Гнев (ЛП) - Кармак Кора

Кассий стиснул зубы и проглотил ответ, который хотел дать — что Аврора вернётся, он найдёт её, сколько бы времени это ни заняло. Вместо этого он усмехнулся:

— Я был слишком занят, чтобы заниматься ремонтом. Надвигается гибель.

Казимир прошёл перед ним и лениво опустился на диван посреди комнаты, беззаботно скрестив в лодыжках ноги и закинув ногу в сапоге поверх другой ноги.

— Ты не единственный, кто здесь работает, брат. Только сегодня утром я разыскал мятежную крысу. Его поймали на краже припасов, и я отрубил ему руки в качестве показательного примера. И голову тоже, конечно. Но сначала руки, чтобы он мог смотреть. Устроил довольно милое представление у этих безвкусных дворцовых ворот. Это очень оживило место, на мой взгляд.

Не обращая внимания на садистское бахвальство брата, Кассий перевёл взгляд в дальний конец комнаты, где его отец невозмутимо сидел за столом Кассия, сцепив пальцы и слегка улыбаясь.

— А ты? — спросил Кассий. — Чем ты занимался?

— Наблюдал за всем, как это обычно делает король. Казимир до сих пор производит довольно сильное впечатление в своих заданиях. Как проходит твоё обучение?

У Кассия скрутило живот. С его отцом всегда так было. Он видел во всём возможность манипулировать, и он неумолимо натравливал братьев друг на друга, и так будет до тех пор, пока один из них наверняка не умрёт.

— Дурно. Они плохо подготовлены к силе, которую принесёт Повелитель бурь.

Отец выпрямился в кресле.

— Тогда подготовь их.

— А тебе не кажется, что я это и пытаюсь сделать? — он нахмурился. — Я не хочу быть здесь, когда падёт ещё одно королевство. Но я не могу сделать это в одиночку, а среди оставшихся Бурерождённых просто не хватает мастерства, чтобы пережить долгую осаду.

— Тогда придумай что-нибудь ещё, — прорычал отец.

— Ещё не поздно уехать, — предложил Кассий. Раз уж вы полагаете, что Повелитель бурь последовал за нами сюда, может быть, будет лучше, если мы исчезнем на некоторое время.

Король резко поднялся, опрокинув стул на книжный стеллаж.

— Этот ублюдок не заставит меня уйти. Я Бурерождённый. Я король. Я не убегу, потому что какой-то аберраций с долей магии думает, что изменит ход вещей.

— Технически, ты уже однажды сбежал.

Кассию не должна была понравиться кислая гримаса, промелькнувшая на лице отца, но он испытал крайнее удовольствие от этого. Этот человек был высокомерным дураком. Отец он или нет, Кассий не собирался умирать за него.

— На этот раз мы просто должны действовать по-другому, — сказал король, отходя от стола и проводя кончиками пальцев по корешкам книг, стоявших на книжных полках Авроры.

Кассий боролся с желанием огрызнуться на отца за то, что тот прикасался к одной из немногих оставшихся вещей, которые давали ему ощущение связи с его почти-невестой. Ему не нравилось, что отец и брат находятся в этих комнатах. От этого его кожа начала зудеть глубоко под поверхностью, куда он не мог дотянуться, чтобы почесать.

Желая, чтобы они ушли, он сказал:

— Это моё намерение, если не я найду Бурерождённых достаточно сильных, чтобы поддержать меня. Я не хочу просто ждать и готовиться к возможной осаде Повелителя бурь. Я хочу сражаться с ним. Он может принести с собой множество бурь, но он всё ещё один человек. Если я смогу сразиться с ним лицом к лицу, я знаю, что выиграю.

Закончив разговор, Кассий снял рубашку, которую расстегнул при входе, и вытер ею пот с лица и груди.

— А теперь, если вы вдвоем закончили со своим вторжением в мою личную жизнь, — сказал он, — я бы хотел принять ванну и отдохнуть до следующей бури. Если, конечно, кто-нибудь из вас не хочет сменить меня?

Казимир первым направился к двери.

— Прости. У меня есть дела. Численность оборышей за пределами города вышла из-под контроля. И у меня всё ещё есть кое-какие зацепки по мятежникам, которые нужно проверить, — Казимир вновь оглядел комнату и добавил. — Тебе всерьез стоит подумать о том, чтобы избавиться от этой навязчивой идеи с Паванской девчонкой, братец. Тебе будет лучше без неё.

Потом он ушёл, оставив дверь приоткрытой. Кассий, раздетый и раздражённый, остался стоять лицом к лицу с отцом. Вместо того чтобы ждать следующего подстрекательства отца, Кассий выбрал свой собственный укол.

— Как мама?

Король пожал плечами.

— Хорошо, я полагаю.

— Ты полагаешь?

Эти двое никогда не были парой любящих сердец, но они разделяли интерес к власти, и этого было достаточно, чтобы поддерживать их брак все эти годы. Но с момента их прибытия в Паван мать Кассия стала замкнутой и незаинтересованной даже в тех манипулятивных играх, в которые её муж играл с их сыновьями и новыми подданными.

— Если ты так обеспокоен, иди и выясни сам, — с этими словами отец ушёл, закрыв за собой дверь его комнаты.

Кассий долго стоял, размышляя о своей матери. Он не любил её, в той манере как, по его мнению, дети должны любить своих матерей. Но ему было интересно, не слишком ли много она думает о доме, как иногда думал он. Он никогда не был ласковым или любящим ребёнком. Он никогда бы не подумал, что будет тосковать по дому. Но он скучал по морю, по запаху соли в воздухе, по тому, как слышишь волны задолго до того, как их увидишь. Его дом был попеременно холодным, жестоким и опасным, но иногда… иногда он был красивым, тёплым и мягким. И Кассий скучал по всему этому — по жестокости и по прекрасному.

Это было место, куда он вписывался, и он предполагал, что именно это и составляло его дом.

Душа привыкла быть лишь частью целого. Без земного тела, за которое можно было бы цепляться, она будет искать что-то другое, чтобы заполнить эту пустоту. Одни находят покой в ветре, другие теряются в стремительном течении реки, а третьи находят утешение в самых тёмных спутниках — бурях.

— Из личного дневника ведьмы Авиры Круашель

2

Киран привык первым просыпаться по утрам. Это было частью его повседневной жизни. Ему нравилось смотреть на мир с несколько иной точки зрения, чем все остальные. Он многое узнавал о людях, просто взглянув на них. А в последнее время, когда Роар спала в его палатке, он особенно наслаждался теми мягкими мгновениями утренней тишины, когда всё было темно и спокойно, и он мог наблюдать за мерцанием небесного огня, бушующего в её груди с молчаливой красотой.

Но сегодня утром, когда он проснулся, её не было в палатке. Он почувствовал укол тоски, который напугал его больше, чем любое тёмное небо. Она начинала так много значить для него, затмевая всё и вся, что было до неё. У него не было чувства, с которым можно было бы сравнить это, кроме одновременного трепета, который он испытывал во время охоты на бурю, и неумолимой боли, которая иногда приходила вместе с выбором поприща.

Он быстро оделся и, выбравшись из палатки, обнаружил Роар. Она разводила небольшой костёр возле Скалы в лесном массиве, который они выбрали для разбивки лагеря. Они разбили лагерь на приличном расстоянии от города, чтобы их огонь не привлекал странников, и им пришлось зайти немного глубже в лес, чтобы избежать постоянного потока оборышей, которые всё ещё прибывали по дороге. Их лошади были привязаны неподалеку и лениво паслись в свете раннего утра.

Киран сел рядом с Роар и спросил:

— Как давно ты встала?

Она пожала плечами.

— Недавно.

Судя по тому, как она ворочалась прошлой ночью, и по синякам под глазами, он опасался, что она почти не спала.

— Сегодня тебе лучше? — поинтересовался он.

Накануне вечером у них состоялся долгий разговор о том, что она пережила в лагере оборышей.

Роар сделала глоток воды и снова пожала плечами.

— Возможно. А может, и нет. Думаю, мы поймем это, как только я вернусь в лагерь.

Его желудок неприятно сжался, и ему потребовалось всё его самообладание, чтобы не принудить её вернуться в палатку и заставить ещё немного отдохнуть, прежде чем предпринимать что-либо подобное. Он знал Роар, и он понимал, куда это приведёт его — однозначно в никуда. Но совсем недавно она лежала без сознания на койке, а он не знал, очнётся ли она когда-нибудь. Инстинкт покровительства подсказывал ему отвезти её куда-нибудь подальше, где они будут вдвоём, и никто не сможет причинить ей вреда. Возможно, это было больше, чем просто его защитные инстинкты, которые хотели, чтобы они остались вдвоём.