Лорен Оливер - Хана. Аннабель. Рэйвен. Алекс (сборник)
— Нервничаешь? — спрашивает у меня Анжелика.
— Нет, я в порядке, — отвечаю я, распахиваю дверь и переступаю первой порог.
На секунду в холле воцаряется напряженная тишина, словно присутствующие окаменели. Потом они видят, что мы не регуляторы и не полицейские, и напряжение улетучивается. Тут нет электричества, и все комнаты полны свечей. Они расставлены на тарелках, засунуты в пустые банки из-под колы, пристроены на полу, — и они же покрывают стены мерцающими, непрестанно изменяющимися узорами. И они превращают людей в тени. Гости сбились в кучки по углам, расселись на уцелевших стульях и креслах, столпились в коридорах.
Почти все разбились на пары. Парни и девушки, перемешавшись, обнимаются и тихонько смеются. Они позволили себе делать вещи, запрещенные в реальном мире.
Во мне вспыхивает беспокойство. Я никогда прежде не бывала на подобной вечеринке. И я буквально ощущаю присутствие болезни: дрожь стен, энергия и напряжение — прямо гнездилище тысяч насекомых.
Где же он?
— Сюда, — шепчет Анжи.
Она тащит меня в дальнюю часть здания, и по тому, как она ориентируется в полумраке, я понимаю, что она здесь не в первый раз. Мы оказываемся на кухне. Мерцание свечей выхватывает из темноты пустые кухонные шкафы, плиту и холодильник без дверцы: полки сплошь в пятнах плесени. В воздухе витает затхлый запах плесени и пота. На столе стоят пыльные бутылки со спиртным. Какие-то девушки, неловко сгрудившиеся у столешницы, напротив группы парней, притворяются, что не замечают их. Очевидно, они новички и бессознательно повинуются правилам разделения.
Я внимательно всматриваюсь в лица парней, надеясь найти среди них Стива.
— Хочешь выпить? — интересуется Анжелика.
— Мне бы воды, — отвечаю я.
У меня пересохло в горле, а на кухне очень жарко. Я жалею, что ушла из дома. Я почему-то очутилась здесь, и мне совершенно не с кем поговорить. Анжи наливает себе что-то, и я понимаю, что вскоре она исчезнет с парнем, которого выбрала. Она не испытывает беспокойства, и на миг мне становится страшно за нее.
— У них нет воды, — заявляет Анжи, протягивая мне стакан.
Я пробую то, что она мне налила. Жидкость сладкая, но с неприятным, жгучим послевкусием бензина.
— Что это? — спрашиваю я.
— А фиг его знает, — Анжи улыбается и делает глоток из своего стакана. Возможно, она немного нервничает. — Зато поможет тебе расслабиться.
— Мне не нужно… — начинаю я, но вдруг на мою талию ложатся руки, и у меня все вылетает из головы.
Я, сама не понимая как, оказываюсь лицом к Стиву.
— Привет, — здоровается он.
Мне требуется мгновение, чтобы осознать, что он настоящий. Стив наклоняется и прижимается губами к моим губам. Меня целуют всего второй раз в жизни, и меня охватывает паника. Язык Стива проникает ко мне в рот, и я удивленно отдергиваюсь, расплескивая питье. Он со смехом отодвигается.
— Рада меня видеть? — произносит он.
— И тебе привет, — отзываюсь я, все еще ощущая вкус его языка: Стив пил что-то кислое.
— Я надеялся, что ты придешь, — шепчет он мне на ухо.
В груди у меня теплеет.
— Правда? — переспрашиваю я.
Стив не отвечает. Он берет меня за руку и ведет прочь из кухни. Я оборачиваюсь сказать Анжелике, что я вернусь, но ее и след простыл.
— Куда мы направляемся? — осведомляюсь я беспечным тоном.
— Сюрприз, — говорит он.
Мы оказываемся в большой комнате, в которой полно людей-теней, свечей и бликов на стенах. Я ставлю свой стакан на поручень жалкого дивана. Там же девушка с короткими торчащими волосами уместилась на коленях у парня. Он уткнулся ей в шею. Она поднимает голову, и я узнаю ее. Я вроде как приятельствовала с ее старшей сестрой, Ребеккой Стерлинг из школы Святой Анны. Я вспоминаю, как Ребекка объясняла мне, что ее младшую сестричку решили отправить в Эдисон.
Сара. Сара Стерлинг.
Вряд ли она меня узнала, но она быстро отводит взгляд.
В дальнем конце гостиной темнеет шершавая деревянная дверь. Стив надавливает на нее, и мы выходим на совсем древнее крыльцо. Кто-то — Стив? — оставил здесь фонарик, освещающий зияющие дыры в гнилом дереве.
— Осторожно, — предупреждает Стив, когда я оступаюсь.
— Спасибо, — отвечаю я.
Я благодарна ему, и он крепче сжимает мою ладонь. Я говорю себе, что это — именно то, на что надеялась сегодняшним вечером, но мысль почему-то улетучивается. Прежде чем спуститься вниз, Стив подбирает фонарь и несет его, помахивая, в свободной руке.
Мы плетемся через заросшую лужайку — влажная трава высотой по голень — и добираемся до беседки, выкрашенной белой краской, со скамейками внутри. Через дощатое покрытие уже начали пробиваться дикие цветы. Стив помогает мне забраться внутрь — беседка поднята над землей на несколько футов, а лестнице нет и в помине — и сам влезает следом.
Я ощупываю одну из скамеек. Она кажется достаточно крепкой, и я устраиваюсь на ней. Слышится стрекотание сверчков, неровное и непрестанное. Дует слабый ветерок.
— Красиво, — шепчу я.
Стив занимает место возле меня. Мне как-то тревожно. Я чувствую, что наши колени, локти и предплечья соприкасаются. У меня начинает сильнее биться сердце.
— Ты красивая, — произносит Стив.
Он берет меня за подбородок, и мы целуемся. На этот раз я не забываю, что нужно шевелить губами, и для меня уже не становится неожиданностью, когда язык Стива оказывается у меня во рту. Правда, ощущение по-прежнему чуждое и не совсем приятное. Стив тяжело дышит, мнет мои волосы, так что, пожалуй, он получает удовольствие — наверное, я все делаю правильно.
Его пальцы трогают мое бедро. Он медленно опускает руку, и она скользит вверх по ноге. Кожа словно горит под прикосновениями Стива. Должно быть, это и есть делириа, любовь, против которой меня предостерегали. У меня кружится голова, я ничего не соображаю и пытаюсь вспомнить симптомы делирии, перечисленные в Руководстве «Ббс». Стив не унимается, его язык настолько глубоко проник мне в рот, что я беспокоюсь, как бы не задохнуться.
Внезапно все заслоняет строка из «Книги плача».
«Не все то золото, что блестит, и даже волки могут улыбаться, а обещания заводят глупцов на смерть».
— Подожди, — говорю я, отстраняясь.
— Что такое? — Стив проводит пальцем мне по скуле.
Его взгляд прикован к моим губам.
«Поглощенность, трудности с концентрацией». Вот они, симптомы!
— Ты думал обо мне? — выпаливаю я.
— Постоянно, — отвечает Стив.
Мне бы радоваться, но его слова совершенно сбивают меня с толку. Ведь я не сомневалась, что быстро пойму, когда болезнь укоренится во мне! Я считала, что эта перемена сразу даст о себе знать. Но меня просто охватывает напряжение и режущее беспокойство, и время от времени — всплеск приятных ощущений.
