Запах ночного неба (СИ) - Вилкс Энни

Если эту полосу просвечивающей ткани, причудливо обвивавшую сейчас ее стройный стан, Юория стала бы носить на голое тело, то вряд ли Вестер смог бы удержаться. Муж содрал бы ее одним движением, и Юория бы опустилась перед ним на колени, обнаженная, несломленная, придерживая ничего не скрывавшее одеяние в почти целомудренном жесте. О, Юория умела обольщать. Она знала, что каким бы отстраненным Вестер ни был последнее время, инстинктивное мужское желание избавиться от мешающей преграды только подогреет его, и он тогда…

Юория посмаковала эту мысль, кивая расплывшейся в сладкой улыбке женщине, тут же передавшей сверток Апудо. Еще одно платье, четвертое. Много быть не может.

— Считаешь, Вестеру понравится? — спросила Юория у Апудо, зная ответ. Та закивала.

Они стояли в небольшом шатре, полностью тканом, который, как объяснила рабыня, мог принадлежать лишь состоятельной торговой семье. Он был квадратным, с плоской полотняной же крышей, а куски материала то ли были очень плотно подогнаны друг к другу, то ли и вовсе сшиты: никаких щелей, кроме приоткрытых для сквозняков выходов, не виднелось. Пока другие ткацкие дворы ютились под открытым небом и поджаривались, а их посетители отмахивались от жалящих мух, здесь царила почти что прохлада. Само помещение было разделено на две части: в одной, большей, был развешан удививший Юорию качеством товар, посреди всего этого великолепия расположились несколько мягких кресел и даже столик с букетом пустынных роз и чашей с хрустально чистой водой; во второй, поменьше, стояло большое, хоть и не слишком ровное зеркало, и перед ним можно было примерить понравившуюся ткань, избежав любопытных и похотливых взглядов. Охранники Вестера, конечно, остались в большом зале сторожить выходы, никого не пуская в лавочку, а Юория вертелась перед зеркалом, набрасывая на свои изящные плечи накидку за накидкой. Почуявшая запах денег хозяйка волчком носилась между комнатками, предлагая все новые текстуры и цвета.

— Вам пойдет гладкий изумруд! — снова выпалила она, подхватываясь. — Сейчас принесу!

Юория высокомерно кивнула.

Но стоило торговке упорхнуть, весь шатер бесшумно дрогнул, стены его пошли рябью, распространявшейся от большого помещения к малому, как круги на воде. Юория подскочила, не понимая, что происходит, а Апудо прижала к себе ткань, держась за нее, как испуганный зверек.

Раздался какой-то шум, а потом дрожащий голос хозяйки проговорил, будто женщина была готова проститься с жизнью:

— Прошу, не убивайте. Я уйду, я ничего не видела, клянусь вам.

И следом за ним — тихий, девичий:

— Не надо…

Юория выскочила, придерживая на груди платье, которое не успела натянуть на плечи, и остановилась как вкопанная.

Дядя стоял перед ней.

На фоне песочного цвета тканых стен он смотрелся так до боли неуместно и вместе с тем грозно, что Юория даже не смогла броситься к нему, а лишь застыла на пороге, перебирая пальцами рукав. Он был здесь! Она моргнула, пытаясь понять, мог ли ей привидеться Даор Карион, ведь в Пар-ооле ему было делать нечего… Он пришел за ней?! Пришел!

Все смазанные и будто выцветшие краски Пар-оола концентрировались вокруг его высокой черной фигуры. Камзол из черного бархата, плащ с массивной меховой оторочкой, делавший его и так мощные плечи еще шире, свободно спадающие за спину смоляные волосы… Пар-оол, казалось, не мог вместить герцога Кариона, и сама ткань реальности рвалась. Юория несколько раз выдохнула, не в силах отвести взгляда от спокойного, хищного лица. Она встретилась с дядей глазами — и утонула в темном ледяном огне, как и обычно. Он смотрел на нее равнодушно, но внимательно.

Юория хотела что-то сказать, заплакать, восхвалять, но тут заметила, что рядом с Даором Карионом стоит девушка, тоже радчанка, но абсолютно теряющаяся на его фоне. Живое лицо показалось ей знакомым, и Юория сощурилась, вспоминая. Алана, дочь предательницы! Это была она.

А за ними почему-то лежало чье-то спеленутое тело.

Юория недоуменно переводила взгляд с Даора Кариона на девушку, державшую его за рукав, будто имела права касаться черного герцога. Дядя не возмущался, более того, вот он повернулся к девушке и вполголоса сказал ей:

— Они не мертвы, только спят. Не беспокойся.

— Они не успели на вас напасть, — почему-то сказала ему Алана.

Юория проследила за ошарашенным взглядом девушки: воины, которых Вестер приставил охранять свою жену, лежали навзничь. Глаза их были закрыты.

— Герцог… — наконец выдавила она из себя. Голос не слушался.

И тут холод пояса обжег ее живот и затопил разум жгучей, безумной ненавистью. Не понимая, что делает, но осознавая близкую смерть, Юория бросилась на Даора Кариона, целясь ногтями в глаза. Враг ее мужа, враг ее хозяина, ненавистный черный герцог, которого она обещала загрызть, расплывался перед затуманенными слезами глазами. Юорию рвало надвое: она не хотела, она никогда бы не позволила себе подобного! Но выбора не было. Он стоял здесь — и он должен был умереть!

Любимый дядя.

Даор поднял руку — и Юория повисла в воздухе, не имея возможности пошевелить ни рукой, ни ногой. Так и не надетое ею платье опало, напоказ выставляя голую грудь. Алана ойкнула и отвернулась, спрятавшись за черного герцога, и эта показная скромность разозлила Юорию еще больше.

Однако ненависть, поднявшаяся в груди, быстро улеглась под тяжелым, родным взглядом, и Юории показалось, что пояс вибрирует, а связь с Вестером ослабевает. Теперь лицо мужа уже не заслоняло ее мысленный взор, но приказ, данный им, оставался, к ее ужасу, в силе — стоило дяде распустить заговор, Юория бы снова бросилась на него.

Черный герцог пристально рассматривал ее талию, игнорируя грудь. Неожиданно для себя Юория зарделась, как девчонка. Даже сквозь манящий образ Вестера близость Даора Кариона, да еще заставшего ее в таком пикантном положении, подвесившего ее так, чтобы она ничего не могла сделать, распаляла пламя желания. Ей хотелось, чтобы он сощурился, оценив, как соблазнительно выглядит ее точеное тело с поднятыми вверх руками, как…

— Не бей! — вдруг закричала Апудо.

Она бросилась между Даором Карионом и Юорией, готовая принять смерть за нее. Юория недоуменно моргнула. Зачем Апудо делала это? Ей что же, было не понятно, что это лишит ее жизни?

— Апудо, уйди, — распорядилась она.

Рабыня затрясла головой, храбро оставаясь стоять, закрывая Юорию собой. Плечи ее дрожали. Она все еще прижимала к себе сверток с тканью, но смотрела на черного герцога прямо, не понимая, кто он такой.

Ожидая, что Апудо сейчас осядет безжизненной куклой у ее ног, Юория зажмурилась. Однако когда она открыла глаза, между Апудо и Даором, а значит, и между Юорией и Даором появилась еще одна преграда. Дочь предательницы стояла лицом к Даору, широко расставив руки ладонями вниз.

— Она на вас не нападала, — снова сказала Алана эту бессмысленную фразу. — И вторая не успела, верно?

Юория задохнулась от непонимания: лицо дяди, теперь обращенное к дочке предательницы, потеплело! Никогда еще черной розе не приходилось видеть это выражение на его обычно холодном лице, и даже представляя его в своих фантазиях, Юория не воображала Даора таким. Хищные черты будто смягчились, окрасившись чем-то куда более пленительным, чем страсть: нежностью.

Но это было невозможно! Кто натянул на себя личину Даора Кариона, кто посмел использовать его образ и так себя вести?!

— Кто ты?! — закричала она в лицо самозванцу.

— Юория, замолкни, — металлическим, родным голосом приказал Даор Карион. — Не сходи с ума. — И тут же добавил куда тише: — Алана, ты хоть понимаешь, кого защищаешь?

— Я… — запнулась девушка. — Нельзя же так.

И, схватив со стены полосу сапфирового шелка и обогнув ничего не понимающую, застывшую истуканом Апудо, она накинула ткань на плечи беспомощно висящей женщины, прикрывая наготу.

— Это Юория Карион, — сказал Даор.

Алана подняла голову, всматриваясь в лицо Юории. Та смело ответила на взгляд этой малявки, оскалившись. Что-то в карих глазах девушки задрожало, и она сжала зубы, опуская взор.