Я пришел за тобой - Миленина Лидия

«Он и в другом тебя обскакал», — подумала я, имея в виду продолжительный страстный поцелуй Ника.

От мысли о поцелуях ощущение соприкосновения моей кожи с кожей Грегори стало особенно острым. Волны внутреннего сладкого трепета бежали прямо от пяток, захватывая меня всю.

— Да и вообще, Тина, вряд ли я смогу быть рядом с тобой долго, если ты не… — услышала я Грегори — словно издалека. На этом «не» он осекся и добавил: — Поэтому, я решил, что со всех стороны лучше просто отпустить тебя.

— Почему не сможешь? И если я «не» — что? — переспросила я, вырывая саму себя из волшебных ощущений.

— Неважно, почему. Мне придется уйти — в том или ином смысле. А от тебя ничего не требуется, ты ничего мне не обязана… Так, Тина, поможешь мне отпустить тебя?

Я потянула на себя руки и высвободилась из его ладоней. Он отпустил, словно символизируя то, как хочет отпустить меня в целом.

— Нет, — спокойно сказала я. — Я тебе не помогу. Хочешь — уволь меня, ты это можешь. Но сама я не уйду. Потому что ты … как-то зависишь от меня. Знаешь, Грегори, нужно было просто попросить меня помочь при первой встрече. Рассказать все, объяснить. Это было бы куда лучше. Но теперь я … не брошу тебя на произвол судьбы. Хоть и не перееду к тебе тоже. На большее сближение я пойду лишь, если узнаю всю правду, и сочту это необходимым.

— Упрямая девочка! — бросил Грегори.

Встал, отвернулся на несколько мгновений. Потом наклонился, взял ручку и быстро подмахнул одну из бумаг на столе. Протянул ее мне.

— Вот приказ о твоем увольнении. Искреннее надеялся, что не придется этого делать, — жестко сказал он. — Кроме того, тут указано, что я … выплачиваю тебе неустойку. Думаю, это не лишнее.

— Это ваше окончательное решение, сэр Грегори? — я резко поднялась с кресла и взяла бумагу.

Вот паразит! Все же решил идти до конца в своем идиотском «благородстве»! Все что угодно — лишь бы не рассказать мне всю правду! Ну что же… ты еще побежишь за мной, Грегори, уверена. Или будешь страдать без меня … вечно.

Как и я без тебя… Слезы опять залили душу и начали проситься наружу, но я сдержалась. Если этот тип выбирает «страдать вечно» — пусть. В конечном счете, не я все это затеяла…

Только, почему же так больно…? Так больно.

— Да, Тина, ты свободна, — с легким (и, видимо, наигранным) пренебрежением бросил Грегори. — Впрочем… осталась одна формальность.

Шагнул ко мне, резко взял меня за руку, наклонился и поцеловал, как позавчера.

— Снимаете вашу несанкционированную печать? — усмехнулась я зло, хоть от касания его губ разбежались горячие искры.

Грегори поднял голову, не отпуская мою руку, уставился взглядом на место поцелуя, и вдруг — вместо ответа — зло сказал:

— Проклятье! Проклятье!!

Глава 25

Я потянула кисть на себя, думая, что если так пойдет дальше придется давать ему пощечину. Но не тут-то было, «бывший начальник» вцепился в мою ладонь, решительно закатал локоть моего пиджака и зло уставился чуть выше запястья. Снова нагнулся и на глазах у удивленной публики (то есть у меня) принялся покрывать его поцелуями.

— Да что ты делаешь! — закричала я. — Отпусти меня!

Грегори поднял голову, и так и не отпуская меня, уставился мне в глаза.

— Видит Бог, я пытался, Тина! — чуть отстранился и повторил в сторону, словно разговаривал с кем-то невидимым мне. — Видит Бог, я пытался! Это была честная попытка!

Наконец отпустил мою руку — с явной неохотой и неожиданно расхохотался, запрокинув голову. Одновременно метнулся к двери и встал, прислонившись к ней спиной, видимо, чтобы загородить мне проход.

«С ума он сошел, что ли…» — подумалось мне. А с психами лучше по-хорошему, была следующая мысль. Психов нельзя злить, нельзя лезть на рожон, хоть и очень хочется. Драться с ними тоже нельзя, если ты не обученный спецназовец.

Грегори стоял у двери, еще несколько мгновений смеялся, потом резко успокоился и уставился на меня горящим взглядом. Мне почудилось, что в нем пляшут настоящие всполохи пламени, я даже поежилась.

Заперта на последнем этаже здания компании с ее обезумевшим главой. Впрочем, сейчас Грегори стал похож уже не на безумца, а на ошарашенного, но в чем-то довольного человека.

— Может быть, объяснишь мне, что происходит? — осторожно спросила я. — И ты не мог бы не перекрывать мне проход? Пока ты похож на разъяренного дракона, я никуда не побегу, не бойся. Это слишком опасно.

— Разумно, — усмехнулся Грегори, прожигая меня взглядом. — Ты, как всегда, очень разумна, Тина. Разъяренного дракона и верно не стоит дергать за хвост. Объясню. Ты ведь знаешь про мою «несанкционированную» печать, значит, твой милый малыш оборотень ее увидел. Я действительно хотел отпустить тебя и снять печать. Но она не снимается. Я сам не понимаю, почему, — улыбнулся. — Так не должно быть. Но так или иначе, теперь любой, обладающий внутренним видением, заметит, что я … оставил на тебе печать своего естества. Что ты — моя. А сейчас это опасно. Так что теперь у нас только один выход, Тина. Тот, второй. С этого момента ты останешься со мной. Неотлучно. И на работе, и дома.

Он махнул рукой, со стола поднялась бумажка — приказ о моем увольнении, вспыхнула под взглядом Грегори, сгорела за пару мгновений и осыпалась на пол едва заметной горсткой пепла.

— А меня ты спросил?! — начала я… И тут же поняла, что есть проблема еще серьезнее. — Знаешь, кроме тебя я нужна еще кое-кому. Я не могу быть при тебе неотлучно! Потому что Ник… ну оборотень, должен быть со мной. Иначе он …

— Да, Тина, что иначе с ним будет? — с интересом спросил Грегори.

— Не важно! Это не моя тайна, и не моя гордость, я не расскажу тебе, раз ты столько всего умалчиваешь! Но, если он не будет видеть меня, то… рехнется.

— Всего-то? — как-то криво улыбнулся Грегори. — Повезло парню…

— Повезло? — возмутилась я. — А что может быть хуже?

— Ну, например… если кто-то умрет без тебя, — спокойно, но с той же кривой улыбкой, ответил Грегори. Уж не о себе ли он говорит, пронеслось у меня в голове.

Наконец отошел от двери, но поводил перед ней рукой, словно провел черту.

— Для тебя она больше не откроется, пока ты не осознаешь, что лучше быть живой со мной, чем мертвой без меня, — сказал Грегори серьезно. — Сядь, Тина, ради Бога. Успокойся. У меня нет цели держать тебя в заложниках. И ты права: нам пора поговорить начистоту. Просто… мы сделаем это вечером. Сейчас есть другие задачи. Да и я сам пока не осознал до конца произошедшее… Тина…?

Я действительно опустилась на стул, как он и просил. И опять заплакала. Как-то эта закрытая дверь меня добила. И обещание, наконец, рассказать правду — тоже.

Ну, сколько можно? Сколько можно терпеть такие качели? То он увольняет меня, то требует, чтобы я осталась… Ах да, не требует. Просто сжигает приказ об увольнении и блокирует выход своим крепким телом.

То скрывает все, то готов поговорить — тогда, когда я сама уже собралась уйти навсегда!

Не могу я больше! Еще с полминуты я пыталась не разреветься в голос. Пыталась злиться на Грегори (а заодно на ситуацию, и даже на Ника), чтобы гнев пересилил растерянность, усталость и боль. Но ничего не вышло.

Я уткнулась лицом в ладони и зарыдала, машинально повесив сумочку на спинку стула.

А спустя еще мгновение ощутила, как сильные горячие руки поднимают меня за подмышки на ноги, как Грегори прижимает мою голову к своей груди, гладит по волосам.

— Тина… Не плачь, моя хорошая. Девочка моя…. Все теперь будет хорошо. Я позабочусь. Просто доверься мне…

А ведь довериться хотелось… Хотелось перестать рыпаться, отдаться в его руки. Может, пора так и сделать? Я невольно расслабилась в его объятиях и… естественно зарыдала еще громче и сильнее, как это бывает, когда внутри все напряглось и разом разжалось.

Когда ты больше уже не можешь.

— Хотя, давай, поплачь еще… — в голосе Грегори появились знакомые подначивающие нотки, но рука на моих волосах оставалась очень нежной и заботливой. — Говорят, людям это помогает. Возможно, так твоя депрессия и выйдет из тебя…