Страстный отбор, или невеста на заказ (СИ) - Острожных Дарья "Волхитка"

Исари вернулась с молоком, следом шел ее супруг — повар. Опекун говорил о ерунде, а потом вдруг:

— Исари, хочешь молока? Белые капли так красиво смотрятся на твоих губах.

У меня не было слов. Да что он за человек? Считал себя творцом, королем мрачного дома? Кажется, от игр он получал удовольствие, схожее с тем, что подарил мне Аделф.

Исари зажмурилась и едва сдержала слезы. Ее супруг открыл рот, но все промолчали. Выразить недовольство, значило остаться на улице в городе, где их больше не возьмут на службу. Опекун мог такое устроить, он все мог. Я больше не была уверена, что родители добровольно попросили его заботиться обо мне.

Посланники света, каким приветливым он казался в начале. Немного странным, но искренним. Все нарастало, как снежный ком, и теперь вылилось вот в это. А что дальше, ворвется в мою спальню и изнасилует на глазах у Шарвай?

— Поеду к повитухе, — бросила я и вышла из столовой.

Плевать на разрешение, на его мнение и все остальное. Раньше было выгодно притворяться безвольной дурой — в таких не сомневаются. Но опекуну надоела покорность, не буду сдерживаться и покажу отвращение, даже преувеличу, чтобы реакция не казалась слабой и удовлетворяла этого негодяя. Пусть играет, ничего, осталось немного.

Глава 3

Дорогого стоило не показать эмоции Шарвай. Она так радовалась походу в город, что не хотелось ее огорчать.

Пришлось отказаться от моды и одеться по всем правилам, чтобы не привлекать внимания: бежевая блузка, шейный платок в тон и темно-синяя юбка. Под цвет к ней я надела приталенный сюртук, Шарвай прикрепила к прическе маленькую шляпку с вуалью.

В карете мы чуть-чуть отодвинули шторки. Не уверена, что они помогали, ведь огненная лихорадка имела магическое происхождение. Поговаривали, что ее занесли шахтеры, которые пользовались старыми тоннелями горных троллей. Карантин помог, но страх оставался, и люди старались обезопасить себя всеми способами.

Сквозь зазор мы видели крохотные листики на деревьях и траву, которая только пробилась из земли. Чирикали птицы, а солнце ласково грело. Когда колеса кареты загрохотали по мостовой, показались узкие улицы и стены домов. Белая и желтая штукатурка, арочные окна, каменные фигурки на крышах, крутились флюгера — все дышало радостью и весной. Люди тоже были радостными и весело шагали, скоро и я буду среди них. Опекун больше не запрет меня, не продемонстрирует ничего и навсегда исчезнет.

Карета остановилась у кованой ограды дома повитухи.

— Все запомнила? — спросила я у Шарвай.

Ее огромные голубые глаза хитро заблестели. Она пойдет на кухню, чтобы не мешать интимной беседе, а там выскользнет через дверь для слуг. Второй выход всегда был на кухне, чтобы повозки торговцев не мешались у парадной двери. Шарвай отправится к моей подруге и передаст ей записку — она собиралась к родственникам в другой город и сумеет узнать, как действовать дальше. Мы с Лизи дружили с детства, и не было причин сомневаться в ней. Это она помогла очнуться и понять, что время скорби минуло.

Все прошло идеально. Шарвай увели на кухню, а меня проводили в светлую гостиную с высоким потолком. В центре стоял лакированный столик, софа и несколько стульев. Цветы на обоях, светлые шторы и мирная городская жизнь за окном. И у меня будет красивый уютный дом подальше отсюда.

Повитуха Олва Беркл — старшая сестра Аделфа. У них были одинаковые внимательные глаза и добрые улыбки. Только лицо Олвы покрывали мелкие морщинки, а в волосах виднелись седые волоски.

— Как жаль, что вы не предупредили о визите, — говорила Олва, когда мы устроились за столиком. — Брат будет ревновать.

Вряд ли она знала о террасе — слишком спокойно говорила, пока разливала чай. Как же она походила на Аделфа. Он не приходил к ней днем, чтобы не смущать посетительниц, и от этого становилось грустно.

С опекуном не построить планы, но стыдно из-за нежданного визита было мне. Олва не огорчилась и ласково расспрашивала, чем может помочь. Не знаю, что говорилось в таких случаях, да и тема деликатная. Так и сказала, сославшись на свадьбу и волнение за здоровье.

Служанка проводила меня в небольшую комнату. Из мебели была только ширма, шкаф и низкий стол, накрытый простыней. Светлые обои и штора на окне, пустота — так неуютно после гостиной. С помощью служанки я разделась, надела свободную рубаху и легла на стол. Она нагло задрала рубашку и накрыла весь срам простыней. Вот так взяла и задрала, будто ничего не было. Я привыкла к взгляду Шарвай, но такая простота незнакомки дико смущала. Скорее бы все закончилось.

Служанка ушла, и скоро в коридоре раздались шаги, открылась дверь… это была не Олва. Взгляд упал на серую рубашку с белым узором и черный шейный платок. У ворота сияла брошь, по цвету близкая к глазам вошедшего — серо-голубым. Аделф. В первую секунду я не удивилась, могла только рассматривать его аккуратное лицо и полуулыбку. Шелковая рубашка поблескивала при вдохах, длинные пальцы напоминали об удовольствии и полумраке.

Я могла бы возмутиться, а Аделф сказал бы, что ошибся дверью. Но тогда он уйдет, и останутся сомнения, неприятный осмотр и мрачный дом, где за каждой дверью скрывалась гадость. Нет, мне требовалась немного радости и понимания, что стоило бороться за свободу.

— Ты здесь? — спросила я и села.

Аделф улыбнулся шире. Он закрыл дверь и прижался к ней спиной, скрестив руки на груди.

— Сегодня сестра не ждала посетителей. Когда сообщили, что внизу ждет гостья, мы решили, что мне лучше не показываться.

Он прищурился, глаза сверкали — любовался. Стало неловко от мысли, что на мне было так мало одежды. Аделф уже трогал, но все равно как-то…

— Значит, ты рассказал ей? — спросила я.

— Нет, — он качнул головой, — она и сама все видит.

— И решила подарить меня тебе?

Подумалось, что эти двое составили коварный план, чтобы выдать меня за Аделфа и получить состояние родителей. Обида кольнула, но я и не питала иллюзий на его счет. Возможно, стоило забыть о других и подумать о собственных желаниях. Хотелось снова почувствовать себя в мужских объятиях, вспомнить, что близость — нечто большее, чем забавы опекуна. Я была женщиной и хотела наслаждаться этим.

— Конечно, нет. — Аделф нахмурился. — Просто она подумала, что тебе будут приятнее мои услуги.

Он притворно-виновато опустил глаза, но хитрая улыбка не исчезла. Проказник — в этом весь Аделф. Но я не ждала такого от Олвы, она казалась серьезной и слишком взрослой.

Не получалось рассердиться, ведь только что сбылись желания.

— И можно быть уверенной, что твои услуги не повлекут последствий? — спросила я.

Аделф обвел меня долгим, любовным взглядом. Он медленно направился вперед, приговаривая:

— Олва будет хранить эту тайну, ведь слухи могут повредить мне. А ты… разве в прошлый раз я не доказал, что со мной можно договориться?

Олве действительно незачем раскрывать рот. Кучер и лакей не видели Аделфа, что до нравственности… когда еще жить для себя, если не в пору молодости?

Аделф приближался и лукаво улыбался, каблуки мягко стучали об пол, отсчитывая мгновения. Обнимет? Поцелует? Просто прикоснется? В животе потеплело от этих мыслей, нагота еще смущала, но в ней появилась и прелесть. Оказаться наедине с мужчиной и чувствовать мнимую беспомощность было невероятно сладко.

Он замер рядом, и я закрыла глаза, вдыхая легкий, чуть терпкий аромат духов. Затем пришло тепло рук и невесомые касания. Вдруг Аделф резко притянул меня к себе и поцеловал. Он нетерпеливо дышал и перебирал пальцами волосы, но губами скорее ласкал. Жаркий рот, влажные звуки, неугомонные руки — эти крохи просто с ума сводили. Хотелось больше, не прерывая медлительность и томительное удовольствие… хотелось всего сразу.

Я гладила плечи Аделфа, когда он так же резко отстранился.

— Ложись. — Выдох в самые губы — нежный приказ. Возможно, он не собирался доминировать, но как противиться страстному голосу?