Герцогиня: ветер судьбы - Красовская Марианна
Прикрыв глаза, невольно вздыхая в унисон звукам из соседней каюты, я мечтала. О, только бы мне найти этого упрямца! Никуда его больше не отпущу…32. Команда
Сны мне снились очень сладкие, и не удивительно: буйство за перегородкой продолжалось всю ночь. Морской дьявол и косяк селедки ему в глотку, как мне хотелось придушить этих двоих! Что они себе позволяют? Хм, а Макеши наверняка слышал, как мы с Арманом… возможно, и весь замок проклинал нас ночами, а иногда и днём.
Плюнув на попытку привести в порядок свои спутавшиеся волосы, я поднялась на палубу. В конце концов, это наполовину мой корабль, учитывая, сколько денег я потратила на его оснащение. И никто не посмеет требовать, чтобы я все плавание сидела в крохотной каюте! К моему удивлению, матросы смотрели в мою сторону, шушукаясь и презрительно сплевывая. На мое приветствие не ответил ни один. А Энрике и вовсе переменился в лице, увидев меня. Подскочил, больно хватая за плечо, злобно зарычал:
— Чертова девка, признавайся, что нужно тебе на островах? Зачем ты ищешь капитана — чтобы Убедиться в его несомненной гибели? А если он жив — добьёшь?
Мне вдруг показалось, что он все же сошёл с ума. Немудрено потерять рассудок после таких приключений!
— Отпустите меня немедленно, — громко и членораздельно приказала я. — И я требую отстранения вас с должности капитана.
— И кто будет управлять судном? Твой черномазый любовник?
— Кто это мой любовник? — опешила я. — Макеши? Да как вы смеете!
— Все слышали, как ты ночью под ним стонала! А ведь капитан так любил свою супругу! Тьфу!
— Эй, полегче, ночью под черномазым любовником стонала я, — неожиданно раздался ленивый голос Есинаги. На языке Ранолевса она говорила очень чисто, совсем с небольшим акцентом. — Убери от неё руки, если не хочешь их лишиться.
Энрике позеленел, вытаращил глаза. Матросы застыли как изваяния. Посмотреть было на что: Ени была очень красива. Чёрные полотняные штаны и куртка, точеное личико, злые раскосые глаза и гладкие волосы, рассыпанные по плечам. Несмотря на мужской наряд, никто не усомнился сейчас в ее женственности.
— Эти ещё что за демон? — пораженно выдохнул наш капитан, бодро отпрыгивая от меня. — Откуда?
— Это Есинаги Кио, моя подруга, — усмехнулась я, успокаиваясь. — И один их лучших ниххонских воинов, которых я видела.
— Баба? — удивился кто-то из матросов,
— Шиноби-но-мона, — спокойно ответила Ени.
По палубе прокатился дружный вздох. Многие из моряков бывали в Ниххоне и слышали про их легендарную гильдию убийц. Да, клан Кио был «охотничьим», но убивать там умели даже дети. А те, кто и не знал, все равно разумно заткнули свои рты.
— Я открыла вам своё лицо только потому, что мы с вами в одной лодке, — негромко пояснила ниххонка. О, как я ей гордилась в этот момент! — Мы — команда. Возможно, нам придётся сражаться спиной к спине. И я хочу, чтобы вы знали, что защищать меня не нужно и мешать мне не нужно. И ссориться со мной я тоже не рекомендую. А ещё — за каждое дурное слово в сторону моей подруги или моего мужчины я буду мстить.
Макеши, подошедший сзади к грозной воительнице, усмехнулся самодовольно и нагло поцеловал ее в шею, а она даже не вздрогнула. Глядя на это невероятную картину, я вдруг осознала, что совершенно ничего не знаю о своём телохранителе. Он всегда был чем-то незыблемым, привычным и безликим — словно тень. А оказалось, что он тоже живой, у него есть желания и даже, о ужас, влечение к женщине! Не потому ли он был равнодушен к жительницам Ранолевса, что его сердце принадлежит узкоглазой охотнице? Как охотно он играл роль евнуха, ему верили, ни разу никто не усомнился.
Энрике внезапно опустился передо мной на одно колено, сдергивая с головы платок и опуская голову.
— Я прошу прощения за то, что усомнился в вашей чести, миледи. А ещё — что даже не заметил, как ваша подруга проникла на борт «Ветреницы». Будь я ниххонцем, самое время мне было бы вспороть живот и вывалить кишки к вашим ногам, но к счастью, я могу просто извиниться и поклясться вам в верности, графиня Волорье.
Не скрою, не был невероятно приятен этот его жест, а так же то, что он просил прощения при всей команде, поскольку оскорбил он меня тоже прилюдно. Его жест требовал немало мужества, я это понимала.
— Я вижу, что адмирал Волорье умеет выбирать себе друзей, — улыбнулась я. — Встаньте, капитан, вы прощены. Надеюсь, вы станете не только другом моего мужа, но и моим.
— Для меня это честь.
Он поднялся, обвёл хозяйским взглядом палубу и рявкнул:
— Что столпились? За работу, морские обезьяны! Кок! А ты что здесь забыл? Нас сегодня кормить вообще будут ?
Матросы спешно разбежались, кок, вздохнув, пообещал немедленно принести завтрак в кают-кампанию, а Есинага выскользнув из объятий Макеши, попыталась того ударить, за что была тут же скручена и поцелована.
— Миледи, вы уж скажите вашим друзьям, чтобы они были скромнее, — смущенно попросил меня Энрике. — Матросы, конечно, народ ко всему привычный, но лучше их не дразнить. Команда новая, я не за каждого могу поручиться.
О да! Я непременно передам этим двум просьбу капитана! Вот просто с превеликим удовольствием!
***
— Какие красивые у тебя волосы, — восхищалась Ени, костяным гребнем приводя в порядок мою шевелюру. — Такие мягкие, как мех соболя. И вьются так роскошно!
— У тебя ничуть не хуже, — возражала я. — Даже лучше. Не путаются. С ними легко.
— Мешают. Мечтаю их остричь хотя бы по плечи.
— Даже не думай об этом!
Подруга ловко плела мне косы, посмеиваясь. Наверное, в этом похожи все женщины: они хотят в себе что-то изменить. Волосы, рост, грудь, даже форму носа порой. Я была собой довольна, хотя стать выше на пару дюймов было бы неплохо. А ниххонка— так и вовсе само совершенство.
Когда мы вдвоём выходим на палубу, матросы сворачивают шею. Обычно нас сопровождает Макеши, который немедленно пытается «пометить» Ени прикосновением или поцелуем, на что она всегда демонстративно злится. Он смеётся, она ругается… Пару раз доходило дело до драки, а их поединок — это нечто невероятной красоты. Гибкая и очень быстрая ниххонка и несокрушимый, как скала, чернокожий воин, предугадывающий все ее движения. Я всегда знала, что Ени — одна из лучших в клане Кио, а те два года, что мы не виделись, она не сидела в замке, как мы. Но неожиданно она совсем ничего не могла поделать с Макеши. Он читал ее, как открытую книгу. Я спросила его, почему так.
— Я знаю ее так давно… — задумчиво протянул он. — Наблюдал за ней. Нравилась очень. Каждое движение мне знакомо.
Ени внезапно смутилась и отвернулась, а я только покачала головой. Как все это странно! И совершено непонятно, что ждёт этих двоих в будущем.
— А как ты оказалась в Ранолевсе? — вспомнила я.
— Макеши прислал весть, что тебе нужна помощь. Клан выделил бойца. Меня.
— Почему именно тебя? Не Такуро, не Хойсу?
— Я отлично знаю языки, я твой друг… и я очень сильно просила, чтобы выбрали меня, — призналась ниххонка. — И господин Акихиро был на моей стороне. Всю жизнь мечтала путешествовать!
Макеши еле слышно вздохнул. Интересно, он ждал ее? Или был бы рад любому бойцу?
— Графиня, подойдите сюда, — негромко окликает меня капитан. — Сейчас идите в свою каюту, закрепляйте все вещи. Там на стенах ремни.
— Зачем? — не поняла я.
— Будет буря и сильная.
— Разве? — я выразительно оглядела совершенно спокойное море и небо.
— Стрелки барометров на мостике лежат, как те поросята в свинарнике. Да и приглядитесь к воде. Она блестит как масло. Полный штиль. А ещё, смотрите — ваш черномазый тоже чует. Эх, а ведь оставалось всего три дня пути! Идите в каюту и не высовывайтесь, и вашу шиноби заберите.
Макеши стоял у борта «Ветреницы», пристально глядя на горизонт. Вся его фигура выражала напряжение. Даже Ени не осмеливалась дотронуться до его плеча. Наконец, он ожил и тряхнул головой, эхом повторив за Энрике:
