Ханна Хауэлл - ПОЦЕЛУЙ ВАМПИРА
– Твои ноги лежат на моей кровати, – сказал он и немного расслабился, когда мягкость в ее глазах мгновенно сменилась раздражением.
– Я сняла туфли, – сказала она, уже спустив ноги на пол, и потянулась, стараясь избавиться от боли, вызванной сном в кресле.
Дженкин удивился, насколько чувственным выглядело это простое движение.
– Спасибо, что не дала мне убить тех двух дураков, хотя они полностью этого заслуживали.
– Да, конечно, но это кончилось бы неприятностями, и мы оба не смогли бы оправдаться. И спасибо, что пришел мне на помощь. – Она чуть нахмурилась. – Я удивилась: ты оказался рядом, хотя солнце еще было высоко.
– Я сидел на окне. Неплохое убежище от вечерних лучей. Я просто спрыгнул вниз, когда стало ясно, что ты проигрываешь схватку.
Эфрика взглянула на окно, вспомнила, как далеко до земли, и перевела взгляд обратно на Дженкина.
– Несколько опасно.
– Нет. Солнце куда опаснее. Вот почему я медлил, прежде чем вмешаться, – признался он. – Надеялся, что ты сама справишься.
– Боюсь, у них большой опыт в таких делах. – Она помрачнела. – Возможно, мне стоило позволить тебе порвать горло обоим. Теперь они поправятся – и опять начнут угрожать женщинам.
– Лаклан не скоро отважится высунуться. Царапины, которыми ты его наградила, за пару секунд не вылечишь. – Ненавидя слабость, которая вынуждала его просить, он сказал: – Не могла бы ты принести мне еще кружку вина?
Эфрика кивнула и отправилась за напитком. Она проклинала тонкость своего обоняния: нельзя было не понять, что в вине полно крови. Потребность Дженкина в крови была одной из причин того, что она боролась со своим влечением так решительно. Она никогда не переставала удивляться тому, что Бриджет, ее сестра, вышедшая за землевладельца из семьи Макнахтанов, могла быть так счастлива там, где нет солнечного тепла и света, среди людей, которым нужна столь ужасная пища. Конечно, так было потому, что Бриджет любила своего мужа. Эфрика намеревалась избежать этой ловушки, но сердце явно противилось здравому смыслу.
Рука Дженкина чуть дрогнула, когда он взял кружку, и Эфрика поспешила помочь ему. Она положила одну руку на широкие плечи, а другой поддерживала, пока тот пил. Его близость заставляла сердце тяжело биться в груди и горячила кровь.
Говоря себе, что внезапно отстраниться и выбежать из комнаты было бы оскорбительно, Эфрика мысленно молила Дженкина не обращать внимания на ее состояние и поскорее закончить пить.
Напиток быстро привел Дженкина в чувство, и с тем большей остротой он почувствовал близость стройной теплой женщины. Допивая вино, он медленно вдыхал ее запах: пьянящую смесь чистой кожи, женщины и аромата лаванды. Дженкина влекло к Эфрике с той самой секунды, как он впервые взглянул на нее, и это влечение быстро ломало все, чем он пытался его ограничить.
Всего лишь один поцелуй, подумал мужчина, скользнув рукой по тонкой талии. Всего лишь один глоток того, чего он долго ждал, но не надеялся получить. И придется его украсть, потому что она уже уходит. Дженкин допил вино, отставил кружку и быстро потянул не успевшую ускользнуть Эфрику к себе на кровать.
– Что ты делаешь? – настойчиво спросила она, строго приказывая себе освободиться и понимая, что не способна подчиниться этому разумному совету.
– Не хочешь ли отблагодарить своего галантного спасителя кое-чем потеплее слов? – спросил он.
– Думаю, это было бы весьма неблагоразумно.
– Наверное, ты права.
Однако вместо того, чтобы выпустить, он обхватил ее второй рукой и поцеловал. Эфрика сопротивлялась едва ли дольше одного удара сердца. Его губы были заманчиво мягкими и теплыми. Всего лишь маленький поцелуй, сказала она себе. Всего лишь один глоток того, о чем она так часто мечтала. Когда мужчина провел языком по ее губам, Эфрика раскрыла их, приглашая сделать поцелуй глубже. Легкое касание его языка – и по венам девушки заструился жар удовольствия, унося прочь мысли и желание сопротивляться. Слабый внутренний голос предупредил ее, что, когда тебя обнимают так крепко, одним поцелуем дело не ограничивается, но она не придала ему значения.
И только когда Дженкин увлек Эфрику на постель и прижал своим телом, она вновь почувствовала опасность. Секунду она наслаждалась тяжестью подтянутого возбужденного тела. Было настолько заманчиво принять то, что он предлагал, то, чего она так жаждала, что ей стало больно от желания. Вместе с тем Эфрика понимала, что, став его любовницей, привяжет себя к нему так, что никогда не освободится. Эта мысль дала ей силы избавиться от плотной хватки желания и вывернуться из объятий Дженкина. Стоя возле кровати, всеми силами стараясь вернуть себе спокойствие, она была счастлива видеть, что он так же покраснел и задыхался, как она.
– Я не одна из твоих женщин, – сказала она, радуясь холодному самообладанию своего голоса.
– У меня нет женщин, – ответил он.
– Ха! За то время, что я живу здесь, я многое о тебе слышала. Я не собираюсь быть одной из твоей конюшни.
Он проклял про себя всех, кто слишком много о нем слышал, и женщин при дворе. Его раздражало то, что нужно было объясняться, даже извиняться за предшествовавшие излишества. Он был холост, не обручен; он просто брал то, что предлагали, как любой мужчина. Но его все равно укололо что-то близкое к разочарованию, мелькнувшее в ее глазах.
– Сплетни и слухи еще не факты.
Он не осуждал Эфрику за то, что, услышав столь жалкий ответ, она закатила глаза.
Поняв, что ей хочется, чтобы он опроверг все наветы, подтвердил, что был непорочен, как монах, Эфрика поняла, что пришло время уходить.
– Следует быть осторожным, недооценивая слухи, – с подчеркнутой медлительностью сказала она, – большой темный жеребец.
Она усмехнулась, глядя, как он залился краской; Дженкин сердито посмотрел на нее.
– Теперь я уверен, что ты не слышала ничего, кроме лживых шепотков по углам. И, между прочим, что ты вообще здесь делаешь?
– Меня привезла кузина Барбара. Мне уже около двадцати. Последний срок, чтобы найти мужа.
Мысль о том, как другой мужчина касается Эфрики, утверждая свое владычество над ней, подняла в Дженкине волну гнева, которую тяжело было скрыть.
– Барбара не выглядит хорошей компаньонкой.
– Она замечательная. Не ходит хвостом, но появляется, когда нужна.
– Как, например, в саду?
Вопрос прямо в цель, но она только пожала плечами.
– При свете дня. Что мне грозило? Теперь буду более осторожна. А можно сейчас спросить, что ты делаешь тут? В стороне от беспорядочной половой охоты?
Дженкин пропустил последнее замечание мимо ушей.
