Анна Гаврилова - Покорение Огня
— Ну а что? — А следом уже возмущённое: — Какая любовь? Мы же в полушаге от решения этой удивительной головоломки!
На слово «любовь» Эмиль не среагировал никак. Это стало дополнительным поводом ненавязчиво, словно ничегошеньки не случилось, вывернуться из его объятий и встать.
Нет-нет, никакой досады! Никаких уколов в сердце! И никакого неадеквата! Более того, я даже не обиделась. Ведь Эмиль о своих чувствах не говорил, так какой с него спрос?
И вообще… у меня учёба и переезд в империю, следовательно, мне и самой не до любовей. В данных обстоятельствах, отношения без обязательств гораздо лучше, нежели пылкие признания и прочие глупости.
К тому же, если отбросить эмоции и взглянуть на ситуацию совсем здраво, неизбежно всплывает вопрос — кто знает, что в той империи будет? Может, встречу кого-нибудь… другого. Не столь ядовитого и родовитого. Может быть там, за границей конфедерации и Академии Стихий поджидает человек, один взгляд на которого вытеснит из сердца все чувства к Эмилю. Так что всё верно — не надо слов и признаний. Обойдёмся банальным, ни к чему не обязывающим, се…
— О чём ты думаешь? — ворвался в водоворот моих мыслей Эмиль, а я слегка вздрогнула. Просто напряжение в его голосе уловила.
Однако один единственный взгляд на норрийца доказал — глюк. Никакой нервозности, лорд фон Глун спокойней танка.
— Да так, — отмахнулась я и тут же направилась к шкафу, сообщив: — Я, с вашего позволения, в душ.
Не хотела, но чёрт всё-таки дёрнул обернуться, чтобы заметить тень подозрения, застелившую лицо фон Глуна.
— В душ? — с долей удивления переспросил он.
Намёк я, разумеется, поняла — для водных процедур несколько рановато. Но говорить о том, что занятие по медитации вылилось в игру, в процессе которой я ужасно вспотела, конечно, не стала. Просто послала Эмилю сдержанную улыбку и отправилась куда собиралась.
А когда помылась, облачилась в чистое платье с широкой юбкой и вернулась на чердак, застала потрясающую картину — Глун уже не рисовал, а стоял возле зеркала, над расстеленным на полу ватманом, и тихо рычал на Зябу. Тот, в свою очередь, тоже порыкивал, и, прислушавшись, я с некоторым удивлением поняла, что спор этот посвящён схеме. Вернее как: Глун уверял, что всё в порядке и можно пробовать, а Кракозябр артачился и требовал перепроверить ещё раз.
Едва меня заметили, спор прекратился. Вернее, он был прерван одной из сторон.
— Так. Хватит. — Отчеканил Эмиль. — Где зеркало, в которое тебя переселяем?
На пару минут на чердаке воцарилась тишина, потом послышался голос Кузьмы.
— Во-от.
Маленький «котик» уже не умирал от пережора, а мирно сидел подле нынешней обители Зябы. Он осторожно подвинул лапкой кругляшек карманного зеркальца, которое лежало здесь же, у тяжелой бронзовой рамы.
— Отлично! — заявил Эмиль и, подхватив зеркальце, отошел на несколько шагов.
Быстрый взгляд на меня, мимолётная улыбка, и новое распоряжение:
— Мелкий, отойди, чтобы не задело.
Твир послушно отскочил, тут же огляделся и бодро посеменил ко мне. А я наоборот навстречу устремилась — сложно оставаться в стороне, когда такие дела вокруг.
Уже на ходу схватила котика в охапку и обратилась к норрийцу:
— Эмиль, ты уверен?
— Более чем.
Шпион имперский раскрыл складное зеркальце, вгляделся в него, и отправился к книжному шкафу. Через полминуты зеркальце снова оказалось на полу, но теперь оно не лежало, а стояло, опираясь на один из учебников. И располагалось аккурат напротив обители Кракозябра, по ту сторону расстеленного ватмана.
— А может не… — начал было Кракозябр.
— Хватит паниковать!
С этими словами Эмиль подкатал рукава алой форменной мантии и вскинул руки. Ещё секунда, и мир изменился…
Я уже видела нечто подобное — когда Каст, Дорс и Сатол защиту на меня ставили. Но тут всё было чуточку иначе — ярче, красочней и гораздо напряженней.
Эмиль прикрыл глаза и принялся шептать слова заклинания, а его пальцы словно самостоятельную жизнь обрели. Магические жесты, которые сменялись с невероятной скоростью, были сложными и совершенно мне незнакомыми, вот только внимание моё очень скоро переключилось на другое…
Ватман! В какой-то миг над вычерченными на бумаге линиями, начали появляться другие — прозрачные, сотканные из тусклого зелёного света. Они в точности копировали схему и с каждым мгновением становились всё чётче и насыщенней.
Я невольно ахнула, когда сквозь лёгкий шок и собственную напряженность пробилось осознание — Эмиль магию Земли использует, и, судя по всему, высшую. И не сразу, но всё-таки сообразила, с чем связан выбор стихии.
Ведь Кракозябр в прошлом маг Земли, и разработку схемы переселения именно он начал. Логично, что Зяба обращался к той магии, с которой знаком. Вот только… а не появись в нашей жизни Глун, и не окажись Глун обученным стихийником, как бы тогда с задачей справились?
Впрочем, неважно. Куда важнее то, что творится здесь и сейчас. Эти уже совершенно материальные линии, нарастающий звук заклинания, бесконечная череда сложнейших магических жестов, и ощущение дикого страха.
Что если Эмиль ошибся? Что если у него не получится? Что если Зяба просто исчезнет?
Чёрт, нет! Не думать о плохом! Всё точно получится!
В какой-то момент я не выдержала и зажмурилась, и Кузьму сжала так крепко, что тот тоже не выдержал и куснул за руку. Это стало поводом вновь распахнуть глаза и увидеть, что магические линии изменили положение. Большая их часть теперь оплетала старинное зеркало, а остальные образовывали нечто вроде канала, который тянулся ко второму, маленькому зеркальцу.
Потом Эмиль резко вскинул руки и выкрикнул слово на незнакомом языке. И пусть я не знала хода заклинания и системы, которая тут использовалась, поняла — это финал.
Сердце тотчас сжалось в комок, а я вновь не сдержалась и опять зажмурилась. А ещё через миг услышала исполненное невероятного торжества:
— Да!
А следом чуть насмешливое:
— И стоило так паниковать? Я же сказал, что сделаю.
Твир, которого по-прежнему держала на руках, тотчас принялся вырываться. Так что мне пришлось опять открыть глаза, поставить Кузьму на пол, и замереть в нерешительности.
Глун выглядел так, словно пробежал марафон, а мне жутко хотелось броситься к нему на шею и расцеловать, но… кто я такая, чтобы позволять себе подобную несдержанность?
В итоге просто вздохнула и прошептала:
— Спасибо.
— Не принимается, — огорошил норриец.
Я порядком опешила, а Эмиль повернулся к зеркальцу, спросил:
