Татьяна Корсакова - Самая темная ночь
Характером я пошел тоже в маму: мягкий, нерешительный, грубым мальчишеским забавам предпочитающий рисование и музицирование. Кисейная барышня… Так отец однажды сказал про меня своему приятелю и деловому партнеру Льву Семеновичу Боголюбову. Сказал не со злом, а с легкой досадой, и тут же принялся хвалиться успехами Игната.
И сколько их еще было, таких моментов! Только раньше я их не замечал, а сейчас память услужливо предъявляла мне давние, почти забытые воспоминания, заставляет задуматься.
Решено! В ночном поговорю с Игнатом. Нет сил носить в себе это все. Может, брат объяснит то, до чего мне своим умом никак не дойти…
Матвей
— …Может, брат объяснит то, до чего мне своим умом никак не дойти, — прочел Дэн и посмотрел на часы.
— А что там объяснять?! — удивился Гальяно. — Папашки, они все такие, любят сильных и наглых. А хлюпиков и сморкачей типа этого Андрюшеньки никто не любит. — Он говорил, а в голосе его отчетливо слышалась затаенная обида.
— Да, хлюпиков и сморкачей никто не любит, — вздохнул Туча, и они с Гальяно переглянулись.
— Ну, правда же, детский сад какой-то! — Гальяно с неприязнью посмотрел на дневник. — Пацану семнадцать лет, считай, наш ровесник, а в голове у него сплошной романтический бред! Ах, маменька! Ах, братец! Тьфу!
— Про знахаря интересно, — сказал Дэн задумчиво. — Его Лешаком звали, совсем как нашего лесного дядьку.
— Думаешь, это он? — Туча испуганно выпучил глаза.
— Ты дурак, что ли?! — Гальяно повертел пальцем у виска. — Это ж ему тогда под двести лет должно быть, а наше страшилище хоть и древнее, но не настолько же!
Они так увлеклись спором, что не заметили, как на лужайке появился Суворов.
— Эй, архаровцы, вы специально прячетесь так, что искать вас приходится с собаками? — спросил он, бросил быстрый взгляд на лежащий посреди покрывала дневник и нахмурился. — А кто вам разрешил покрывало в парк тащить? Кто потом его за вас от грязи отстирывать будет?
— Так мы же аккуратно, только на травку, — сказал Матвей, наблюдая, как Дэн осторожно прикрывает дневник бейсболкой.
— Начальнику лагеря рассказывайте про свое «аккуратно». — Суворов продолжал хмуриться. — Еще раз застану за порчей казенного имущества, будете на весь лагерь картошку чистить. Уяснили?
Они молча закивали в ответ.
— Армия какая-то, — буркнул себе под нос Гальяно.
Если Суворов его и услышал, то виду не подал, развернулся, пошагал в сторону главного корпуса.
Дэн натянул на голову бейсболку, дневник сунул за пазуху. Туча хотел было что-то сказать, но, видно, передумал, едва заметно пожал плечами.
После отбоя, вместо того чтобы улечься спать, они снова взялись за чтение дневника, но особо в этом деле не преуспели. В комнату заглянул Суворов, сказал строго:
— Гасите свет, архаровцы! Завтра подъем и пробежка, если вы вдруг забыли.
Не дожидаясь ответа, командир щелкнул выключателем, и комната погрузилась в темноту.
— Спать, я сказал! — послышалось уже из коридора.
— А и правда спать охота, — зевая, сказал Гальяно. — Ведь этот упырь не шутит, поднимет завтра ни свет ни заря, а Андрюшка этот от нас никуда не денется.
— Конечно, не денется, — хмыкнул Матвей. — Он же мертвый уже давным-давно.
Туча что-то буркнул то ли одобрительное, то ли протестующее, с ним не поймешь.
— Слушайте, а вы Ксанке ключик отдали? — спросил Гальяно, зевая во весь рот.
— Не видели мы ее сегодня больше, — послышался из темноты голос Тучи.
— А что ее видеть-то?! Она же с Васькой в одном доме живет. Ваське можно было отдать, чтобы вернул.
— Сам отдам! — сказал Туча неожиданно резко.
— Ну, сам так сам, — не стал спорить Гальяно. — Просто столько нервотрепки было из-за этого ключика, а вы так и не отдали.
— Завтра отдадим, — положил конец разговорам Дэн. Вроде бы и сказал спокойно, а его сразу все послушались. И как у него так получается?
Раздумывать над этим феноменом Матвей долго не стал, как-то незаметно и плавно погрузился в глубокий сон.
Утро началось так же внезапно и так же гадко, как и в прошлый раз: с громкого рева Суворова «Архаровцы, подъем!». Одевались и умывались на автопилоте, а окончательно проснулись лишь у ворот.
— Снова на пробежку? — усмехнулся охранник, тот самый, который нашел их в лесу.
— Отныне каждый день! — Суворов улыбался так, как будто не было в его жизни большей радости, чем пробежка в семь утра. — За мной, архаровцы!
Бежать по извилистой лесной дорожке было не слишком удобно, но где-то на середине пути Матвей вдруг осознал, что получает удовольствие. Проснувшийся и взбодрившийся организм рвался в бой, жаждал и отжиманий, и приседаний — всего того, что еще вчера казалось каторгой.
— Не отставать! Быстро-быстро! — подбадривал их Суворов. — У меня сегодня изменения в программе.
— Небось пресс качать заставит, — задыхаясь, простонал Гальяно.
Оказалось, он ошибался, изменения в программе были куда интереснее. Командир назвал это азами рукопашного боя.
— Покажу вам кое-что, неразумным. Для самообороны пригодится. Не дай бог, конечно! Но в нашей жизни всякое бывает. Киреев, шаг вперед!
Выбранный в спарринг-партнеры Киреев криво усмехнулся, вышел на середину полянки.
— Нападай! — велел Суворов.
— Как?
— А как хочешь, так и нападай! Ты же вроде как занимался.
— Вроде как, — Дэн кивнул.
— Ну, так покажи, на что способен. И не стесняйся, можешь бить в полную силу. Нападай!
Дэн напал. Если нападение было проведено по всем правилам и в полную силу, то хреновый из него нападающий, потому что уже через мгновение Дэн оказался впечатан в землю.
— Вот примерно так! — Суворов помог ему встать на ноги, улыбнулся снисходительно и покровительственно одновременно. — А теперь то же самое, но в замедленном темпе. Готов?
Дэн молча кивнул и через мгновение снова оказался на земле. Как-то не очень получалось у командира в замедленном темпе, но красиво, ничего не скажешь.
Бросок отрабатывали несколько раз, до тех пор, пока пацанам не стало более или менее понятно.
— Ну, кто следующий? — Суворов весело сощурился.
— Можно я? — Туча робко поднял руку.
— Ты? — Суворов окинул его оценивающим взглядом, а потом сказал: — Ну, давай попробуем!
Завалить Тучу оказалось куда сложнее, чем Дэна. Он стоял насмерть, крепко-накрепко упершись в землю ногами, но Суворову все-таки удалось. Громко ойкнув, Туча рухнул на землю, но разлеживаться не стал, с неожиданным для его комплекции проворством вскочил на ноги, буром попер на противника.
