Эллен Шрайбер - Королевская кровь
— Вдруг они меня не примут? — выдохнула я.
— С чего бы это?
— Я не такая, как они.
— В каком смысле?
— Я не…
— Что?..
Я не вампир. Я смертная. Даже не такая, как Луна Максвелл, появившаяся на свет в румынской вампирской семье. Недаром ведь Александра должны были обручить с ней, но он отказался от церемонии, потому что не любил эту девушку.
— Так в чем же ты не такая? — повторила вопрос Беки.
— Ну… я не из Румынии.
— Чушь! — фыркнула Беки. — Думаю, они это знают.
— А вдруг им хочется, чтобы их сын встречался с девушкой из этой страны?
— С чего бы им этого желать, если они переселились сюда?
«Да с того, что девушка из Румынии может быть такой, как они, и не такой, как… мы».
— Послушай, этот особняк отгрохала еще его бабуля. Если в этой Румынии все так классно, то зачем ей понадобилось переезжать сюда?
— Но его бабушка была баронессой. А мой дедушка — простой пенсионер.
— Не знаю. Александр никогда не казался мне снобом. Я бы сказала, совсем наоборот. Он аутсайдер, как…
— Как я?
— Как мы, — кивнула Беки.
Возможно, она и не ошибалась, но убедить меня по понятной причине было не так-то просто. Ей ведь невдомек, что, с точки зрения родителей Александра, я не просто девчонка не с той улицы. Я из другого мира.
Беки постучала вилкой по моему стакану.
— Да не парься ты. Александр тебя любит, а это самое главное. Когда мистер и миссис Стерлинг увидят, как вам хорошо вместе, они и сами будут счастливы.
Искренние слова лучшей подруги наконец-то заставили меня улыбнуться.
— Все-таки, Беки, нам нужно чаще видеться. Нельзя, чтобы любовные дела нам в этом мешали, во всяком случае, так, как это получается в последнее время.
— Как раз с этим скоро проблем не будет. Начнутся занятия, и мы станем видеться каждый день.
— Ох, лучше не напоминай. Лето на исходе.
— Ты вообще понимаешь, что мы уже в предпоследнем классе? — воскликнула она с таким воодушевлением, словно выиграла в лотерею.
Конечно, Беки можно только позавидовать. Ей в школу ходить — одна радость. Ведь там она может встречаться и с возлюбленным, и с лучшей подругой. Я бы, наверное, тоже радовалась началу занятий, будь у меня возможность видеть на уроках и переменах Александра, а не Тревора Митчелла, досаждавшего мне всю жизнь.
3. Вечерний разговор
Вечером, накануне первого дня занятий, я поглаживала Кошмарку и блуждала по Сети. Моя кошечка вдруг уставилась в окно и зашипела. Спина ее выгнулась дугой, шерстка встала дыбом. Она соскочила с моих колен, пробежала по кровати, вспрыгнула на подоконник и стала скрести стекло.
— Кошмарка, это, наверное, птичка. Уймись.
Потом мой слух уловил легкий звон, как будто снаружи что-то стукнулось о стекло. Кошмарка взбесилась окончательно, пробежала по комнате и вылетела за шаткую открытую дверь.
Я всмотрелась в темноту. Глазам потребовалось некоторое время, чтобы приспособиться к мраку, но и потом мне не удалось заметить ничего необычного ни возле гаража, ни близ качелей, находившихся в нескольких ярдах от него. Впрочем, нет. Рядом с деревом с трудом угадывалась темная фигура, прислонившаяся к нему.
Я прижалась лицом к стеклу.
Это был он. Возлюбленный гот, рыцарь ночи, принц вампиров.
Сердце мое подпрыгнуло.
Я вылетела из комнаты, сбежала по лестнице, выскочила через черный ход и бросилась в его объятия.
Александр приветствовал меня долгим поцелуем, от которого пробрала дрожь.
— Я должен был тебя увидеть, — промолвил он. — Задержаться надолго не получится, но хочу хотя бы пожелать тебе удачи в новом учебном году.
— Мне так тебя не хватало.
— Мне тоже. Как, я думаю, и самому особняку.
— Как твои родители?
— Прекрасно.
— Они какие? — запустила я пробный шар.
— Не знаю. Родители как родители. Наверное, такие же, как у всех.
— Они рады возвращению домой?
— Мама говорит, что особняк благоухает цветами.
— А ты рассказал ей, что это я их повсюду расставила?
— Думаю, она сама догадалась.
— Надо думать, ты очень рад их приезду.
Александр пожал плечами.
— Это нормально. Понятно, что ты по ним соскучился.
Помолчав, он заговорил таким тоном, словно раскрывал страшную государственную тайну:
— Знаешь, с отцом всегда очень интересно. Он настоящий знаток искусства, и ему всегда есть что рассказать о художественном мире. На сей раз он привез мне работу одного одаренного французского художника, которого ждет большое будущее.
— А твои работы ему нравятся?
— Боюсь, что меня он пока в качестве художника серьезно не воспринимает. Думает, что я рисую просто так, забавы ради.
— А твоя мама?
Александр не смог скрыть блеск в глазах.
— Держу пари, она от тебя в восторге.
— Мама — она мама и есть. Утверждает, что в ее отсутствие я ничего не ел, исхудал, и теперь грозится меня как следует откормить.
— Когда я с ними встречусь?
— Надеюсь, скоро.
— А то ведь им может показаться, будто ты меня прячешь.
— Есть немного. Мне хочется оставить тебя всю только для себя.
Он крепко сжал меня в объятиях и повертел.
— Они все знают?
— Нет уж. Всего я им про нас не рассказывал. А ты?
Тут он в точку попал. Александр был знаком с моими родителями, но насчет нашего с ним обыкновения устраивать свидания на кладбище или спать в дневное время в обнимку в гробу я их, конечно, не просвещала.
— Они знают, что я не вампир? — прозвучал мой вопрос.
— А твои родители в курсе, кто я?
Я испытала потрясение. Что же это получается?! Александру приходится скрывать мою сущность точно так же, как мне таить, кто он? Правда, его отец и мать могли узнать эту новость не только от сына, а от Джеймсона или Максвеллов. Другое дело, что едва ли Джаггеру, как и его родичам, Луне с Валентином, охота распространяться о том, что Александр предпочел обычную девушку представительнице их семьи.
Получается, что возлюбленный решил не рассказывать родителям о том, что я смертная, точно так же, как я не говорила своим, что он вампир. Надо же, мне ведь и в голову не приходило, что он не может поведать им всю правду насчет меня.
Я никогда не понимала, как, наверное, больно ему от того, что правда о его истиной природе, при всей моей любви к нему, остается тайной для моих родителей и даже для лучшей подруги, посвященной во все мои секреты.
— Ты не хочешь, чтобы я с ними встречалась, да? — спросила я. — Потому что тогда они узнают.
— Что?
— Ты стыдишься меня?
