Лорен Донер - Его замечательная, мурлыкающая пара
— Я альфа-сука и твоя мать.
— Я люблю и уважаю и тебя и отца, но уйду с ней, если вы вынудите ее покинуть нашу территорию.
— Это неприемлемо. Ты мой сын. Я воспитала тебя не для этого. — Ева приблизилась. — Ты убьешь ее или это сделаю я. Но мы положим конец этим слухам немедленно. Мы скажем, что ты просто использовал ее, чтобы выследить и уничтожить чужаков. Я постараюсь утрясти весь этот кошмар, чтобы сохранить репутацию.
Антон скрестил руки на груди, наблюдая за матерью прищуренными глазами.
— Нет. Никто не причинит Шеннон вреда и мне наплевать, что думает стая. Я понимаю, тебя такое решение не устраивает, но это не моя проблема. А теперь уходи.
Ева побледнела.
— Я тебе приказываю. Убей кошку или это сделаю я.
— Нет, — он протянул руки за спину и подтолкнул Шеннон чуть дальше за себя. — Не заставляй меня выставить тебя отсюда мама. Как бы это выглядело в глазах стаи? Тебе здесь не рады, пока Шеннон со мной. Если ты когда-нибудь снова будешь угрожать ей, ты не обрадуешься ответной реакции с моей стороны.
— Антон, — прорычала женщина. — Я не позволю, чтобы это безобразие продолжалось. Ты не можешь так поступить со мной.
— Я тебе ничего не сделал. — Он подошел ближе, его тело стало напряженным, а голос глубоким. — Ты вторглась в мой дом, и угрожаешь женщине, которую я отметил.
Ева в ужасе отшатнулась, ее темные глаза расширились.
— Что?
— Она помечена мной. Она моя. — Он сделал шаг вперед. — Я был в ней, мои зубы были в ней, я поделился с ней своим ароматом, кроватью и домом. Я буду о ней заботиться, даже если твои суки подруги будут хихикать над этим. Я не позволю ее трахать другим, убью любого, кто посмеет тронуть ее хоть пальцем. — Он все время шел вперед, заставляя свою мать отступать в гостиную. — Шеннон значит для меня гораздо больше, стаи и их гребаного мнения. А теперь оставьте нас в покое! — Последние слова Антон уже просто проорал во все горло.
Ева сбежала, у дверей она оглянулась и послала Шеннон убийственный взгляд "еще-ничего-не-кончено-ты-труп". Девушка вздрогнула, стоя у дверей ванной и наблюдая за происходящим.
Мать Антона выбежала вон и хлопнула дверью. Он смотрел на дверь, пока Шеннон не подошла к нему сзади и не положила ладонь на середину его спины.
— Прости меня.
Антон развернулся и уставился на нее.
— За что?
— Ты поругался со своей матерью из-за меня.
Он глубоко вздохнул, его гнев начал остывать.
— Она сама пришла сюда, напрашиваясь на неприятности. Это то, что она умеет делать лучше всего. Ты не виновата. Я должен был запереть дверь.
— И все-таки мне жаль.
Его голос смягчился.
— Не надо. Я не злюсь на тебя. Это был вопрос времени, когда-нибудь мы всё равно столкнулись бы с ней лбами.
— Что я могу сделать?
Черные брови иронически выгнулись.
— Как насчет, пошалить голыми? Думаю это улучшило бы тебе настроение, — его глаза засверкали страстью.
— Тебе больно. — Шеннон видела следы на его груди, один на спине, другой на бедре, когда он стоял обнажённый перед ней. — И ты по-прежнему хромаешь. У тебя есть аптечка первой помощи?
— Секс это сейчас лучшее лекарство для меня. У меня мигом все заживет.
— Но…
— Это начинается. — Рыкнул он, слегка смягчив тон. — Стресс и драка, нападки моей матери, это все ускорило процесс. Возбудило меня. И брачный сезон, похоже начался сегодня. Ты мне нужна котенок.
Она заметила, что его полотенце оттопырилось в самом интересном месте. Шеннон смотрела на жесткую длину его члена, прижимающегося к влажной тонкой материи.
— Охх…
— Мое состояние может выйти из-под контроля, если я не возьму тебя сейчас. — Он пригладил пальцами свои влажные непокорные пряди, и, волнуясь, слегка прикусил нижнюю губу. — Я очень боюсь, что сделаю тебе больно. Не хочу, чтобы ты страдала, — красивые черты лица Антона напряглись.
Руки Шеннон потянулись к рубашке.
— Я не буду.
— Ты понимаешь, как сильно я буду нуждаться в тебе? Я всегда был с оборотнями в этот период. Они страдают от того же. Я не хочу тебя пугать, но секс, это все о чем я буду думать и хотеть, когда сезон вцепится в меня.
Она сорвала рубашку через голову.
— Ладно.
Его взгляд опустился к ее обнаженной груди, и он сорвал с себя полотенце.
— Нам понадобится много презервативов.
— Я знаю. Ты объяснил. И получишь все что хочешь, но сначала может, снимешь с меня остальную одежду, — девушка выразительно приподняла бровь, соблазнительно, усмехнувшись.
Он бросился к ящику комода. У Шеннон перехватило дыхание, когда он схватил две коробки сразу.
Она ничего не сказала, и направилась к выдвижной, все еще разобранной кровати, забралась на середину матраца, и растянулась на спине.
Глаза Антона светились чистым, неприкрытым, сексуальным голодом, тело скрутила судорога желания, он с восхищением ласкал взглядом каждый дюйм ее тела. Его член увеличился до внушительных размеров.
Она улыбнулась и поманила его пальчиком, согнула ноги и раздвинула их как можно шире.
Дважды приглашать его не пришлось. Антон бросил коробку на кровать, рядом с ней, и накрыл девушку своим телом.
Он удобно растянулся на животе между ее раздвинутыми ногами и зарылся лицом в ее влажном лоне.
Шок от его рта накрывшего ее щелочку длился всего секунду. Антон отчаянно уткнулся в нее носом, с наслаждением вдыхая аромат, его язык мгновенно нашел клитор, а руки толкнули бедра еще шире, освобождая для него больше места.
Шеннон откинула голову назад, удовольствие от сильных, быстрых щелчков его прикосновений к ее чувствительному бугорочку электрическими разрядами разливалось по всему ее телу. Антон довольно заурчал.
Вибрации его голоса разгорячили ее еще больше, и она знала, что долго не продержится. Ее живот задрожал, соски затвердели, волны блаженства прокатились по телу, когда Антон, осмелев, плотнее прижал свои горячие губы к влажным складочкам.
Его мягкое урчание превратилось в грозный рык, как будто он был на грани потери контроля над собой. И она понимала его, так как ее собственная потребность в нем возросла в разы.
Шеннон нащупала рукой коробку с презервативами, рванула ее, и разорвала зубами один из серебряных пакетиков.
— Хочу тебя в себе, сейчас! — ее голос больше напоминал нетерпеливое рычание кошки. Антон прекратил мучить ее своими ласками и посмотрел на нее уже почерневшими глазами.
Один взгляд на его лицо должно было привести Шеннон в ужас. Губы Антона скривились в волчьем оскале, с клыков капала слюна и ее соки, а глаза потемнели. Но девушка не испугалась, все ее эмоции можно было выразить в нескольких словах — страсть, похоть, желание обладать им почти свело ее с ума. Она бросила ему презерватив.
