Божественный яд (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна
Не хотелось повторять прежнюю ошибку и поддаваться порыву, который мог привести к катастрофе. Но при этом и равнять Марана с прежним увлечением не получалось, слишком разными они были, и это мешало принять хоть какое-то решение. Поэтому, задумавшись о том, что делать, она не нашла ответа и малодушно предпочла плыть по течению.
Посоветоваться бы с кем-то более мудрым и опытным, но никого такого на примете не было — чтобы и местную действительность знал, и в чувствах понимал. А еще зацепили и не хотели идти из головы вчерашние слова Марана о выборе. Она, конечно, отшутилась, но на самом деле он угадал главный её страх. Единожды совершив серьёзную ошибку, она слишком боялась оступиться вновь.
Защитник с ним, с общественным осуждением, которого здесь можно не бояться! Но что делать с собственным сердцем?.. Она так надеялась разумом выбрать подходящего, надёжного мужчину, с которым было бы спокойно и правильно, но вместо этого опять влипла в непонятное приключение. И хуже всего, просто не могла от него отказаться. Не после того головокружительного поцелуя, ясно давшего понять, что она его тоже привлекает.
Так что в любом случае это развлечение было кстати — и отдых в компании остальных девушек, и последовавшие за этим выборы нарядов в покоях принцессы.
Мариика твёрдо заявила своей свите, что желает предстать перед Владыкой во всём шике и великолепии, поэтому никому не удастся отсидеться в углу, её свита должна блистать. И хотя девушек подобное требование смущало, всерьёз не возражала ни одна, даже Одила не стала спорить.
Идея, которую предложила для этого принцесса, понравилась всем. Сама Мариика, конечно, предпочла геральдические цвета королевского дома Транта — всё же она ещё не была женой, только невестой.
А вот остальным девушкам достались собственные цвета, и это было во всех смыслах символично. Подчёркивало потрясающее разнообразие красоты транток, делало каждую из них особенной и неповторимой, а ещё служило реверансом в сторону принимающей стороны: Илаатаном правили восемь кланов, каждый из которых имел свой цвет.
Яркой брюнетке Вилме Гунтрад достался чёрный, в котором она была исключительно хороша, а еще двум — белые наряды, и эти две тоже изумительно контрастировали между собой. Эрма в тёплых оттенках походила на сливочное пирожное — нежная, воздушная, лёгкая. А Одила, которая, кажется, впервые в жизни примерила что-то светлое, в шелках холодных оттенков оказалась столь впечатляющей, что рисковала привлечь к себе всё внимание. Она заставляла вспоминать гордую Деву Северных гор — героиню древних баллад, могучую волшебницу, которая спасла жизнь одному из легендарных королей Транта, а потом убила его за предательство.
Идане по желанию принцессы выпал алый, и смотреть на собственное отражение было… странно. В Транте редко носили такие сочные, яркие цвета, а молодой незамужней девушке они тем более не полагались. Да и не хотелось ей настолько выделяться, и без того хватало поводов. Здесь же вдруг оказалось, что ей идёт красный, особенно если аккуратно подкрасить глаза. Илаатский вариант ей совершенно не шёл, как показал опыт, со светлой кожей и кудряшками густая чёрная подводка не украшала, а превращала лицо в подобие черепа, но компромисс в конце концов удалось найти.
Длинная летящая юбка, калим с длинными рукавами, разрезанными до локтя, расшитая золотым и красным более тёмного оттенка кутра, витые золотые браслеты на руках — драгоценности невестам не дарили, но для принцессы открыли двери одной из сокровищниц Владыки…. Удивительный контраст чуждых друг другу наряда и внешности цеплял внимание и был по-настоящему эффектным.
Светские торжества в Илаатане отличались от того, к чему девушки привыкли дома. Трантские приёмы были строго регламентированы — и по времени, и по причине. Когда полагалось кормить гостей ужином, а когда — достаточно было лёгких закусок, когда начинались танцы и кто с кем в какой очерёдности танцевал — всё это определялось заранее, и очень редко обычные ритуалы нарушались, да и то в мелочах, и каждый такой случай был предметом для разговоров весь следующий день или даже неделю.
Здесь же существовало всего два типа приёмов. Официальные, когда решались какие-то серьёзные вопросы, и всё это было окутано тонкой паутиной церемоний и ритуалов, ещё более строгих, чем в Транте. Определялось не просто место и время, но каждый жест и каждое слово. Но такие церемонии никто не считал отдыхом, это было серьёзное и важное дело, и случайных людей там просто не могло появиться.
А неофициальные приёмы были придуманы для отдыха и общения, и там никто и почти ни в чём не ограничивался. Для таких встреч предусматривалось отдельное специальное помещение — тагмар шиила, «сад пещер». Сравнительно небольшая зала, окружённая многочисленными альковами, отделёнными тонкими полупрозрачными занавесями, которые легко можно было подвязать и убрать иллюзию уединения. В общей зале танцевали, в укромных уголках можно было поесть или просто отдохнуть и поговорить, а в зависимости от общества — и заняться чем-то куда менее пристойным. Но всё это транткам, конечно, лишь рассказали, чтобы были в будущем осмотрительнее в приёме приглашений и не удивлялись очередному проявлению слишком свободных нравов.
К появлению девушек подготовились заблаговременно и приучать их к традициям новой родины решили постепенно, так что до сих пор общение происходило в более привычном ключе. Специально для них сменили интерьер нескольких залов, чтобы на новом месте гостьи чувствовали себя спокойнее. Например, ту же общую столовую, где могли разместиться все гости, устроили специально для них, в Илаатане не было принято обедать или ужинать всем вместе за большим столом. Здесь вообще стулья почти не использовались, но сидеть на специальных подушках на коврах для транток было слишком уж непривычно.
А вот сегодня, наконец, им предстояло окунуться в культуру Илаатана, и это добавляло волнения, так что никто из гостий не выразил желания прибыть на вечер в одиночку — вместе было спокойнее.
Гуськом, разбившись по парам, словно юные пансионерки на прогулке, они шли по коридорам, ведомые Алтааной — никто из них не успел достаточно изучить дворец, чтобы успешно тут ориентироваться, поэтому понадобилась сопровождающая. Она же невозмутимо открыла высокую дверь, покрытую тонкой резьбой — лакеев тут не было.
В зал «сада пещер» они впорхнули стайкой ярких птиц, настолько завладев всеобщим вниманием, что мало кто обратил внимание на зловещую фигуру Пола, следовавшего за своей хозяйкой. Вопросы и замечания зазвучали только тогда, когда сама Ида повела автоматона в ближайший угол, дожидаться своего часа, и его наконец заметили.
Правда, ненадолго. Идана ещё даже не успела втянуться в разговор на любимую тему, как трое заинтересованных заметно переменились в лицах, глядя за плечо девушки — не туда, где остался стоять Пол. Но оглянуться она не успела, почувствовала на талии знакомое прикосновение.
— Простите, но я украду этот прелестный цветок азалии.
Маран говорил спокойно и мягко, как обычно, но почему-то окружающие растерялись, смешались и, заверив, что не имеют ничего против, разошлись сами.
— Ты здесь?! — с изумлением обернулась Ида, не сумев скрыть радость.
— Принц Сулус был столь любезен, что пригласил меня, — едва уловимо улыбнулся тот, против ожидания не спеша убирать руку с её талии.
Больше того, поймал ладонь девушки и поднёс её к губам. И от этого, казалось бы, привычного жеста сладко ёкнуло внутри. В отсутствие перчатки лёгкий поцелуй вышел не знаком вежливости, а чувственной лаской, обжёг кожу и сбил дыхание.
— А чем ты их так напугал? — спросила Ида, чувствуя, как горят щёки, но не делая и попытки освободить руку или ускользнуть от объятий. Это она в одиночестве могла думать о том, что от этого мужчины стоит держаться подальше и следовать доводам разума, но рядом с ним никаких доводов не оставалось. Только желание, чтобы он наконец снова поцеловал, и плевать, кто что увидит.
