Шепот тьмы - Эндрю Келли

– Не знаю, – солгал Колтон, потому что он не должен был ее знать, и они оба это понимали.

– Я Лейн, – сказала она. Девушка говорила с Хейзом, но смотрела на Колтона. Казалось, что она осмеливается сказать ему это снова.

– Люблю фиолетовый, – Хейс усмехнулся.

– Это очень смело. Не обращай на него внимания, – сказал Колтон, но она не обратила на это внимания.

Она улыбнулась Хейсу небольшой нерешительной улыбкой, от которой у Колтона защемило в груди. Он все еще не мог поверить, что она здесь. Маленькая радужная Лейн, которая держала его за руку. Почувствовав, что он смотрит на нее, она снова перевела взгляд на Колтона. На этот раз он не стал отводить взгляд.

Прошла целая вечность, прежде чем лифт остановился. Они добрались до своего этажа в нужное время. Колтон был уверен, что запас кислорода быстро уменьшался. Он снова сверился с часами. Было 10:45. Юноша уже должен был быть в аудитории. Он не должен был произносить ее имя. Это утро выбивало его из колеи.

Она выбивала его из колеи.

Седьмой этаж Годбоула был таким же просторным и открытым, как и первый. Плитка была покрыта лаком до блеска. На белом возвышении в центре комнаты стояла огромная ваза с каплевидной цветочной композицией. Он сдался и потянул за галстук.

Впереди Лэйн неслась в сопровождении Хейса, она звонко шагала в черных ботинках.

– Уэнздей, – позвал он без предупреждения.

Он не стал больше произносить ее имя. Лейн. Лейн. Лейн. В холле Хейс и Лейн смотрели на него. Свет из театра рассыпался вокруг них золотыми каплями. Его осенило, что он так и не придумал, что сказать. Он хотел только предотвратить ее уход.

– Он говорит с тобой, – вмешался Хейс. Он все еще демонстрировал свою фирменную легкую ухмылку, хотя в его взгляде было что-то стальное.

Предупреждение. Напоминание. В начале этого года было установлено одно-единственное правило: не подружись с девочкой Майерс-Петров. Он знал это. Хейс знал это.

Делейн Майерс-Петров была под запретом.

Мысли Колтона завертелись, подыскивая, что бы такого умного сказать. Не найдя ничего путного, он смог выговорить только: «Ты опоздала».

Рядом с Лейни напряжение с плеч Хейса спало. Вид его облегчения разозлил Колтона. Он не был ребенком. Ему не нужен был опекун.

Засунув руки в карманы, он сказал:

– Я уверен, что ты читала учебный план, но четыре опоздания приравниваются к неудовлетворительной оценке. Это первое опоздание, что уже плохо. На твоем месте я бы не стал это повторять.

3

Делейн узнала имя Колтона Прайса, как только услышала его. «Прайс», – сказал Эрик, и паника накатила на нее, раскаленная, горячая и мгновенная. Летом она часами сидела в своей комнате, горела чайная лампа, остывал кофе. Она выучила все до последней строчки из учебного плана первокурсников. Делейн заносила в свой телефон сроки сдачи работ, отмечая цветом каждую, записывала в ежедневник предложения по проектам. Она запомнила имена всех ассистентов Годбоула, решив найти способ добиться их расположения.

До сих пор она была уверена, что ей это не удалось.

– Ух ты, – прошептала студентка, проходя мимо первого ряда сидений. – Как ты умудрилась получить прозвище от ассистента преподавателя Уайтхолла в начале семестра?

– Понятия не имею, – солгала она, чувствуя, как ужас нагревает ее кожу. Она не думала, что кто-то еще слышал их. За столом Колтон Прайс занялся разбором стопки бумаг. В обрамлении возвышающейся доски выпускник казался еще более внушительным, чем в лифте. Она не знала, как могла пропустить это. На вид он был всего на год или два старше, но строгий стиль одежды мгновенно выделил его среди остальных студентов. Свитер был только из химчистки, брюки – свежевыглаженными. Туфли были начищены до блеска, того же оттенка каштана, что и аккуратные завитки его волос. Только галстук сидел неровно.

Она выбрала место в нескольких рядах сзади, поднялась по лестнице и облокотилась на округлый корпус стола из фанеры. Прямо перед ней был взрыв рыжих кудрей. Локоны колыхались, волосы разлетались во все стороны. На Делейн смотрели яркие ореховые глаза. Она заметила лицо, усыпанное обилием веснушек.

– Привет. – Девушка была крепкого телосложения, опрятно одета: нарядную кофточку украшали рюши. На ее шее висел серебряный кулон в виде луны. – Между прочим, я думаю, что ты больше похожа на Харли Квинн, чем на Уэнздей Аддамс.

Настроение Делейн ужасно испортилось.

– Ты тоже это слышала?

– Дверь была широко открыта, Уэнздей, – сказала она. – Все слышали.

– Отлично. – Делейн сосредоточилась на том, чтобы вытащить ручку из сумки. – Меня вообще-то зовут Лейн.

– О, ну, ты невероятно похожа на Лейн. – Улыбка девушки была по-кошачьи острой, а взгляд проницательным. – Я Маккензи. Мне очень нравятся твои волосы. Тебе определенно не стоит их стричь.

– Я и не собиралась, – нахмурилась Делейн.

– Если вы закончили болтать, то можем приступать, – пронесся над ними прохладный тенор Колтона Прайса. Делейн готова была поклясться, что температура в комнате снизилась на несколько градусов. Взглянув в сторону передней части аудитории, она обнаружила, что Колтон прислонился к краю стола Уайтхолла, скрестив лодыжки и прижав ладони к поверхности.

Сразу наступила тишина, шелест бумаг затих. Через открытую форточку окна доносилось робкое пение птиц. Делейн почувствовала, как оно пронеслось сквозь нее, призрачное и ясное. По всей комнате в местах, куда не проникал свет, сместились тени, оседая ровным и тяжелым грузом на ковре с панелями.

«Это совершенно нормально, – сказал однажды ее родителям психиатр, – когда дети олицетворяют неодушевленные предметы».

Ей было восемнадцать. Восемнадцать. Тени были всего лишь тенями. Она закрыла глаза. Открыла их снова.

Взгляд упал на Колтона Прайса. Он выглядел впечатляюще: широкие плечи и осанка говорили о больших деньгах и высокомерии, передающемся по наследству.

Она назвала его придурком. Прямо ему в лицо.

Он будет оценивать ее курсовую работу, а она оскорбила его.

– Как и в прошлом году, – сказал он, – мои рабочие часы – вторник и четверг с шести до десяти вечера. Если это не срочно, я не хочу вас видеть. Если дело срочное, я все равно не хочу вас видеть, так что серьезно подумайте, стоит ли наносить визит, или лучше отправить электронное письмо, прежде чем прерывать мой вечер.

Это было встречено раскатистым смехом. Колтон не выглядел так, как будто он шутит. Он потянулся в карман и достал один пятак, поднес его к свету, пока он не заблестел серебром.

– Вы когда-нибудь видели фокус? – Монета пролетела между костяшками пальцев его левой руки и исчезла в мгновение ока с удивительной ловкостью. – Фокусник начинает фокус с того, что показывает зрителям что-то обычное. Что-то легкое для понимания. Может быть, это монета. Может быть, коробка. Может быть, это чистый участок неба. – Он поднял руку, теперь уже пустую. – Далее, – сказал он, – фокусник делает что-то необычное с этой обычной вещью. Если это монета, он заставляет ее исчезнуть. Если это коробка, он помещает в нее своего помощника. Если это небо, он проходит сквозь него.

Он встретился взглядом с Делейн и задержался.

– В конце концов, монета снова появляется там, где она была спрятана, в его рукаве. – Повернув запястье, он зажал монету между двумя пальцами. – Ассистент появляется из-за стены в ящике. Но небо? Фокусник не появляется вновь. Нет никакой иллюзии. Нет никакой ловкости рук. Он просто исчезает из одной реальности в другую.

По телу Делейн пробежала дрожь, и она могла поклясться, что Прайс это заметил. Его взгляд мгновенно устремился вдаль. Она была весьма рада, когда в комнате поднялась суматоха, подобно ветру, склонившемуся над полем из тростника. Сначала он пронесся над ней в виде моря неразличимых звуков. Диссонирующий шорох. Шепот белого шума. Потребовалось несколько медленных секунд, чтобы она поняла, что причиной потрясения был Ричард Уайтхолл, застывший в открытом дверном проеме.