Седая целительница (СИ) - Солнцева Зарина
— Таков приказ, женщина. Я тебя предупредил.
Ударив каблуками сапог по животу коня, всадник самого князя умчался вдаль, оставляя за собой облако пыли и заплаканную маму. Молодой сопровождающий тут же последовал за ним, и в нашем дворе из непрошеных гостей остался лишь третий, более взрослый мужчина.
Сглотнув громко, он отвёл глаза от матери.
— Война сейчас, женщина. Все должны что-то делать, чтобы княжество не пало. Не рви себе сердце, никто твою дочку воевать не отправляет. На грани целители нужны. И так при прежнем князе многих убило, а солдаты всегда раненные. Не печалься, будет твоё дитё раны перевязывать да микстуры варить.
— Там война, — хриплым от слез голосом молвила мама, поднимая опухшие очи на мужчину. — Там смерть, бесчестье, боль. Кто мою девочку там защитит? Ты что ли⁉
Намёк матери был прозрачен как вода.
Но вместо того, чтобы признать очевидное, всадник ещё сильнее нахмурился.
— Не я. А командант, в чьё подчинение она попадёт. Чтобы ты знала, женщина, но есть указ князя. За изнасилования, мародёрства, ограбления и убийства в военное время наказание одно — виселица.
Бросив это напоследок, мужчина тоже пустил своего коня в галоп. А мы с мамой остались в обнимку на земле.
Всё завертелось с головы на ноги. Словно липкий туман напал на разум, и я не могла вырваться из него. Так весь день пришибленной и сидела на крылечке. Когда уже ноги посинели от холода, тётка Марыся отправила меня в избу на печь. Отдыхать перед долгой дорогой. Мама тоже вертелась по дому, за что-то хватаясь. Потом яростно отбрасывала вещицу и горестно плакала. Сердце ожидаемо отозвалось болью, и печать на спине неприятно засвербилась.
Подумать только, меня забирают на войну.
Самой не верится.
Гулко сглотнув, я поняла, что так и не усну.
Страх от неястного будущего впереди сковал горло так сильно, словно стальные обручи. Дышать не могла, всё думая да гадая: чего мне ждать с рассветом завтрашнего дня.
Одно осталось точным, как солнце на небе, завтра я покину этот дом. И одной Луне известно, вернусь ли обратно или нет…
Помотав головой от нахлынувших дум, я спустилась с печи. Раз таков княжеский указ, то кто я такая, чтобы ослушаться его. В одном эти вестники правы. С прибытием Назара Лютого грань военной шеренги сместилась далеко от нас. Жизнь начала налаживаться. Провизию из больших городов отправляли в маленькие села, как мы.
Княжество сделало первый вздох за почти двадцать лет войны, потихоньку зализывая свои раны под руководством башковитого князя. Который, как ни странно, думал головой.
Я родилась не в мирное время, аккурат когда началась война. Так что о спокойной жизни слышала разве что из рассказов матушки. Да и та не успела много хорошего увидеть. Больше всего старики жаловали рассказы об их юности, когда престолом правил Давислав Мудрый, дед нынешнего князя.
Правителя не зря прозвали Мудрым в народе. Он строил немыслимые вещи. Наладил торговлю через Белое море и реку Соленку. При его правлении в каждом селе была школа, где детишек учили грамоте и чтению. Если дитё с светлой головой или даром каким, то его сразу отправляли к ремесленникам или даже в саму столицу.
Но следующий князь, Радион Сонный, действительно был болен, и прозван он был так из-за своего недуга. Моя наставница рассказывала мне о странной хвори княжича — Белый рассудок.
Это когда ребёнок начинает терять контроль над явью и сном. Организм развивается медленнее, постоянные головные боли. Усталость и желание спать. Как правило, такие дети наделены ментальным даром, но не в состоянии его обуздать, поэтому живут на два мира. Причём в последнем они проводят куда больше времени. Наставница Маричка делилась со мной своим опытом и говорила, что такая хворь не лечится до конца, если чародей не усмирил свои чары. Поэтому с детства таких детей постоянно держат возле целителей, тех, кто одарён даром жизни.
Таким чародеем был старший брат князя. Несмотря на то, что младший был ему родным лишь по отцовской крови. Княжич Урсан постоянно поил его своей энергией.
Ходили слухи, что убила старших сыновей Давислава его вторая жена и бояр Кришма. Но, зная, как сильно любил Радион своих братьев, княгиня придумывала историю с болотом и мечюрами.
После смерти своего источника жизни состояние князя Радиона ухудшилось. Ходила молва, что он нигде не появлялся, даже на княжеских пирах. На собственной свадьбе князь тоже не присутствовал.
По этой причине был создан совет бояр, которые должны были вести государственные дела, пока князю нездоровится.
В браке с боярской дочкой того же Кришмы родился княжич Люциар и две княжны.
Пусть народ и не верил в то, что княгиня понесла от больного князя, который от силы три часа в день не падал в сноведения. Тем не менее у свергнутого князя Люциара родовое клеймо клана Лучазарных было.
Государь Радион Сонный правил Княжеством Северной Зари десять лет, так и не одев ни один раз корону на голову. В один зимний день князь просто не проснулся.
Сердце остановилось.
Я знала всю эту историю благодаря бабе Маречке. В молодости она служила помощницей дворцового целителя, поэтому знала о княжеской семье всё из первых уст. Однажды она обмолвилась, что князь Радион умер, когда узнал правду о смерти своих братьев.
Небылица это или нет… Уже никто не скажет. Точно знаю, что на трон посадили его единственного сына Люциара, который очень потакал своему деду, бояру Кришме.
Княжич был ещё ребёнком, кажись, не больше восьми весен. Так что людом опять правили бояре. Ну а потом…
Потом совет начал войну с нагами — удивительными существами, у которых ноги превращались в змеиный хвост. Ожидаемо проиграв, княжество потеряло побережье Белого моря и было полностью отрезано от торговых путей. Матушка рассказывала, что после перемирия с нагами вроде жизнь наладилась. Но тут уже князь повзрослел и начал цапаться с Южным Княжеством. Опять нагрянула война, которая длится уже десять лет.
Ни о каких лечебницах, школах или торговле и речи не шло. Люди пухли с голодухи. Разные эпидемии скосили не одну сотню детей и стариков.
Странное дело, но мы дошли до того, что старики умели читать, писать и считать. А молодые — нет.
Мне повезло больше. Пусть у меня и не было папки. А в спину всегда толкали, называя нагуленышем. Моя матушка передала все свои знания мне и поддерживала, когда Маричка взяла меня в свои ученицы.
С восьми зим я за Маричкой шла по петам в лесную глушь, чтобы найти нужную травку или собрать урожай для настоек. Чуть позже, освоив грамоту и чтение, начала писать сама рецепты и читать оные из единственного храма Рассвета в нашей округе.
Я стала той, о которой грезила моя матушка. Целительницей без капли чаров.
А теперь меня отправляют на войну. Войстену. Путь человеческой жизни плетется словно веревка, никогда не знаешь, когда она оборвется.
Ещё утром единственной моей заботой были преждевременные роды жены старосты соседней Малинки. Сейчас же я не могла привыкнуть к тяжёлым думам. Взяв с полки кусочек свечи и накинув потертый платок на плечи, пошла в сторону бани. Там в основном я хранила свои пожитки для целительской науки. Зайдя в тусклое помещение, в мои ноздри сразу ударил запах сушёных трав. Слёзы набегали на ресницы, капая большими горошинами на деревянный пол.
Я рухнула на колени, опираясь спиной о дверь, и разревелась. Плакала, как ребёнок, до мокрых щёк и опухшего, как земленика, носа.
Горестно было на душе. Как и любая другая девка, я мужа хотела, детишек родить. Имя им дать. В селе меня никто в невесты не сватал. И пусть по законам был у меня отец, но пропал он безвестно ещё до моего рождения. Вот люди за глаза нагуленышем и кличут.
Долго я так просидела. Мерковала о себе и о судьбе своей проклятущей. Когда ноги принялись колоть иголкой, встала. Не пристало ещё в долгий путь зареванной идти. Да и простыть так — не велико дело.
Собрав в широкую, коженную торбу* склянки да сосуды. Шепцы да ножечки специальные и моток нитки. Подумав немного, я всё-таки бережно вложила в ткань сборник из писаний Марички и моих рецептов. Может пригодится.
