Глаза ее были широко раскрыты, лицо залил румянец, дыхание участилось.
— Первое подозрение вызвала у меня твоя внешность, — проговорила она. — Для грека ты чересчур бледен. Кожа у тебя гладкая и белая, точно мрамор. Кроме того, манерой разговора ты напоминаешь не иностранца, а скорее пришельца из иного времени… из прошлого времени. Впрочем, главным доказательством стало то, что ты не отбрасываешь тени.
Что касается меня, я лишь сейчас сообразил, что должен был забеспокоиться, когда она сразу после знакомства с такой готовностью пригласила меня домой. Охотник неожиданно для себя оказался жертвой. Надо отдать должное Виктории — отваги ей не занимать.
— Что ж, отлично, — промолвил я. — Ты прекрасно разыграла свою партию. Теперь отпусти меня, и я не стану причинять тебе вред.
— Отпустить? Ты, наверное, шутишь. Знаешь, сколько лет я искала настоящего вампира? — жарким шепотом осведомилась она.
— Разумеется, я охотно отвечу на любые твои вопросы, если только ты вначале…
Виктория меня словно и не слышала:
— Годами я путешествовала по всему миру, выступала с лекциями, работала приглашенным преподавателем, но только в вечернее и ночное время. Я знала, что рано или поздно один из вас явится ко мне.
— Как ты вообще могла быть в этом уверена?
— Но ты же явился, верно? Что это было — любопытство? Повод позабавиться? Потешить свое самолюбие?
— Быть может, я намеревался убить тебя — такое тебе в голову не приходило? Ты хотя бы представляешь, на что я способен?
Если миролюбивое поведение не тронуло ее, то, быть может, подействует угроза? Я зарычал, чтобы добавить выразительности своим словам.
— Я не считала, что ты хочешь убить меня. Я сочла, что тебе нужны секс и кровь, а я готова была дать тебе и то и другое.
Судя по лицу Виктории, моя зловещая реплика лишь сильнее возбудила ее.
Солнца еще не было видно, однако я уже ощущал его приближение — жжением, зудевшим глубоко под кожей.
— Пожалуйста, — сказал я, — задерни занавески.
Виктория моргнула:
— Сколько солнечного света понадобится, чтобы убить тебя?
— Немного, черт возьми! — Страх и ярость бушевали во мне с равной силой. Мне стоило немалого труда держать себя в руках. — Что ты собираешься со мной сделать? Чего ты хочешь?
— Знаний.
Я припомнил слова Виктории, сказанные ею чуть раньше, и вдобавок набор мензурок, микроскоп, предметные стекла.
— Ты намерена исследовать меня.
Виктория рассмеялась, и на сей раз в ее смехе прозвучали истерические нотки.
