Особое положение - Вудворт Франциска

Думаю, в ближайшее время этот грон будет выглядеть слегка пришибленным.

Имя аквиллу придумалось само. Золотой – он и есть Золотой. Его шерсть красиво сочеталась с моими волосами. За лето они выгорели еще сильнее, так что солнечные и светлые пряди чередовались красивыми полосами. Внешностью я пошла в маму – умершую в послеродовой горячке много лет назад. К сожалению, и мой младший братик не выжил. Говорят, иногда Степь забирает себе дань. Мне тогда было три года. Я не помню ее, но портреты говорят, что мы похожи. Те же светлые прямые волосы, те же ярко-синие глаза и чуть вздернутые вверх брови. А вот кожа у меня довольно смуглая, как у отца.

Я направилась в свой шатер, расположенный неподалеку от шатра отца. Моя гордость! Я заслужила право на него, пройдя наравне с остальными все испытания для желающих обрести право называться воином, едва мне исполнилось восемнадцать. Степь мудра и дает равные возможности что мужчине, что женщине. Хочешь быть независимой и сама распоряжаться своей жизнью? Пожалуйста! Если докажешь, что можешь сама за себя постоять, обеспечить пропитанием и не уступаешь в ловкости и смелости другим воинам.

Если не знаешь, с какой стороны держать меч, а ткать ковры или вышивать тебе милее, никто неволить не станет. Отец будет заботиться о тебе, а когда придет время, подберет мужа. От тебя лишь требуется покорность и смирение относительно любого его решения касаемо твоей судьбы, а впоследствии полное подчинение супругу.

Меня ведение домашнего хозяйства никогда не привлекало, хотя для грязной работы у нас полно служанок. С детства тянулась к братьям, учась наравне с ними владению оружием и участвуя в их шалостях и вылазках. Наверное, это от мамы. У них с отцом был брак равных.

Политическая необходимость вынуждала его брать в свой шатер других жен, для закрепления мирных договоров, но ложе он с ними не делил, пока была жива моя мать. Да и после выдержал год траура, прежде чем впустил в свою постель других. Поэтому разница в возрасте с единокровными сестрами у меня не меньше пяти лет. Да-да, пока еще ни одна из его жен не подарила ему сына, что их невероятно злит. А жен этих целых семь! Вечные бабские склоки между собой порядком портили мне нервы, и я долго мечтала обрести право жить отдельно.

И почти со всеми сестрами у меня мало общего, несмотря на родную кровь. Они пошли в своих матерей, вместо оружия предпочитая играть с куклами и украшая себя лентами да нарядами, когда я арканила лошадей и участвовала в набегах. Пусть большой любви к ним нет, но и ненависти тоже. Скорее чувство долга. Именно на мне будет лежать ответственность за их судьбу, случись что с отцом, да продлит его годы Мать-Степь!

Сердце болезненно сжалось. Не думала я, что это когда-нибудь станет моей обязанностью. Одного старшего брата я потеряла еще в детстве, когда непонятный мор косил людей, а вот второго семь месяцев назад, и боль потери живет в моем сердце. Ведь до сих пор ничего толком выяснить не удалось.

Аркелл получил записку и сорвался куда-то, никому ничего не говоря. Обратно вернулся лишь его конь, седло под которым было в крови. Но ни его тела, ни следов нападавших найти не удалось, как и не поступало никаких требований выкупа. Спустя время в двух днях пути охотники нашли у водопоя труп рыси с клоком его плаща в когтях, а еще позже в степи – обглоданные кости какого-то бедолаги в обрывках того же плаща. Я не верила в гибель Аркелла, скорее всего, он свой плащ кому-то одолжил. Но через полгода после исчезновения его признали погибшим.

– Это от кого же так несет?! – Капризный возглас вырвал меня из нерадостных воспоминаний.

Изольда, младшая жена отца, выползшая из шатра, сморщила свой нос, преувеличенно кривясь.

– Нужно будет попросить Конора отселить тебя подальше, а то от этой вони меня так мутит, что еще рожу раньше времени.

В подтверждение слов она обняла свой огромный живот, заботливо его поглаживая.

Знаю я, от чего ее мутит, – от меня. Вся извелась, едва меня отец назвал наследницей. Дай мне сил Мать-Степь сдержаться и не нагрубить беременной! Она уже всех достала со своей беременностью. Вбила себе в голову, что именно она родит отцу сына, и теперь задирает перед всеми нос. Да вдобавок нещадно гоняет слуг, заставляя исполнять ее малейший каприз.

– Ветер в мою сторону, эл’нари Изольда. Если от чего вас и тошнит, то от запаха благовоний или количества съеденных блюд, – как можно более нейтральным тоном ответила я.

Она своими вонючими пучками трав уже весь шатер отца провоняла, считая, что они оберегают от болезней. А еще ест как не в себя, убежденная, что ей нужно как можно лучше питаться, чтобы ребенок родился сильным и здоровым. Отчего уже скоро в шатер будет бочком протискиваться.

– Ты слышала, Илгара? Она уже мне еды пожалела! – всплеснула руками мачеха, обращаясь к своей нянюшке, которую привезла с собой.

– Не нервничай, моя дорогая. Это вредно для твоего сына. Давай я тебе лучше травок заварю, – заворковала над ней Илгара, успокаивающе поглаживая ее по руке.

Неприятная старушка, с тяжелым взглядом из-под кустистых бровей, от которого у всех мороз по коже, но души не чает в своей хозяйке.

В чем в чем, а вот в травах она действительно разбирается и готовит разные зелья не хуже любой ведьмы. Но скупа на помощь для других, к ней только в крайних случаях люди обращаются. Кстати, именно она отцу заявила об ожидаемом сыне. Потому-то с этой Изольды всю беременность пылинки сдувают, исполняя любой каприз.

Пока нянька ее отвлекла, я прошмыгнула в свой шатер за чистой одеждой. Помыться мне действительно не мешает. А обмениваться колкостями с мачехой можно хоть до вечера. И так знаю, что она меня ненавидит. Ведь втайне надеялась, что отец дождется рождения ее ребенка и объявит его наследником, а он выделил меня.

Но это уже ее проблемы – как пережить горечь от несбывшихся ожиданий. Мне бы до ее родов продержаться, а там уже, кого бы она ни родила, я смогу поставить ее на место и укоротить ядовитый язык. Что бы она себе ни думала, но отец ко всем своим женам ровно относится, никого особо не выделяя. У него их семь, а я одна наследница. Он всегда будет на моей стороне.

– Опять ты с утра убежала, даже не позавтракав! – упрекнула вышедшая навстречу Тамарис. Служанка еще моей матери, которая вынянчила меня.

– Не ворчи. – Я быстро поцеловала ее в морщинистую щеку. – Зато я знаешь какого аквилла привела? Золотого!

– Борк заходил, расстроился, что ты без него уже куда-то унеслась, – сообщила она, наградив ласковым взглядом. Я знала, что Тамарис гордится мной и часто говорит, что я копия матери. Та тоже в юности обуздала золотого аквилла, и я давно мечтала повторить ее достижение.

Я пожала плечами, на ходу расстегивая одежду и направляясь в ванную. Борк, лучший друг брата, после его смерти считал своим долгом опекать меня. Не одобрял мои одиночные вылазки, считая своей обязанностью везде сопровождать. Я понимала причины такой преувеличенной опеки. Он до сих пор винил себя, что в тот раз Аркелл ускакал без него, и теперь окружил вниманием меня.

Но я чувствовала себя при этом словно ребенок под опекой взрослого. А я наследница, законно отвоевавшая себе право на независимость! Покушения на свою свободу передвижения воспринимаю остро. Но и ссориться с Борком не хотелось, вот и приходилось ускользать из селения втихаря, чтобы он не знал.

– Что же ты не предупредила, что возвращаешься? Я бы уже воды набрала для омовения, – захлопотала вокруг меня Тамарис.

– Вот еще, тратить на это кристалл, – отмахнулась я. – Да и не до того как-то было.

К тому же я засунула его в притороченную к седлу сумку, зная, что Борк будет связываться со мной и отчитывать. С него станется, даже магического заряда кристалла ради такого не пожалеет.

Пока раздевалась, Тамарис стала набирать мне ванну и бросила нагревающий камень. А потом наклонилась, собирая брошенную на пол грязную одежду.