Два развода Айрин Фокс (СИ) - Ягинская Алена

В общем, сейчас аристократов ждут проверки с использованием так любимой ими ментальной магии, а барону повезло выйти сухим из воды. Но компенсацию с него Лизбетт и Адам для меня стребовали. Все-таки применять на человеке магические зелья ему никто права не давал. После того, как суд признал ценность моих “изобретений” для Нибилунии и Киурона в целом, поступок барона расценили как угрозу моей жизни и здоровью, и компенсацию назначили приличную, как и штраф.

Это то, что касается старшего барона. Что же до моего мужа, то его обвинили в подлоге. Больше, к сожалению, ничего ему предъявить не удалось. Поместье его худо-бедно на плаву держится, Дашка получала, все, что положено киуронскому ребенку, а от исполнения супружеского долга я сама отказалась.

Супруг горячо раскаивался и кричал о том, что он для меня на все готов, но я, такая-сякая, не иду ему навстречу, поэтому мол, бес попутал, хотел припугнуть, но не стал же! Ничего у меня не брал, а поил-кормил-одевал. Тут возразить тоже было нечего. То, что поместьем занималась я, а он только тратил, ну, так это обязанность жены и есть.

Я просила о разводе, апеллируя к тому, что изначально меня ввели в заблуждение и документы я подписывала под влиянием чужого воздействия. Лиза даже того доктора нашла и привела, который подтвердил, что давал рекомендации, запрещающие проводить любые обряды. Но супруг заявил, что готов пересмотреть все договоренности. Утверждал, что любит, жить без меня не может и глубоко раскаивается во всем. И вообще он не виноват, его самого в заблуждение ввели. Мамаша все слова сыночки подтвердила и тоже лила слезы, как ей жаль, как жаль, что я не оценила благородства их душевных порывов. А самое удивительное, муж первое время действительно был уверен, что я принимаю успокоительные капли, прописанные целителем. Потом только разобрался, что к чему, но использовать в своих целях не успел, поэтому от ответственности тоже ушел.

Я еле сдержалась тогда, чтоб не сорваться и не нагрубить никому. Если до этого я думала, что смогу остаться с Колинсом в нейтральных отношениях, просто не встречаться и не общаться, и жить каждый своей жизнью, то сейчас поняла, что не смогу. Во-первых, мне было отвратительно, как он извивается и юлит, стремясь обелить себя и выставить несчастной овечкой, которого во все втянул бессовестный родственник. Во-вторых, я отчетливо поняла, что дражайший супруг вцепится в меня клещом, как только обретет свободу действий. Очень уж у него глаза нехорошо блестели, как у запойного алкоголика, которому объект его желаний показали.

А все потому, что сначала слово дали ректору Академии. У лорда Серебн были дела, поэтому его выслушали первым.

Собственно, это и было то хорошее, что случилось.

***

Ректор зачитал свое заключения о полезности моих придумок, выразил надежду, что мою ценность признают на самом высоком уровне и сказал, что готов выступить моим поручителем и назначенным опекуном и уже включил меня в какую-то там государственную программу, связанную с обучением магии. Он говорил недолго, но мудрено и больше о магии, поэтому я понимала его через раз. Но он сказал главное, что дочка должна остаться со мной. Судьи с каждой фразой речи лора Серебна проникались все больше и согласно кивали головами. В том момент я верила, что все сложится так, как я хочу. Сначала суд официально признал мои заслуги и назначил моим временным инспектором и опекуном лорда Сталлера. Они даже почти поручили ему отправить запрос на присвоение мне титула, но потом вдруг вспомнили, что я замужем и уже баронесса!

Я запросила развод. И тут же позиция суда как-то неуловимо изменилась. Так, например, слушание эпизода об отравлении лорда Сталлера закончилось тем, что действия следователя квалифицировали, как неосторожность. Типа он же сам отравился, никто ему стакан не предлагал.

В общем, у меня сложилось стойкое ощущение, что судьи заодно со своими подсудимыми и всеми способами пытаются их выгородить. Поэтому после того, как муж потребовал дать ему возможность перезаключить со мней брачное соглашение, мы с Лизбетт запросили паузу и перерыв на пару дней.

Чего в итоге удалось достичь – пока не будет окончательного решения, баронам нельзя ко мне приближаться, Дашку оставили со мной, мне дали статус полезного члена общества и сменили инспектора Надзора. Временно, потому что лорд Сталлер, скорее всего, по окончании дела вернется к себе в столицу или откуда он явился, но это в любом случае лучше, чем кто-то из семейки барона.

А вот вопрос с разводом так и завис в воздухе, и я склоняюсь к тому, что суд явно не на моей стороне. И что мне делать, если доводы о подлоге документов, обману и принуждении к браку и даже доказательства опаивания не помогли мне восстановить справедливость?

Лизбетт на миг молча обняла меня, морально поддерживая, когда мы вышли из зала заседаний, и я была ей благодарна. Хоть один человек в этом мире меня понимает. Остальные подходили с поздравлениями, и я вынужденно улыбалась и кивала всем. Пиррова победа… Но Дашку не посмеют забрать и это главное. А с остальным я справлюсь, первый раз, что ли?

– Госпожа Фокс! Госпожа Коток! – к нам устремилась мамашки, которые во главе с Арабеллой Вирстоун добивались разрешения на открытие пансиона по типу школы. – Как все удачно сложилось, теперь-то мы развернемся! Вы же поддержите в Совете наш проект?

– Но какое отношение мы имеем к Совету? – растерялась я.

– Ах, ну что вы такое говорите! Вас признали полезной Нибилунии, вы имеете право обратиться в Королевский Совет со своими предложениями, – щебетали мамочки. – Вы же внесете наше предложение? Тем более, что мы уже набрали желающих, и с помещением определились. Дело осталось только за решением из столицы.

Серьезно? Дашка сможет учиться в нормальной школе? Взглянула на Лизбетт, она кивнула. Обнять захотелось всех и разом. К черту суд, лучшую новость мне сказали только что!

– Я сделаю все, что можно и даже больше, чтобы у нас было это разрешение, – пообещала я.

Пока мамочки тискали нас с Лизбет и шумно восхищались нашими придумками и игрушками, многие из которых уже успели опробовать и оценили по достоинству, я твердо решила, что в лепешку разобьюсь, но школа для моего ребенка на Киуроне будет!

Наконец мужчины – лорд Сталлер, Гордес Ривот и Адам Коток – оттеснили от нас всех посторонних, но я рано выдохнула. На выходе нас поджидала тетушка Берти и родители Адама.

– Дети, – обняла леди Коток сразу и невестку и сына, – мы так гордимся вами!

Я с ней была полностью согласна. Мне кажется, что если бы не супруги Коток, то я ушла бы отсюда связанная по рукам и ногам всевозможными обязательствами, и брачные были бы еще самыми мягкими из них. Судьи постоянно пытались на меня их взвалить и, помня о том, что тут в порядке вещей обязать попаданку родить несколько детей, я была искренне признательна подруге и ее мужу. Хотя еще ничего ведь не окончено…

– Возвращаемся домой! Надо это отпраздновать, – радостно заявила баронесса, не дав погрузиться в уныние и тягостные мысли.

Я не знаю как так получилось, что когда все расселись по каретам и экипажам, я оказалась наедине с лордом Сталлером. Ехать в молчании было неловко, а быть с ним вдвоем в карете тем более.

– Спасибо вам, лорд Сталлер, – сказал я. – Вы очень помогли мне. Сейчас вы, наверное, вернетесь в столицу?

– Вам не терпится от меня избавиться? – прищурился мужчина, разглядывая меня. Слишком открыто, слишком откровенно. И как я пропустила, что он здесь оказался? Вроде с Лизбетт садилась, потом ее Адам утащил, тетушка Берти меня отвлекла, и вот итог – сижу, краснею.

– Почему же? Просто у вас дела и служба, и Совет… – бормочу не поднимая глаз, но мысль о Совете и возможностях, которые передо мной открылись, заставили осмелеть. Он ведь говорил, что может поспособствовать! – С моей стороны будет наглостью просить вас о протекции, когда я обращусь туда со своей просьбой? – спросила.